Золото дураков: будет ли у современных городов своя история

Профессор литературы Эдинбургского университета Дэвид Фарриер в статье для BBC Future задался вопросом, какие следы оставят после себя современные мегаполисы.

Современный городской пейзаж настолько же геологический, насколько и урбанистический, пишет он. Если Шанхай — бетонная пустыня, то Нью-Йорк — настоящий город-каньон, где улицы с небоскребами образуют глубокие долины. Первые города воспроизводили среду, от которой когда-то зависели кочевые люди, концентрируя кров и средства к существованию в одном месте. Мегаполис настоящего предлагает своим жителям всю планету в микромире.

«Если города имеют геологический характер, возникает вопрос, что они оставят после себя в стратиграфии XXI века. Окаменелости — это своего рода планетарная память о формах, которые когда-то носил мир. Подобно тому, как не забываются ландшафты глубокого прошлого, каким образом горная летопись глубокого будущего будет помнить Шанхай, Нью-Йорк и другие великие города?» — спрашивает Фарриер.

Кто-то может предположить, что города слишком эфемерны, чтобы оставить после себя окаменелости. По мнению инженера-строителя небоскреба Shard в Лондоне Ромы Агравал, чтобы построить здания на десятки тысяч лет, придется сражаться с колоссальными силами.

Однако почетный профессор палеобиологии Лестерского университета Ян Заласевич уверен, что мегаполис оставит после себя некие следы — это лишь вопрос долговечности, изобилия и местоположения.

Основные компоненты современного города берут свое начало в геологии и поэтому по-своему очень долговечны. Большая часть мировой железной руды образовалась почти два миллиарда лет назад. Песок, гравий и кварц в бетоне — это одни из самых устойчивых веществ на Земле. Когда-то они существовали в природных месторождениях. Но если раньше их двигала только вода, гравитация или тектоническая активность, то теперь на них воздействует сочетание человеческой инициативы и углеводородного топлива.

Мы живем в величайшую эпоху градостроительства, которую когда-либо видел мир, пишет Фарриер. Триста лет назад на планете был только один город с миллионным населением (Эдо, современный Токио), а сегодня их более 500. Каждые 100 лет горнодобывающая и строительная отрасли перемещают по планете столько породы, что хватило бы на создание нового горного массива шириной 40 км, длиной 100 км и высотой 4 км. Бетоном, залитым со времен Второй мировой войны, можно было бы покрыть всю планету, сушу и море. Как утверждается в недавней статье в Nature, сегодня на планете больше зданий и инфраструктуры (1100 гигатонн), чем деревьев и кустарников (900 гигатонн).

Большое значение на то, какие следы после себя оставит город, имеет его местоположение. Например, Манчестер в Великобритании, который расположен на земле, все еще поднимающейся после последнего ледникового периода, со временем полностью разрушится, а след из кирпича, бетона и пластиковых частиц будет смыт в Ирландское море. С 1900 года Шанхай опустился на 2,5 м из-за извлечения грунтовых вод и веса его зданий, погружающихся в болотистую почву. По мнению Фарриера, когда уровень моря поднимется достаточно высоко, богатые люди покинут город, а бедным, которым некуда идти, возможно, придется приспосабливаться к полузатопленным условиям.

«Неизбежное наводнение может произойти из-за моря или из-за обрушения массивной плотины «Три ущелья» выше по реке Янцзы. <…> Через 500 лет на том месте, где когда-то стояла башня, останется только низменный остров, покрытый красными полосами окисленного железа, оставшегося от четырех огромных стальных суперколонн, которые когда-то удерживали ее на месте. Настоящая история будет под землей», — пишет автор.

В Шанхайской башне пять подземных уровней, включая магазины и рестораны, а также парковку на 1800 автомобилей. Погребенные в густой грязи, эти пространства будут защищены от эрозии и начнут окаменевать — Заласевич называет это «эффектом Помпеи».

Удивительные трансформации будут происходить с вещами, которые останутся в этих помещениях.

Например, автомобиль. Сначала он будет просто ржаветь, но при снижении уровня кислорода его металлические компоненты начнут растворяться. Или, возможно, часть шасси минерализуется, вступив в реакцию с сульфидами. Железо в стальных балках или железобетон, кухонная утварь или даже небольшое количество железа в динамике мобильного телефона приобретут сверкающий блеск. Даже целые комнаты — кухня фуд-корта со столешницами из нержавеющей стали — превратятся в золото дураков.

Пластмассы, защищенные от сурового воздействия атмосферы и ультрафиолетового излучения, будут одними из самых стойких материалов. Если жук застрянет в расплавленном пластике до того, как Башню запечатают, он, возможно, сохранится, как насекомое Парка Юрского периода в янтаре.

«Со временем пластик становится хрупким. Листы алюминия в отопительных каналах соединятся с силикатами и постепенно превратятся в китайскую глину, создав идеальную среду для окаменения. Через сто тысяч лет глина затвердеет и превратится в сланец, усеянный призрачными отпечатками пластиковых рукояток ножей, выключателей света или ручками рычагов переключения передач», — пишет Фарриер.

Через десятки миллионов лет преобразования начнут замедляться. Редкие минералы, извлеченные из выброшенных мобильных телефонов и других электронных устройств, начнут образовывать вторичные минеральные кристаллы, а весь город будет спрессован до слоя всего в несколько метров.

А еще через сто миллионов лет, когда начнут формироваться новые горные хребты, слой уплотненного щебня, который когда-то был Шанхайской башней, вероятно, поднимется вверх и обнажится. Как уверяет Фарриер, исследователи будущего смогут воссоздать картину жизни XXI века в поразительных деталях, если будут использовать те же методы, которые геологи используют сегодня.

«Ископаемые велосипеды или резиновые сапоги укажут, что мы были двуногими, ископаемая клавиатура подскажет форму рук, а очки или слуховые аппараты покажут, как мы воспринимали мир. Отпечатки зубных протезов, мотоциклетного шлема, инвалидной коляски, неопренового гидрокостюма или даже магазинного манекена напомнят очертания наших тел, возможно, даже то, что у нас был половой диморфизм», — пишет автор.

Человеческий разум тоже оставит свой след. Масштабы и сложность ископаемых городов расскажут, что мы были социальными существами. Вполне возможно, что сохранятся линии метро, а также участки автодорожных туннелей с бордюрными камнями, системами вентиляции и проводами освещения.

Ископаемые останки Шанхайской башни можно сопоставить с тем, что останется от других высотных зданий, чтобы сформировать портрет глобальной культуры горожан, которые строили из одних и тех же синтетических материалов и использовали одни и те же объекты изо дня в день. С щебнем и пластиком на свалках по всему миру будут смешаны кости цыплят, которых люди поедают в огромных количествах ежегодно.

«Вполне вероятно, что свалки, а не остатки самих городов, расскажут самые подробные истории», — замечает Фарриер.

Кроме того, окаменелости намекнут на историю о глобальном неравенстве и нашем влиянии на будущие поколения, которые оказались вынуждены жить с последствиями нашей углеродной зависимости. Именно поэтому Марсия Бьорнеруд призывает более тщательно размышлять о масштабах воздействия на планету и обдумывать, какую историю расскажут о нас будущие окаменелости.

Источник