От ботаника до идола: история Питера Тиля

Весной 1988 года часть шахматной команды Стэнфордского университета отправилась на турнир в Монтерей на стареньком Volkswagen Rabbit. Ехать нужно было через горы Санта-Крус, и они выбрали четырехполосное калифорнийское шоссе 17, которое считается одним из самых опасных в штате из-за крутых поворотов, плохой погоды и снующих диких животных. Парням некуда было торопиться, но 20-летний водитель Rabbit вилял между полосами, едва не врезаясь в другие машины. А на длинных участках попросту топил педаль акселератора в пол.

За рулем был Питер Тиль. Худой, подавленный и лишенный чувства юмора, он так и не сдружился с сокурсниками за те два с половиной года, что уже провел в Стэнфорде. Он не пил, не ходил на свидания, не сыпал остротами и, казалось, был переполнен как ненасытными амбициями, так и глубоко укоренившимся чувством, что мир настроен против него. Он был блистательным и пугающим. Он был, как вспоминала его сверстница Меган Максвелл, «странным, весьма странным мальчиком».

Тиль вздернул брови, когда, как и следовало ожидать, в зеркале заднего вида появились огни патрульной машины. Молодой человек остановил автомобиль, опустил окно и услышал вопрос офицера о том, знает ли он, с какой скоростью движется. Другие пассажиры, обрадованные тем, что их остановили, но в то же время напуганные возможными последствиями, нервно переглядывались.

Тиль же обратился к полицейскому своим обычным невозмутимым баритоном. «Что ж, — сказал он, — я не уверен, обоснована ли концепция ограничения скорости. Возможно, она неконституционна. И это определенно нарушение свободы».

Невероятно, но офицер, казалось, с ним согласился. Он посоветовал сбавить скорость и пожелал хорошего дня. Еще более невероятно: как только он скрылся из виду, Тиль снова нажал на педаль газа, так же сильно, как и раньше. Его изумленным пассажирам казалось, что он был уверен: к нему неприменимы законы не только Калифорнии, но и физики. «Я не помню ни одного матча с того турнира, — говорит один из участников поездки, которому сейчас за 50. — Но я никогда не забуду, как мы туда добирались».

Для людей, интересующихся карьерой Тиля, в этой истории на шоссе 17 есть много интересного. Рефлексивное противоречие, необоснованная уверенность, невероятно благоприятный исход — все это мы уже видели как в самом Тиле, так и в компаниях, которые он помогал создавать. Сегодня же этот тощий шахматный ботаник — миллиардер, соучредитель PayPal и Palantir, и, возможно, величайший венчурный инвестор своего поколения, параллельно поддерживающий такие ультраправые идеи, как выдвижение кандидатуры Дональда Трампа в 2016 году.

Тиль, возможно, — самый влиятельный герой самой влиятельной индустрии мира. Другие персонажи Кремниевой долины — такие как Джефф Безос, Илон Маск и даже те, кто не запускает регулярно ракеты в космос — возможно, более известны широкой публике. Но Тиль — настоящий кумир Долины, единственный человек, которого больше всего превозносят и которому подражают молодые искатели и магнаты поколения миллениалов. Лидер культа разрушения.

Стратегия блиц-масштабирования, которую он и его сотрудники впервые применили в PayPal, стала основой для целого поколения стартапов, от Airbnb до WeWork. Его самая легендарная ставка — дать $500 тысяч социально неадаптированному второкурснику Гарварда в обмен на 10% сайта под названием TheFacebook.com — выделяется не столько огромной экономической прибылью, которую он в итоге получил, а скорее условиями, которые он заложил в эту сделку. Тиль пообещал Марку Цукербергу, что тот станет абсолютным диктатором компании. Никто, даже совет директоров Facebook, не может его снять. Подобные маневры применялись во многих портфельных компаниях Тиля, включая Stripe и SpaceX, и сегодня во всей отрасли это скорее норма, чем исключение.

Тиль не просто делал что-то сам, давая другим возможность замечать и повторять. Он обучал своим методам стажеров-основателей в Стэнфорде на основе систематизированного опыта множества компаний, основанных его бывшими сотрудниками — так называемой мафией PayPal. Позже он собрал свои мысли в книге «От нуля к единице». Она стала бестселлером отчасти потому, что обещала открыть путь к богатству в масштабе Тиля, а отчасти — потому, что эксцентричность Тиля-студента в ней была сформулирована в полноценную идеологию. В книге, среди прочего, утверждается, что основатели подобны богам, что монархии более эффективны, чем демократии, и что культы — более правильная организационная модель, чем консультации по вопросам управления. А больше всего в ней восхваляется нарушение правил. Тиль с бравадой сообщает, что из шести основателей PayPal четверо конструировали бомбы в средней школе.

Идеи эти из ряда вон выходящие — но, несомненно, выделяющиеся на фоне всего остального. На протяжении десятилетий в Кремниевой долине доминировала мифология Стива Джобса. Главный СЕО-хиппи утверждал, что технологии могут быть формой творческого самовыражения, и убедил поколение предпринимателей в том, что они должны изобретать продукты, которые улучшат жизнь их клиентов. Это была система ценностей «велосипед для ума», по словам основателя венчурной компании Elevation Partners Роджера Макнэми, и она просочилась во многие самые успешные компании 1990-х и 2000-х годов.

Тиль презирает контркультуру (он относит начало упадка Америки к фестивалю Вудсток) и презирает понятие творчества как такового. Для Тиля цель основания компании — управлять собственной судьбой. «Стартап — это самый дерзкий проект, в котором вы можете достичь определенного мастерства», — пишет он. Эти идеи близки новому поколению предпринимателей, достигшему совершеннолетия после финансового кризиса. Тиль советует пренебрегать нормами и стремиться к прибыли, а не к влиянию. «Только одно может позволить бизнесу преодолеть ежедневную жестокую борьбу за выживание, — пишет он. — Монопольная прибыль». Его лучший ученик — это Марк Цукерберг, который построил монополию в своей отрасли и использовал ее, чтобы сокрушать конкурентов и получать от рекламодателей все более высокие гонорары — и который утверждает, что такое хищническое поведение — благо для общества.

С поощрения Тиля технологии «двигаются быстро и ломают», как гласит девиз Facebook, а руководители уверены, что лучше просить прощения, чем разрешения. Развивающаяся отрасль определяется этими клише, убеждая себя в том, что «разрушение» — это не просто неудачное следствие инноваций, а самоцель. «Тилизм» проявляется даже в компаниях, в которые он не инвестировал: например Juul, продвигавшая электронные сигареты среди подростков, Robinhood, соблазнившая начинающих инвесторов нестабильными инвестиционными продуктами, или Uber, который платил водителям зарплату меньше минимальной и с явным ликованием нарушал законы.

Один из первых советников Цукерберга Макнэми, который отрекся от этой философии и опубликовал книгу-разоблачение «Zucked: Waking Up to the Facebook Catastrophe», считает эту недавнюю историю выражением ценностей Тиля. По его словам, «философия мафии PayPal стала основополагающим принципом для целого поколения технологических компаний».

***

В детстве Питер Тиль не мог похвастаться популярностью. Одноклассники восхищались его умом, но считали непонятным и высокомерным. Это сделало его мишенью для издевательств. «Если вспомнить все, что мы делали, становится очевидным, что это был буллинг, — признается один из его постоянных мучителей. — Я всегда думал, что у Тиля есть список людей, которых он хотел бы убить, и я определенно в этом списке». Повзрослев, Тиль стал не столько уверенным в себе, сколько пренебрежительным. По словам приятеля, он ходил с выражением лица, которое говорило: «Иди к черту, мир».

Потешались над ним и в Стэнфорде. Тиль был воспитан немецкими иммигрантами-евангелистами и считал себя честолюбивым Уильямом Ф. Бакли. Консервативность в Стэнфорде не была чем-то необычным — там располагался Институт Гувера, но Тиль считал его рассадником левых антагонистов. «Он смотрел на либералов как на людей, которые ему не нравились, — рассказывает его сокурсник. — То, как к нему относились в Стэнфорде, наложило на него огромный отпечаток». Тиль стал оттачивать в себе новую личность — правого провокатора. Он в шутку заявил о создании фальшивой благотворительной организации «Либералы за мир», которая будет собирать деньги на туманные цели, а затем ничего не делать, кроме как платить ему. И он сказал сокурсникам, что обеспокоенность апартеидом в Южной Африке преувеличена. «Это работает», — сказал он Максвеллу. (Представитель Тиля утверждает, что предприниматель не помнит вопросов о его взглядах на апартеид, и он никогда не поддерживал его.)

В 1987 году Тиль выразил свою обиду запуском правой газеты Stanford Review. Это было его первое предприятие и начало сети, которая в конечном итоге расширилась и заняла доминирующее положение в Кремниевой долине. Основное нововведение Тиля в Review состояло в том, чтобы связать узкие интересы небольшой элиты — консервативных студентов Стэнфордского университета — с господствующей национальной политикой. Таким образом, необязательные взносы в размере $29 в год, взимаемые студенческим профсоюзом, стали воплощением либерализма, основанного на налогах и расходах, а план по включению небелых авторов, таких как Зора Нил Херстон, в курс западной культуры Стэнфорда, — угрозой на уровне цивилизации. В письме о сборе средств, которое позже было отправлено выпускникам, говорилось, что профессор ведет курс по прическам для черных. Это привело к потоку донатов. Подобные выходки помогли привлечь внимание министра образования Рональда Рейгана, который приехал, чтобы выступить на мероприятии Review, а затем рассказал об этом в телепрограмме PBS NewsHour.

Газета Тиля также писала о сексе. В первом выпуске была опубликована сатирическая колонка «Признания сексуального извращенца», в которой автор выступал против гомосексуализма. Представляя гомосексуальность как зависимость, обозреватель написал, что «противоестественные» геи «так много раз поддавались искушению, что в них разгорелся огонь похоти, из-за которого им действительно трудно себя контролировать».

«В последний год обучения Тиля его близкий друг и соавтор Review Кит Рабуа стоял у дома одного из стипендиатов Стэнфорда и кричал во всю мощь: «Педик! Ты умрешь от СПИДа! Ты получишь свое!». Два дня спустя Review опубликовал статью, в которой горячо защищал студента, выступавшего против статутного изнасилования.

Тиль продолжил восхвалять Рабуа как мученика свободы слова в книге «Миф о разнообразии» (The Diversity Myth), написанной в соавторстве с Дэвидом Саксом. В книге, полной откровений о сексуальной жизни Стэнфорда, заманчиво искать психологический подтекст. Люди, которые знают Тиля, предполагают, что его гомофобия середины 90-х годов была выражением ненависти к себе (Тиль — гей, как и Рабуа). Но провокационность книги вполне объясняется целенаправленным желанием Тиля вызвать определенную реакцию. Он хотел оставить свой след и наверняка знал, что выступление в защиту парня, который кричал «Умри, педик!» на площади элитного вуза, непременно будет замечена.

Годы Тиля после Стэнфорда оказались неудачными. Работа в компании высшего дивизиона не трансформировалась в место клерка Верховного суда, как он рассчитывал, а работа трейдером деривативов в Credit Suisse на Манхэттене не увенчалась успехом. Он планировал вернуться домой, в то место, где полно молодых людей, добившихся больших успехов, убежденных в собственной гениальности и неуклонно стремящихся разбогатеть: в Кремниевую долину. «Его не сломил опыт жизни в Нью-Йорке, — рассказывает его тогдашний близкий друг. — Он был готов взять все в свои руки».

Все началось жарким летним днем 1998 года. В инженерном центре Стэнфорда Тиль разговорился с неуклюжим 23-летним парнем, который был блестящим программистом — Максом Левчиным. Через день Тиль, собрав среди друзей и семьи некоторый капитал, заявил Левчину, что хочет инвестировать в его зарождающийся стартап. Тот делал программное обеспечение для Palm Pilots. В конце того же года они начали экспериментировать с тем, как владельцы устройств могут передавать друг другу долговые расписки. Они назвали этот сервис PayPal, и Тиль, который возглавил предприятие, быстро увидел его революционные возможности.

Получив деньги через PayPal, вы можете перевести их на банковский счет. Или оставить внутри системы и использовать для оплаты другим людям. Это, как понял Тиль, превращает сервис в некую цифровую валюту, которую нельзя отследить. Тиль считал, что это эквивалент счета в швейцарском банке, и хвастливо заявлял репортеру Wired, что это может привести к «эрозии национального государства». Тиль укомплектовал компанию бывшими редакторами Stanford Review и насаждал свои либертарианские идеи в больших и малых формах. Сотрудники PayPal могли опаздывать на собрания — но должны были заплатить по $1 за каждую минуту опоздания, а Айн Рэнд была чем-то вроде обязательного чтения.

Компания арендовала свой первый офис над магазином канцелярских товаров и французской пекарней в центре Пало-Альто. В то время в Долине было так много конкурирующих платежных компаний, что на том же этаже оказалась одна из них. X.com финансировался лучше, чем PayPal — у компании был известный инвестор Майкл Мориц из Sequoia Capital, и харизматичный основатель, который к тому времени уже продал один стартап примерно за $300 млн. Его звали Илон Маск.

Маск не знал, что инженеры на другом конце лестничной площадки также работают над электронными денежными переводами. (На вывеске их двери было написано название материнской компании.) X и PayPal пользовались одной и той же мусоркой в переулке за зданием, и инженеры PayPal однажды заявили, что нашли документы, описывающие схему платежей X с использованием интернета, а не Palm Pilots, а также систему создания реферальных вознаграждений. Они включили эти идеи в стратегию PayPal. Некоторые сотрудники X верят, что так и было, но Маск сомневается. «Полагаю, это возможно, — говорит он. — Но в целом это все равно что сказать: «Ты украл мою идею о полете на Луну»». Несмотря на то, что Маск уже давно переключился на работу с Tesla и SpaceX, он испытывает сложные чувства к Тилю, отчасти из-за того, что произошло потом.

Смещение акцента PayPal на интернет и выплата новым пользователям реферальных вознаграждений стимулировали рост компании. Программисты Тиля создали небольшое приложение, чтобы отслеживать количество новых учетных записей. Это число демонстрировалось на экране Тиля в виде маленькой рамки под названием «Индекс мирового господства». Каждый раз, когда к сервису присоединялся новый пользователь, приложение издавало звук колокольчика. В ноябре 1999 года клиентская база PayPal составляла несколько тысяч человек. К весне показатель достиг 1 млн. Это был почти беспрецедентный темп роста, но это означало, что PayPal потратил около $20 млн из $28 млн на комиссионные выплаты. Убытки и схожесть бизнесов убедили Тиля и Маска объединить компании.

Тиль ушел вскоре после слияния. «Я бы не сказал, что мы нефть и вода, но мы довольно сильно отличаемся, — говорит Маск, который после слияния стал генеральным директором. — Питеру нравится мастерство инвестиций — как будто игра в шахматы. Я не против, но я в основном занимаюсь проектированием и дизайном. Я не инвестор. Мне кажется, что использовать чужие деньги — это не круто». Сторонний наблюдатель, слышавший, что каждый из них думает о другом, выразился более лаконично: «Маск думает, что Питер — социопат, а Питер думает, что Маск — мошенник и хвастун».

Казалось, что Маск выиграл борьбу за власть, но Тиль оставил ловушку в виде своих заместителей, включая Левчина, на высоких ролях. Маск не осознавал, что его окружает команда, более лояльная к Тилю, чем к нему. В том же году Маск уехал из города в двухнедельную поездку. Пока он был в воздухе, группа заговорщиков, сторонников Тиля, отправилась на встречу с главным спонсором компании, Морицем, в его офисе на Сэнд-Хилл-роуд. Они потребовали, чтобы их патрон вернулся во главу компании.

После того, как Мориц неохотно согласился, Тиль воспользовался своим преимуществом. На заседании правления, по словам нескольких свидетелей, он выдвинул предложение, чтобы PayPal передала все свои деньги его хедж-фонду Thiel Capital, чтобы он мог воспользоваться экономическими потрясениями в стране, вызванными взрывом пузыря доткомов. Мориц решил, что это шутка, но Тиль спокойно объяснил, что собирается сделать ставку на падение процентных ставок. Идея Тиля была отвергнута, но Мориц был в ярости. Ни один венчурный капиталист и ни один уважающий себя технологический предприниматель даже не подумал бы предложить рискнуть ограниченными деньгами стартапа на спекуляциях — особенно спекуляциях, которые могут обогатить лично генерального директора. Тот факт, что Тиль предложил это вскоре после получения должности СЕО не совсем благородным образом, вызывал двойное раздражение.

Тиль и Мориц продолжали ссориться. Отчасти это было связано с тем, что Мориц изначально инвестировал в компанию Маска, а не Тиля. Но также их противостояние отражало все, чем Тиль отличался от Морица, Маска и почти всех важных фигур в Кремниевой долине, которые были до него. По словам Морица, «в глубине души Питер — человек из хедж-фонда», а не предприниматель. Было привычным, что основатели вкладывают все свои силы в компании, чтобы вырасти как можно больше и, если обратиться к мифологии Кремниевой долины, изменить мир к лучшему. Согласно этой логике, Тиль должен был истекать кровью ради PayPal, а не планировать рост своего инвестиционного портфеля. Но Тиля не волновали понятия приличия в Кремниевой долине. И это открыло вселенную стратегий, которые его предшественники никогда не осмеливались опробовать.

При Тиле готовность PayPal игнорировать банковские правила стала ключевым стратегическим преимуществом. Финансовые учреждения обязаны подтверждать личность клиентов, проверяя идентификационные данные, но PayPal, которая, по их утверждению, технически не считается банком, особо к этому не стремилась. Компания также не мешала людям использовать деньги, которые они кладут на свои счета, в незаконных целях. Механизм, который PayPal использовала для возврата денежных средств клиентов, был технически запрещен компаниями, выпускающими кредитные карты. Когда эти компании пожаловались, PayPal просто принесла извинения. Сегодня использование неустойчивых или сомнительных с этической точки зрения уловок с целью сделать стартап непреодолимо крупнее конкурентов известно как «взлом роста». Этот подход используется предпринимателями во всей отрасли. Они все хотят достичь того же, что и сам Тиль. Через год после того, как он стал генеральным директором, eBay купила PayPal за $1,5 млрд.

Двадцать лет спустя «тилизм» стал доминирующим духом Кремниевой долины. Отчасти это связано с тем, что Тиль эффективно наполнял отрасль своими протеже — в первую очередь это Марк Цукерберг. Под девизом «рост любой ценой и к черту последствия» генеральный директор Facebook теперь пытается создать собственную валюту. Diem (урожденная Libra) — это криптовалюта, которая, если все пойдет по плану, будет функционировать как своего рода замена доллара США внутри Facebook (примерно 3 млрд пользователей), WhatsApp (2 млрд), Instagram (1 млрд) и в других приложениях. Эти планы вызвали серьезную озабоченность со стороны Федеральной резервной системы США и критиков по всему политическому спектру. Они шокированы дерзостью компании с таким послужным списком нарушений в сфере конфиденциальности, которая пытается поставить себя в центр международной торговли.

Однако давние соратники Тиля нисколько не удивились. «Похоже, никто не видит связи с первоначальным грандиозным видением Питера касательно PayPal», — написал мне источник, который работал с Тилем в течение многих лет, вскоре после того, как было объявлено о создании валюты. Этот человек и другие, с которыми я разговаривал, увидели в действиях Facebook идеологию Тиля — и его очевидную веру в то, что корпоративная власть должна подмять под себя власть правительств. «Это прямое влияние», — подчеркивает источник.

Тиль не контролирует Цукерберга, и их отношения, мягко говоря, сложные. Он продал большую часть своих акций, как только компания стала публичной. (Акции падали, а вслед за ними и моральный дух. Чтобы сплотить работников, Цукерберг пригласил Тиля на всеобщее собрание в штаб-квартире, но в итоге тот просто оскорбил их. «Моему поколению были обещаны колонии на Луне, — сказал им Тиль. — Вместо этого мы получили Facebook».) Но все это время Тиль оставался доверенным лицом Цукерберга, несмотря на то, что лично поддерживал антагонистов Facebook, включая Джеймса О’Кифа, правого провокатора, создававшего подставные видеоролики, пытающиеся разоблачить предполагаемую предвзятость Facebook к консерваторам, и Чарльза Джонсона, который помогал создавать компанию по распознаванию лиц Clearview AI.

Clearview собрала свою гигантскую базу данных лиц, использовав фотографии из профилей Facebook, что компания считает нарушением пользовательского соглашения. По словам Джонсона, он представил Clearview как многообещающий бизнес и лазейку для «уничтожения» Facebook, когда просил у Тиля денег. Тиль, который будучи членом правления Facebook обязан был действовать в интересах компании, все равно вложился в Clearview. Также Джонсон признался, что Тиль использовал его в качестве канала для распространения собственной переписки с другим членом правления Facebook Ридом Гастингсом, который критиковал Тиля за поддержку Дональда Трампа.

В любой нормальной компании такое отсутствие лояльности становится основанием для увольнения. Но из совета директоров вышел именно Гастингс, а не Тиль, и Цукерберг никак не наказал своего наставника. По словам двух бывших сотрудников Facebook, это отчасти объясняется тем, что Цукерберг ценит откровенный подход Тиля, а отчасти тем, что видит в нем политического союзника.

В 2019 году Цукерберг предстал перед Конгрессом и отвечал на вопросы о своей цифровой валюте. Тиль присоединился к нему, Джареду Кушнеру, Трампу и их супругам в Белом доме. Предмет обсуждения не разглашается, но позже Тиль признался своему доверенному лицу, что Цукерберг пришел к взаимопониманию с Кушнером во время обеда. Он пообещал, что Facebook и дальше не будет проверять политические выступления, а значит кампания Трампа сможет публиковать все, что захочет.

После этого обеда Цукерберг занял выжидательную позицию по отношению к консервативным сайтам. В конце октября, после выступления в Джорджтауне, Facebook запустил новостное приложение, где были представлены сайты, которые компания назвала «глубоко информированными и хорошо подготовленными». Среди рекомендуемых публикаций был сайт Стива Бэннона Breitbart, хотя он позиционировался как союзник альтернативных правых и когда-то включал раздел, посвященный «преступлениям черных». Facebook также, похоже, изо всех сил старался помочь Daily Wire, более молодой и модной версии Breitbart, которая стала одним из крупнейших ресурсов на платформе. Facebook уже давно рассматривает себя как самостоятельное правительство. Теперь, благодаря договоренности, достигнутой при посредничестве Тиля, сайт будет продвигать то, что называется «консерватизмом, санкционированным государством».

Цукерберг отрицал какую-либо сделку с Трампом, назвав это предположение «довольно нелепым», хотя действия Facebook в преддверии выборов сделали это опровержение не слишком правдоподобным. Во время протестов Black Lives Matter Twitter скрыл пост президента, который, казалось, оправдал насилие: «Когда начинается мародерство, начинается и стрельба». Facebook этот пост оставил. В дни, предшествовавшие восстанию 6 января в Капитолии США, Facebook в основном игнорировал призывы ограничить распространение групп, которые утверждали, что Трамп на самом деле выиграл выборы.

В последующие месяцы журналисты, политики и даже некоторые сотрудники Facebook так и не смогли объяснить, почему компания остается безразличной к возражениям регулирующих органов и законодателей, да и в целом к воззваниям здравого смысла. Почему Facebook — и многое из того, что когда-то казалось жемчужиной американского капитализма — такая явно злая сила?

Ответы на эти вопросы, конечно, отчасти структурные, связанные с провалами в регулировании, которые позволили Цукербергу доминировать в рекламе в социальных сетях. Но они также идеологические. В прямом и переносном смысле слова Тиль написал книгу о монополистическом капитализме и набрал целую армию последователей, включая Цукерберга. Это означает, что основатель Facebook, как и почти каждый успешный технарь его поколения, не либерал и не консерватор. Он — тилист. Правила тут неуместны.

Источник