Безделье — не грех: как праздность приносит нам пользу

Мы ленимся, когда нам нужно что-то сделать, а мы не хотим, так как это требует усилий. Мы делаем это плохо, делаем что-то менее изматывающее или менее скучное, или просто бездельничаем. Другими словами, нам лень, если мотивация избавить себя от усилий превосходит мотивацию сделать правильные, ожидаемые вещи — при условии, конечно, что мы знаем, что это.

В христианской традиции лень или безделье — это один из семи смертных грехов, который подрывает общество, противоречит замыслу Божьему и провоцирует другие грехи. Сегодня лень настолько тесно связана с бедностью и неудачами, что бедного человека часто считают ленивым, независимо от того, насколько усердно он или она работает.

Но, возможно, лень вписана в наши гены. Нашим предкам-кочевникам нужно было экономить энергию, чтобы бороться за скудные ресурсы, спасаться от хищников и сражаться с врагами. Трата сил на что-либо, кроме краткосрочной выгоды, могла поставить под угрозу само их выживание. В любом случае, в отсутствие таких удобств, как антибиотики, банки, дороги или холодильники, было бессмысленно думать о долгосрочной перспективе. Сегодня выживание не стоит на повестке дня, и именно долгосрочное видение и самоотверженность ведут к более достойным результатам. Тем не менее, сохранение энергии остается на уровне инстинктов, что отталкивает нас от абстрактных проектов с отдаленными и неопределенными результатами.

Несмотря на это, мало кто осознанно решил бы быть ленивым. Многие так называемые «ленивые» люди просто не нашли еще того, что они хотят делать, или по тем или иным причинам не могут этим заниматься. Что еще хуже, работа, которая дает им средства к существованию и отнимает время, возможно, стала настолько абстрактной и специализированной, что они больше не понимают ее цель или продукт, и, следовательно, свою роль в улучшении жизни других людей. В отличие от врача или строителя, помощник заместителя финансового контролера в крупной многонациональной корпорации может вообще не сознавать эффект или конечный продукт своего труда — так зачем беспокоиться?

Другие психологические факторы, которые могут привести к «лени», — это страх и безысходность. Некоторые люди боятся успеха, или у них слишком низкая самооценка, чтобы чувствовать себя комфортно с успехом, а лень — это способ самосаботажа. Уильям Шекспир выразил эту идею гораздо более красноречиво и лаконично в «Антонии и Клеопатре»: «Фортуна знает, что мы больше всего презираем ее, когда она награждает нас ударами». Некоторые люди боятся не успеха, а неудачи, и лень предпочтительнее неудачи, потому что находится в одном шаге от нее. «Дело не в том, что я потерпел неудачу, — говорят они себе, — я никогда не пробовал».

Некоторые люди «ленивы», потому что понимают, что их ситуация настолько безнадежна, что они не могут даже задуматься, как с нею справиться, не говоря уже о том, чтобы что-то с этим сделать. Поскольку эти люди не могут разобраться в своих обстоятельствах, можно утверждать, что они не по-настоящему ленивы — что в некоторой степени можно сказать обо всех «ленивых» людях. Само понятие лени предполагает способность выбора не быть ленивым, то есть наличие свободной воли.

В некоторых случаях «лень» прямо противоположна тому, чем кажется. Мы часто путаем лень с бездельем, но безделье, которое состоит в том, что человек ничего не делает, не должно равняться лени. В частности, мы можем предпочесть ничего не делать, потому что ценим безделье и его результаты выше всего, что бы мы ни делали. Лорд Мельбурн, любимый премьер-министр королевы Виктории, превозносил достоинства «мастерского бездействия». Джек Уэлч, будучи председателем и генеральным директором General Electric, каждый день проводил час за тем, что он называл «пялиться в окно». А немецкий химик Август Кекуле в 1865 году утверждал, что открыл кольцевую структуру молекулы бензола, увидев во сне змею, кусающую собственный хвост.

Адепты такого рода стратегического безделья используют свои «праздные» моменты, среди прочего, чтобы наблюдать за жизнью, находить вдохновение, сохранять перспективу, избегать чепухи и мелочности, сокращать неэффективность, не жить вполсилы, а также сохранять здоровье и выносливость для действительно важных задач и проблем. Праздность может быть равносильна лени, но она также может быть самым разумным способом работы. Время — очень странная вещь и совсем не линейная: иногда лучший способ использовать его — потратить впустую.

Безделие часто романтизируется, что выражается в итальянском выражении dolce far niente («сладость безделия»). Мы говорим себе, что усердно работаем из-за стремления к праздности. Но на самом деле нам трудно вынести даже короткие периоды безделья. Исследования показывают, что мы ищем себе занятия и чувствуем себя счастливее, даже когда нам навязывают какие-то дела. Попав в пробку, мы поедем в объезд, даже если альтернативный маршрут займет больше времени, чем дорога в плотном трафике.

Здесь есть противоречие. Мы предрасположены к лени и мечтаем ничего не делать, и в то же время мы всегда хотим что-то делать, отвлекаться. Как разрешить этот парадокс? Возможно, то, чего мы действительно хотим, это правильный тип работы и правильный баланс. В идеальном мире мы выполняли бы свою работу на своих собственных условиях, а не чужую работу на чужих условиях. Мы бы работали не потому, что нам это нужно, а потому, что мы хотим, не ради денег или статуса, но (рискуя прозвучать банально) ради мира, справедливости и любви.

С другой стороны, слишком легко принять безделье как должное. Общество годами готовит нас к тому, чтобы мы были полезными, но совсем не готовит и дает мало возможностей для безделья. Но стратегическое безделье — это высокое искусство, и его трудно осуществить — не в последнюю очередь потому, что мы запрограммированы на панику, выпадая из крысиных бегов. Существует очень тонкая грань между безделием и скукой. Артур Шопенгауэр утверждал, что, если бы жизнь была по своей сути значимой или полноценной, не могло бы быть такой вещи, как скука. Таким образом, скука служит доказательством бессмысленности жизни, открывая некоторые очень неудобные мысли и чувства, которые мы обычно блокируем шквалом активности или противоположными мыслями и чувствами — или отсутствием каких-либо чувств вообще.

В романе Альберта Камю «Падение» (1956) Кламенс размышляет перед незнакомцем:

Я знал человека, который отдал двадцать лет своей жизни сущей вертихвостке, пожертвовал ради нее решительно всем — друзьями, карьерой, приличиями и в один прекрасный день обнаружил, что никогда ее не любил. Ему просто было скучно, как большинству людей. Вот он и создал себе искусственную жизнь, сотканную из всяких сложных переживаний и драм. Надо, чтобы что-нибудь случилось, — вот объяснение большинства человеческих конфликтов. Надо, чтобы что-нибудь случилось необыкновенное, пусть даже рабство без любви, пусть даже война или смерть!

В эссе «Критик как художник» (1891) Оскар Уайльд писал, что «вообще ничего не делать — это самая трудная работа в мире, самая трудная и самая интеллектуальная».

Мир был бы намного лучше, если мы все могли провести год, просто глядя в окно.

Источник