Сжатая пружина: как пандемия повлияла на восприятие времени

Заманчиво представлять себе память как видеокассету, на которой хранится и воспроизводится прошлое в том виде, в каком оно было. Но работа мозга не так проста. Память — это творческий акт, реконструкция прошлого под влиянием часто поспешного и необъективного восприятия настоящего.

«Создание» памяти влияет не только на то, что мы помним, но и на наше ощущение длительности времени. Наличие большего количества воспоминаний может расширить представление о том, сколько времени прошло, а настроение и эмоции могут изменять богатство воспоминаний в большую или меньшую сторону.

Это означает, что новости, текущие события и технологии, передающие их (например, интернет), могут влиять на наше восприятие течения времени, как быстрого так и медленного, а также на то, насколько хорошо мы запоминаем события.

Но как именно происходит это взаимодействие, ученые пока практически не знают.

Кажущаяся бесконечной череда громких событий 2020 года могла растянуть время так, что казалось, будто прошло десятилетие. Но этот поток новостей лился на население в состоянии изоляции, где каждый день выглядел одинаково, а время свернулось в размытый неопределенный клубок. Как все это повлияло на восприятие прошедшего времени?

В новой работе когнитивного нейробиолога Нины Рухани и ее коллег, проанализировавших воспоминания о 2020 годе, использована двойная динамика новостных событий и индивидуальных воспоминаний, чтобы узнать больше о том, как одно формирует другое.

Они обнаружили, что пандемия сжала расстояние между воспоминаниями о событиях, словно пружинку. Но, как и в случае с большинством других воспоминаний, здесь есть еще много интересного.

Сокровищница памяти

Задолго до пандемии Рухани изучала то, как мы запоминаем нетривиальные события. Но большая часть этой работы проводилась с помощью компьютерных моделей, а моделирование глубин и сложностей человеческой памяти довольно неточно. Затем, когда приближалась защита ее кандидатской диссертации, разразилась пандемия, и Рухани решила изучать формирование памяти в режиме реального времени.

Хронология важнейших событий 2020 года почти до смешного переполнена: ажиотаж заголовков, трагедии, неопределенность. Это было идеальное время для изучения того, как текущие события влияют на память.

Рухани использовала результаты большого исследования, в ходе которого собирался психологический и социальный опыт людей во время пандемии. Это был кладезь воспоминаний. Несколько раз в месяц, с апреля 2020 года по январь 2021 года, более 1000 людей с помощью онлайн-платформы для опроса сообщали о своей жизни во время пандемии.

Помимо ежемесячных отчетов, Рухани и ее коллеги собрали три больших отчета о памяти за три года: 2020, 2021 и 2023. Испытуемым предлагалось рассказать все, что они могли вспомнить за определенный период времени (с указанием примерных дат), пока воспоминания не иссякнут.

Эти методы позволяют изучить индивидуальную картину событий, но Рухани также интересовала связь между важными коллективными событиями и личными воспоминаниями. В литературе, посвященной «вспышкам памяти» — так ученые называют подобные события, — отмечается, что мы ярко помним моменты, когда впервые узнаем о неожиданных событиях. Мы помним, где находились, что чувствовали и, возможно, еще пару интересных деталей.

Таким образом, вопрос заключался в том, каким образом можно собрать «коллективные воспоминания», что сопряжено с определенными трудностями.

«Вопрос в том, чьи это коллективные воспоминания, — поясняет Рухани. — Формируется множество различных видов коллективной истории, особенно в наши дни, когда у людей есть доступ к разным методам оценки происходящего».

Для моделирования коллективной памяти были взяты два самых высоких показателя Google Trends за каждый месяц 2020 года: от смертельного падения вертолета Коби Брайанта до убийства Джорджа Флойда (здесь в полной мере проявляется негативная тенденция в новостях). Участникам были заданы вопросы о каждом из них: насколько ярко они помнят и сколько времени приблизительно прошло от одного до второго события.

Таким образом, имея в руках данные о памяти, Рухани начала искать ответы на вопросы о том, как все эти события изменили восприятие времени.

Однообразие или неожиданность?

Приступая к исследованию, Рухани и ее коллеги задавались несколькими вопросами. Первый касался длительности.

Прошлые исследования показали, что неожиданные события создают в памяти «границы событий». Например, убийство Мартина Лютера Кинга-младшего или 11 сентября 2001 года. Эти события делят наши массивы памяти на части. Мы классифицируем воспоминания, например, как произошедшие до 11 сентября или после. Проведение дополнительных границ в данном интервале времени может «растянуть» нашу память. Согласно этой гипотезе, память в период изоляции должна растягиваться: события будут казаться более удаленными друг от друга.

Но потом пришло однообразие. Изоляция накладывала отпечаток на нашу повседневную деятельность, когда отсутствие меняющегося контекста превращало все в сжатое воспоминание о времени. «Если вы подумаете о процессах, которые вы используете, рассуждая о субъективном восприятии времени, — объясняет Рухани, — то один из них — это количество воспоминаний. Когда вы уезжаете в отпуск и возвращаетесь, вам кажется, что прошла целая вечность». Это происходит потому, что смена обстановки приводит к увеличению количества воспоминаний. «Таким образом, время кажется длиннее, — говорит она, — а самоизоляция привела к обратному результату».

Подобно тому, как астрономы измеряют космическое расширение, отслеживая растущее расстояние между галактиками, Рухани и ее коллеги изучили субъективные данные о расстояниях между крупными новостными событиями и нашли доказательства того, что гипотеза сжатия побеждает. Вспоминая события, произошедшие во время пандемии, участники запомнили их как более близкие друг к другу, чем когда они вспоминали события, произошедшие на таком же расстоянии до или после пандемии. Иными словами, ощущение времени сократилось.

Отдельная группа гипотез посвящена эмоциям. Особенно яркие события, как позитивные, так и негативные, обычно легче вспоминаются. Однако в негативные периоды хронический стресс, как правило, блокирует формирование памяти. Рухани пояснила, что при таких клинических расстройствах, как депрессия или посттравматическое стрессовое расстройство, память часто притупляется. Хотя у вас может быть много воспоминаний или размышлений, детали размываются, а способность восстановить конкретные события снижается.

Авторы исследования проанализировали полученные воспоминания с целью выявления связи между эмоциональным состоянием и памятью. Результаты подтвердили, что плохое настроение приводит к увеличению объема воспоминаний, особенно у тех, кто имеет высокие баллы по маркерам депрессии или посттравматического стрессового расстройства. Однако был подтвержден и эффект «размытости»: люди могли вспомнить больше, но фактическое качество памяти было хуже.

«Сильные негативные эмоции могут улучшить память, — говорит Рухани. — Но если вы впадаете в хроническое состояние травмы или депрессии, это лишает воспоминания конкретики».

Здесь также есть один нюанс: несмотря на больший объем воспоминаний среди тех, кто наиболее эмоционально пострадал от пандемии, структура памяти у участников все равно сжималась, как и восприятие времени воспоминаний.

Прошлое исцеляет будущее

Если пандемия кажется размытой, или детали не сразу вспоминаются, это исследование поможет объяснить причину. Узнав больше о проявлениях памяти, мы можем более полно представить себе взаимосвязь между миром нашего сознания и опытом, который в нем отражается.

Но исследования дают и другие возможности. Память о прошлом служит ключом к разгадке того, как стрессовые или тревожные воспоминания могут продолжать искажать наше настоящее и даже то, как мы представляем себе будущее.

Заманчиво позволить негативным воспоминаниям, таким как трудности периода самоизоляции, остаться в том виде, в котором их зафиксировала Рухани: размытыми, сжатыми и забытыми. «Но отсутствие четких ориентиров в прошлом может привести к тому, что многие внешние события будут вызывать эмоции, связанные с травмой, порождая повторяющиеся, разрушительные воспоминания», — подчеркивает она.

Другими словами, отсутствие подробностей в воспоминаниях о пережитом стрессе повышает вероятность того, что он может проявиться и преследовать в настоящем. Но есть и хорошая новость: все можно повернуть вспять. Поскольку память воссоздается на лету, ее всегда можно интерпретировать по-новому. Намеренное воспроизведение прошлого в более ярких деталях (так называемая индукция эпизодической памяти) ослабляет его власть над настоящим и даже расширяет возможности по представлению альтернативного, лучшего будущего. Все, что требуется, — это сосредоточиться и вспомнить конкретные детали прошлого, вызывающего стресс, то есть можно вести дневник, беседовать с другом или психотерапевтом или просто вспоминать самостоятельно.

Влияние эмоций на память уже хорошо изучено, однако, мы все еще находимся в самом начале пути к пониманию того, как может искажаться восприятие времени. Данное исследование показало, что монотонность может оказывать большее влияние, чем неожиданные новости (то есть «вспышки памяти»). Но влияют ли определенные виды монотонности сильнее, чем другие?

Например, исследователи выдвинули предположение, что длительное однообразие локдауна накладывает отпечаток на наши воспоминания об этом времени. Но однообразие может проявляться в самых разных формах: физическое окружение, деятельность, настроение. «Если в течение дня мы испытываем 10 различных эмоций, а также находимся в 10 различных географических точках, — рассуждает Рухани, — то как эти два фактора влияют на восприятие времени? Одинаково или по-разному?»

Понимание работы памяти становится все важнее. Мы стоим на пороге новой эры интерфейсов «мозг-компьютер», вероятно, появятся новые вопросы и искажения, связанные с памятью.

Источник