Между порядком и тиранией: стоит ли следовать правилам

Мы живем под гнетом правил, писаных и нет, — это практически единственное правило жизни. Каждый наш шаг продиктован правилами и обычаями, которые встречаются повсеместно: поведение в общественных местах, организациях, на званых ужинах, даже отношения и случайные разговоры подчинены правилам. Мы протестуем против того, что правила ущемляют нашу свободу, и утверждаем, что они «созданы для того, чтобы их нарушать».

Но как ученый-бихевиорист я считаю, что проблема не в правилах, нормах и обычаях в целом, а в тех из них, что являются необоснованными. Самое сложное и важное, пожалуй, это установить разницу между ними.

Для начала стоит представить себе жизнь в мире без правил. Помимо того, что наше тело живет по определенным и сложным биологическим законам, без которых само наше существование стало бы невозможным, слова, что я пишу, подчиняются правилам языка. В моменты романтического увлечения идеями художественного индивидуализма я, конечно, могу помечтать о том, чтобы освободиться от них. Но действительно ли эта новая языковая свобода принесет мне пользу или даст свободу мыслительному процессу?

Некоторые — например, Льюис Кэрролл в своем стихотворении «Бармаглот» — добились успеха благодаря некоторой степени литературной анархии. Но в целом, отказ от правил языка делает мою речь не столько раскованной, сколько бессвязной.

Байрон был известным нарушителем правил в личной жизни, но он также был приверженцем рифмы и размера стиха. Например, в стихотворении «Расставание» Байрон пишет о запретной любви,  которая нарушает правила, но делает это, точно следуя устоявшимся поэтическим законам. И многие согласятся с тем, что благодаря этому строки обладают удивительной силой:

Мы долго скрывали
Любовь свою,
И тайну печали
Я так же таю.
Коль будет свиданье
Дано мне судьбой,
В слезах и молчанье
Встречусь с тобой!
(Перевод: С. Я. Маршака)

Подумайте также о том, что правила являются сутью спорта, игр и головоломок, даже если их цель якобы — развлечение. Правила шахмат могут, например, вызывать раздражение, если вы хотите выполнить рокировку, чтобы избежать шаха, и обнаруживаете, что это невозможно; или если пешка соперника проберется на ваше поле и превратится в ферзя, ладью, коня или слона. Точно так же покажите мне футбольного болельщика, который хотя раз не возмущался офсайдом.

Но без правил шахматы или футбол не были бы тем, чем они являются, это были бы занятия, не имеющие ни формы, ни содержания. На самом деле, игра без правил — это вообще не игра.

Многие нормы повседневной жизни играют ту же роль, что и правила в игре: указывают нам, какие «ходы» мы можем делать, а какие нет. Условные слова «пожалуйста» и «спасибо», которые кажутся такими утомительными для маленьких детей, на самом деле произвольны, но тот факт, что у нас есть такие условности, и, возможно, более важно, что мы согласны с тем, что они собой представляют, является частью того, что позволяет нашим социальным взаимодействиям проходить удачно.

И правила право- или левостороннего движения, остановки на красный свет, поведения в очереди, запрета мусорить, уборки за своей собакой и так далее попадают в ту же категорию. Это кирпичики, из которых строится гармоничное общество.

Зов Хаоса

Безусловно, есть люди, что уже давно стремятся к менее формализованному обществу, обществу без правительства, миру, где свобода личности имеет приоритет: к анархии.

Однако проблема анархии в том, что она по своей природе нестабильна: люди постоянно и спонтанно создают новые правила, регулирующие поведение, общение и экономический обмен, и делают это так же быстро, как и разрушают старые правила.

Давайте вернемся к примеру со спортом. Игра может начинаться с перебрасывания свиного мочевого пузыря из одного конца деревни в другой, с неопределенными командами и, вероятно, с беспорядочным насилием. Но через несколько веков все приходит к тому, что появляется сложнейший свод правил, диктующий каждую деталь игры. Мы даже создаем международные руководящие органы для надзора за их соблюдением.

Политический экономист Элинор Остром (получившая в 2009 году Нобелевскую премию по экономике) наблюдала тот же феномен спонтанного установления правил, когда людям приходилось сообща управлять общими ресурсами, такими как общая земля, рыбные запасы или вода для орошения.

Она обнаружила, что люди коллективно создают правила, например, о том, сколько скота может пасти человек, где и когда; кто получает сколько воды, и что следует делать, когда ресурс ограничен; кто за кем следит, и какие правила разрешают споры. Эти правила не просто придумываются правителями и навязываются сверху вниз: напротив, они часто возникают незапланированно, из потребностей взаимоприемлемых социальных и экономических взаимодействий.

Стремление отменить давящие, несправедливые или просто бессмысленные правила вполне оправдано. Но без некоторых правил — и склонности к их соблюдению — общество быстро сползло бы в разруху. Действительно, многие социологи рассматривают нашу склонность создавать, соблюдать и обеспечивать соблюдение правил как основу социальной и экономической жизни.

Такие отношения с правилами, похоже, присущи только людям. Конечно, у многих животных есть строгие ритуалы, например, причудливые и сложные брачные танцы различных видов райских птиц, но это поведение заложено в их генах, а не придуманы прошлыми поколениями птиц. И если люди устанавливают и поддерживают правила, наказывая за их нарушение, то шимпанзе, наши ближайшие родственники, этого не делают. Шимпанзе могут мстить, когда у них крадут еду, но, что очень важно, они не наказывают за воровство пищи в целом, даже если жертвой является их близкий родственник.

У людей правила также закрепляются рано. Эксперименты показывают, что детей к трем годам можно научить совершенно произвольным правилам игры. Мало того, когда на сцену выходит «кукла» (управляемая экспериментатором) и начинает нарушать правила, дети начинают критиковать ее, протестуя с такими комментариями, как: «Ты делаешь неправильно!» Они даже попытаются научить марионетку действовать лучше.

В действительности, несмотря на наши протесты, кажется, что правила встроены в нашу ДНК. Фактически, способность нашего вида цепляться за произвольные правила и обеспечивать их соблюдение имеет решающее значение для нашего успеха как вида. Если бы каждый из нас должен был с нуля обосновывать каждое правило (почему в одних странах мы ездим слева, а в других — справа; почему мы говорим «пожалуйста» и «спасибо»), наши мозги бы застопорились. Вместо этого мы способны изучать сложнейшие системы языковых и социальных норм, не задавая лишних вопросов, мы просто усваиваем: «здесь так принято».

Инструмент тирании

Но нам стоит быть осторожными, ведь на этом пути лежит и тирания. У людей есть сильное стремление навязывать подчас угнетающие модели поведения: правильное правописание, несклоняемые слова, правила употребления глаголов, снятие шляпы в церкви, исполнение национального гимна стоя, независимо от их обоснованности. И хотя переход от «мы все так делаем» к «мы должны делать только так» — это хорошо известное этическое заблуждение, оно глубоко укоренилось в человеческой психологии.

Одна из опасностей заключается в том, что правила способны развить свой собственный импульс: люди могут так ревностно относиться к произвольным правилам одежды, диетическим ограничениям или надлежащему обращению со святынями, что могут прибегнуть к самым жестоким наказаниям для их соблюдения.

Политические идеологи и религиозные фанатики часто осуществляют такое возмездие. Но так же поступают и репрессивные государства, запугивающие начальники и давящие партнеры: правилам нужно подчиняться, просто потому что это правила.

Не только это, но и критика правил или бездействие, когда они нарушаются (например, не обращать внимания, если человек в неподобающей одежде), становятся проступком, требующим наказания.

А есть еще и «размывание правил»: правила продолжают добавляться и расширяться, так что наша индивидуальная свобода все больше ограничивается. Ограничения на планирование, правила техники безопасности и оценки рисков могут накапливаться бесконечно и могут расширять свое влияние далеко за пределы любого первоначального намерения.

Ограничения на реконструкцию старинных зданий могут быть настолько строгими, что никакой ремонт не представляется возможным и здания разрушаются; экологические оценки новых лесных массивов могут быть настолько серьезными, что посадка деревьев становится практически невозможной; правила разработки препарата могут быть настолько жесткими, что от потенциально ценного лекарства отказываются. Дорога в ад вымощена не только благими намерениями, но и правилами, обеспечивающими соблюдение этих добрых намерений, какими бы ни были последствия.

Люди и общества постоянно борются за правила, и мы должны с осторожностью относиться к целям этих правил. Будьте осторожны с правилами, которые не приносят очевидной пользы всем, и особенно с теми, которые дискриминируют, наказывают и осуждают. Последние могут стать орудиями тирании.

Правила, как и хорошая работа полиции, должны опираться на наше согласие. Поэтому, возможно, лучший совет: следуйте правилам, но всегда спрашивайте, зачем.

Источник