Борьба умов и капитала: как технологии испортил денежный вопрос

Последние несколько лет серьезно подорвали репутацию венчурного капитала. Плохое управление, дискриминация и злоупотребления служебным положением преследовали крупные компании, финансируемые венчурными инвесторами, которых часто считают сторонниками дерзкой культуры «притворяйся-пока-не-получится», распространенной среди стартапов. В критическом эссе, опубликованном в New Yorker в ноябре 2020 года, автор Чарльз Дахигг назвал венчурных инвесторов «всё более алчными и циничными» и обвинил их в том, что они становятся «соучастниками ловцов хайпа, отдавая им миллионы долларов и поощряя их худшие наклонности». Дахигг утверждал, что современные венчурные инвесторы проявляют меньше рассудительности, чем их предшественники. Вместо того чтобы пачкать руки реальной работой, внедряя перспективные идеи в жизнеспособные компании, они разбрасывают деньги, будто торгуются на бирже.

Историк экономики Себастьян Маллаби видит ситуацию иначе. Он считает, что индустрия венчурного капитала «положительно влияет на экономику и общество», более того, ее модель развития инноваций оказалась настолько успешной, что за последние 60 лет она помогла почти каждой крупной технологической компании США. Именно история людей, стоящих за этой отраслью, – а это почти исключительно мужчины – легла в основу его новой книги «Закон власти: венчурный капитал и создание нового будущего». Объемная и богатая деталями, она является и стремительным путешествием сквозь хаос стартап-культуры, и трезвым анализом того, как развивались отношения между основателями компаний и владельцами капитала. Но если Дахигг считает, что это венчурные инвесторы потеряли бдительность, то, по мнению Маллаби, их влияние было ослаблено структурными изменениями, и именно отстранение венчурных инвесторов от управления привело к тому, что многие компании сбились с пути.

Если учесть, что сейчас венчурные инвесторы изо всех сил пытаются взять своих протеже под контроль, ирония судьбы заключается в том, что изначально венчурный капитализм был рывком к свободе. Начало этой истории Маллаби датирует концом 1950-х годов, когда группа из восьми инженеров-исследователей, работавших в одной из калифорнийских компаний, занимавшихся полупроводниками, решилась вырваться из-под удушающей власти своего босса. Поскольку финансовая отрасль, еще хранившая отпечаток экономического кризиса, была не расположена к рискам, инженеры считали, что их возможности ограничиваются переходом на работу в другую фирму. Вместо этого семейные связи привели их к молодому брокеру Артуру Року, который предложил основать собственную компанию с новой смелой структурой. Каждый учредитель выложит условную сумму денег за равные доли в фирме. Рок получит свою часть, а финансирование предоставит внешний инвестор, у которого будет возможность впоследствии выкупить все доли по согласованной цене.

Новая компания Fairchild Semiconductor имела оглушительный успех. Быть ее совладельцем для «вероломной восьмерки» (как их назовут позднее) означало фокусироваться на общении с потенциальными клиентами не меньше, чем на работе в лаборатории. Fairchild преуспел, потому что с самого начала объединил в себе науку и коммерцию. Инвестор свою возможность выкупить доли реализовал в течение двух лет, вернув Року и восьми основателям доход, который в 600 раз превышал их вложения. Вместе с новым партнером Рок приступил к доработке своей идеи. Он убедил 30 богатых людей вложить средства в акционерный фонд, который существовал бы определенное время и финансировал небольшое количество амбициозных фирм. Два выбранных Роком проекта окупились настолько впечатляюще, что при закрытии фонда через семь лет его стоимость выросла с 3,4 до 77 миллионов долларов.

Заоблачные прибыли Рока побудили других начинающих венчурных инвесторов посмотреть в небо. Такой подход позволил им познакомиться с некоторыми необычными персонажами, включая Нолана Бушнелла из Atari («высокотехнологичный Хью Хефнер»), Стива Джобса из Apple, Леонарда Босака и Сандру Лернер из Cisco. Чтобы превратить свои крошечные компании в финансовые локомотивы, венчурным инвесторам нужно было не жалеть сил. «Мы погрузимся в это по уши», – восклицал Том Перкинс, первый венчурный инвестор, который «без оглядки наслаждался своей ролью промоутера и фронтмена». На практике это означало показать учредителям, как вести бизнес: кого нанять, как определять потенциальных клиентов и куда тратить деньги. Чтобы снизить риски, Перкинс и другие инвесторы вкладывали денежные средства поэтапно: «с каждым осторожным вливанием корректируя поддержку компании до тех пор, пока она не достигала определенного рубежа». Такая практика означала, что в 1970–80-е венчурные инвесторы были не только источниками средств, но в той же степени советниками и наставниками.

Эта эпоха оказалась для них звездным часом. Никогда больше они не имели такого влияния на основателей бизнеса и его развитие. По мнению Маллаби, переломным моментом, когда власть окончательно перешла от инвестора к основателю, стал рост интернет-компаний. Yahoo и Google создавали код, а не оборудование, поэтому для начала работы им уже не требовалось столько денег. За три десятилетия фирм с венчурным капиталом в растущей отрасли стало как грибов после дождя, что дало учредителям еще больше возможностей. В 1999 году Сергей Брин и Ларри Пейдж из Google познакомились с Джоном Доерром, одним из самых уважаемых венчурных инвесторов того времени. Презентация, которую они представили, состояла из 17 слайдов и была иллюстрирована мультяшками. Пять лет спустя на встречу с одним из конкурентов Доерра Марк Цукерберг пришел в пижаме. Но никого из инвесторов это не остановило. Причем, если Артур Рок требовал за свое участие до половины компании, Доерр и его современники рады были и восьмой части.

С приходом инвесторов, спонсирующих растущие компании, давление на венчурный капитал стало еще больше. В то время как Рок и его последователи входили в дело задолго до того, как продукт появлялся на рынке, другие в конечном итоге осознали возможности, которые уже есть, и предоставили огромные средства признанным компаниям, которые, по их мнению, могли стать во много раз больше. Такие владельцы капитала, как Юрий Мильнер и Масаеши Сон, для амбициозных технологических компаний были неотразимы. В отличие от венчурных инвесторов, требовавших участия в управлении в обмен на финансирование, Мильнер и Сон даже не хотели входить в совет директоров. Маллаби утверждает, что огромные вливания средств инвесторами роста (и венчурными инвесторами, которые предпочли конкурировать с ними) привели не только к усилению контроля над предпринимателями, но и к ослаблению корпоративного управления и, в конечном итоге, к злоупотреблениям и недисциплинированности. «Именно в тот момент, когда технологические компании достигли космической скорости, а основатели были склонны чувствовать себя слишком уверенными, – пишет Маллаби, – привычные формы частного или государственного управления начали давать сбой».

Тем не менее, Маллаби аккуратно подчеркивает усилия венчурных инвесторов по сдерживанию и даже устранению основателей компаний. Глава из книги «Закон власти», описывающая отношения между Трэвисом Калаником из Uber и его первым венчурным инвестором Биллом Герли из Benchmark, весьма поучительна. По мере роста Uber Каланик стал игнорировать советы Герли. Государственный инвестиционный фонд Саудовской Аравии предложил вложить в фирму 3,5 миллиарда долларов и расширить совет директоров за счет членов, выбранных Калаником, что еще больше отодвигало Герли на задний план. Поскольку Герли беспокоился о том, как будут потрачены саудовские деньги (и как это в конечном итоге скажется на стоимости доли Benchmark), ему были предоставлены результаты исследования рабочей культуры Uber. Найденный в них негатив Герли использовал в борьбе с уже сформировавшимся «культом основателя» и в конечном итоге вытеснил Каланика из компании. Преемник Каланика, Дара Хосровшахи, последовал рекомендациям Герли по ужесточению корпоративного управления, и IPO компании в 2019 году прошло относительно успешно. Несмотря на то, что Uber не смог достичь своей максимальной стоимости, предварительная оценка которой составила 79 миллиардов долларов, это размещение с вырученными 69 миллиардами вошло в десятку крупнейших по рыночной капитализации IPO всех времен – и обеспечило Benchmark 270-кратную отдачу от своих вложений. Как говорит Маллаби, трезвое руководство венчурного инвестора удержало компанию на краю пропасти.

Инструменты, которыми владеют венчурные инвесторы, чрезвычайно мощны. Один из них в беседе с Маллаби сравнил свои услуги с авиационным топливом. Это топливо помогло создать Cisco, Apple, Google и все фирмы, которые работают вокруг них. Но если его закачать не в те компании, это может привести к грандиозному провалу. Артур Рок однажды сказал, что при решении о том, какую фирму поддерживать, он полагается на себя. В «Законе власти» Маллаби убедительно доказывает, что с тех пор венчурные инвесторы решения о том, где использовать свою силу, стали принимать гораздо более взвешенно, даже если их цель не всегда оказывалась верной.

Источник