Прививка от кошмара: пристрастие к«ужастикам» нормально и полезно

Я занимаюсь исследованием ужасов, у меня даже есть собственная лаборатория. Я читаю романы Стивена Кинга перед сном, смотрю слэшеры по выходным и играю в видеоигры на выживание в свободное время.

Но так было не всегда. Когда я впервые пришел в кино на фильм ужасов, то не смог досмотреть картину до конца. Для меня 14-летнего это было слишком. В темноте кинотеатра я смотрел на монстров, прыгающих по экрану, и слушал подростков, восторженно кричащих вокруг. Тревожное волнение превратилось в душераздирающий ужас, когда эти экранные монстры во всей красе показали, как умеют убивать и расчленять.

Я ударил в грязь лицом, и так и не оправился от этого позора. Он почти так же жив в моей памяти, как и металлический страх от кровавых сцен.

Несмотря на всю его инстинктивную и жестокую неприятность, просмотр этого фильма — ну, хотя бы его части — пробудил во мне любопытство. Почему другим подросткам, которые были на сеансе, понравился этот гротескный фильм — «Лунатики» (1992)? Почему вообще так много людей добровольно ищут пугающие и шокирующие развлечения? Что они от этого получают? Острые ощущения, потрясение нервной системы — или здесь кроется нечто более глубокое?

Фильмы ужасов можно разделить на два основных поджанра: сверхъестественные (с воющими призраками, гниющими зомби или сокрушающими разум мерзостями из запретных измерений) и более психологичные (с серийными убийцами в масках и всякими разновидностями гигантских рептилий). А объединяет их стремление вызвать негативные эмоции, такие как страх, беспокойство и отвращение. Такие фильмы обычно весьма популярны. Согласно опросу, проведенному мной и моими коллегами несколько лет назад, около 55% респондентов в США нравится «страшный контент», включая фильмы типа «Экзорциста» (1973), книги вроде «Жребия» (1975) Стивена Кинга и видеоигры, похожие на Amnesia: The Dark Descent (2010).

Более того, люди, которые говорят, что им нравятся «страшилки», именно это и имеют в виду. Мы также спрашивали респондентов, насколько страшные ужасы им нравятся. Вопрос может показаться странным (вроде как спросить, насколько смешные комедии они любят), но мы хотели проверить старую фрейдистскую идею о том, что негативные эмоции, вызываемые этим жанром, — это нежелательные побочные эффекты, цена, которую зрители готовы платить за просмотр фильмов, дающих возможность столкнуться с собственными подавленными желаниями в чудовищном обличье. Но мы обнаружили совсем не то, что ожидали. Около 80% респондентов хотели бы, чтобы их хоррор-развлечения находились в диапазоне от умеренного до очень пугающего. И лишь жалкие 3,9% сказали, что предпочитают совсем не страшные ужасы.

Неудивительно, что фильмы ужасов — это огромный бизнес, учитывая их привлекательность. В 2019 году в Северной Америке было выпущено 40 новых фильмов ужасов, которые собрали более $800 млн только на внутреннем рынке. Также в США неуклонно растет индустрия аттракционов с привидениями, и в 2019 году продажи билетов составили около $500 млн. В следующем, 2020 году, естественно, цифры были ниже, но даже в тот год, когда из-за коронавируса опустели кинотеатры, фильмы ужасов побили все рекорды с точки зрения доли рынка. Это развитие продолжилось и в 2021 году, и теперь на жанр ужасов приходится почти 20% кассовых сборов США. Очевидно, люди хотят пугающих развлечений, даже если вы думаете, что реальный мир сам по себе достаточно страшен.

Несмотря на широкую привлекательность жанра ужасов, с ним связано множество предубеждений и предрассудков. Многие люди считают, что фильмы ужасов глупы, опасны, художественно бесхитростны, морально разрушительны и психологически вредны, с сомнительной привлекательностью в первую очередь для трудных мальчишек-подростков. Но что говорит наука?

Во-первых, ужасы — не сугубо мужской жанр. Хотя «ужастики» чаще нравятся мальчикам и мужчинам, чем девочкам и женщинам, эта разница гораздо меньше, чем многие думают. В вышеупомянутом опросе мы попросили оценить по шкале от 1 до 5, в какой степени респонденты согласны с утверждением «Мне нравится страшный контент». Так вот, мужчины набрали в среднем 3,50 балла, а женщины — 3,29.

Во-вторых, страшное кино смотрят не только подростки. Да, фильмы часто рекламируются для этой аудитории, и аппетит к ужасам, кажется, достигает пика в позднем подростковом возрасте, но он не возникает внезапно в тот день, когда детям исполняется 13 лет, и не исчезает у пожилых людей. В рамках нашего текущего исследовательского проекта выясняется, что желание получать удовольствие от страха очевидно даже у малышей, которым нравятся умеренно пугающие занятия, такие как догонялки и прятки. Кажется, даже старикам приятно время от времени посмотреть «страшилки», например, криминальные сериалы. Британская криминальная драма «Чисто английские убийства» (1997-) всегда казалась мне легким ужасом для пожилых людей с ее жуткой мелодией на терменвоксе и необъяснимо обильными, часто поразительно ужасными убийствами в мирном вымышленном округе Мидсомер.

В-третьих, нет никаких доказательств того, что фанаты хоррора действительно дезадаптированы, развращены или не способны на эмпатию. Мы с коллегами изучили личностные характеристики любителей «ужастиков» и обнаружили, что они такие же сознательные, приятные и эмоционально устойчивые, как и среднестатистические люди, но при этом у них более высокие оценки по степени открытости опыту (это значит, что им нравится интеллектуальная стимуляция и приключения). Им легко становится скучно и они ищут острых ощущений. Говорит ли это, что они не адаптированы или развращены? Нет, никаких доказательств.

Зрители знают, что фильм, который они смотрят — это вымысел. Психологические эффекты жестокого контента до сих пор обсуждаются специалистами и учеными, но модель психологии «обезьяна видит, обезьяна делает» подверглась резкой критике на методологических и эмпирических основаниях, и теперь, похоже, от нее отказалось большинство экспертов. Одно из последних исследований, охватывающее 1960-2012 годы в США, показало, что по мере роста насилия в фильмах насилие в реальном мире уменьшалось.

Это не означает, что у фильмов ужасов совсем нет негативных последствий. Медиапсихологи документально подтвердили, что у большинства людей остается некий «травматический» опыт после просмотра фильмов ужасов. Я использую кавычки, потому что мы не говорим здесь о клинической травме. У подавляющего большинства людей встречаются лишь легкие поведенческие расстройства — ночные кошмары, сон с включенным светом или повышенная настороженность в течение нескольких дней. По данным одного исследования, с этим сталкивалось около 90% студентов колледжей США, а некоторые из них отказывались ходить в походы после просмотра фильма «Ведьма из Блэр» (1999) о трех молодых людях, которые заблудились и мучительно погибли в лесах.

Эти легкие и временные эффекты — лишь одна сторона медали. Научный мир долгое время это игнорировал, но теперь стало ясно, что просмотр хоррора имеет множество положительных эффектов. Более того, вкус к ужасам естественен и не должен рассматриваться как патологический. Дети, которых привлекают комиксы о монстрах, такие как «Сказки из склепа» (1950-55) и «Ходячие мертвецы» (2003-19), совершенно нормальны, как и подростки, которые любят слэшеры, или взрослые, которым нравятся аттракционы с привидениями. Эти склонности логичны с эволюционной точки зрения. В процессе развития мы испытывали интерес к опасностям и использовали истории, чтобы познавать мир и самих себя. Ужасные истории позволяют людям смоделировать наихудшие сценарии, а также рассказывают о темных сторонах мира и о теневом спектре их собственной эмоциональной жизни.

Бихевиорист Колтан Скривнер из Чикагского университета назвал эту склонность «болезненным любопытством». У некоторых людей его много, а у некоторых очень мало, но большинство из нас довольно любопытно — нам трудно отвести взгляд от несчастного случая, и иногда нас притягивают криминальные сериалы, фильмы ужасов или документальные фильмы о паранормальных явлениях.

По словам Скривнера, это увлечение ужасным носит адаптивный характер. Это обучающий механизм, который позволяет собирать информацию о смерти с косой и способах ее работы, и он поддерживает широко распространенный интерес к ужасам. Мать Стивена Кинга, когда ему было 10 лет, обнаружила у него альбом с вырезками о серийном убийце Чарльзе Старквезере, который в то время находился на свободе. «Зачем?» — обеспокоенно спросила его мать. «Мне нужно приглядывать за этим парнем. Мне нужно знать о нем все, чтобы при встрече обойти его стороной».

Поэтому, тяга к фильмам ужасов по сути обусловлена глубоко укоренившимся инстинктом, болезненным любопытством, которое помогло нашим предкам выжить в опасном мире. Ужас удовлетворяет этот инстинкт и позволяет нам в игровой форме попадать в выдуманные миры, полные опасности, но без реального риска.

Чтобы проверить эту гипотезу, моя лаборатория провела эмпирическое исследование под руководством Марка Мальмдорфа Андерсена в датском доме с привидениями, который расположен на заброшенной фабрике в лесу. Каждый октябрь фабрика оживает из-за стонов зомби и рева бензопил, перемежающихся криками восторженного ужаса. Мы набрали более 100 платных гостей, снабдили их легкими пульсоксиметрами и попросили заполнить несколько анкет. Мы также записали их поведение с помощью камер наблюдения в ключевых точках убежища. Например, в момент, когда актер в лабораторном халате отвлекает гостей тирадой сумасшедшего ученого, давая возможность другому актеру в гриме зомби выпрыгнуть из-под стола, испугав гостей до безумия. Все это дало нам великолепные данные о поведенческих и физиологических реакциях на острые угрожающие события.

Подтверждая эволюционную функцию ужаса, мы обнаружили, что существует золотая середина между страхом и удовольствием. Люди жаждут ужаса в определенном количестве. Если слишком страшно, это неприятно подавляет, а если недостаточно страшно — скучно. Но получая правильную дозу страха, вы попадаете в зону развлекательного ужаса, в которой наслаждаетесь собой и, возможно, узнаете что-то важное в процессе — например, как управлять негативными эмоциями.

Регулирование эмоций — это ключ к развлекательному ужасу, потому что у каждого из нас своя интенсивность страха, которую можно считать терпимой или даже приятной. Как давно известно исследователям, не каждый фанат ужасов любит адреналин. Мы изучили эту эмоциональную динамику в другом исследовании в доме с привидениями. На этот раз мы пригласили несколько сотен гостей и предложили им выбор: либо постараться испугаться настолько сильно, насколько это возможно, либо постараться свести свой страх к минимуму. Так получилось, что половина гостей выбрала испытание с максимальным страхом, а другая половина — с минимальным.

По итогам наши участники говорили об очень разных уровнях страха. Те гости, которые решили минимизировать ужас, оценили уровень страха в 4,3 балла по шкале от 0 до 9. А те, кто решил получить максимум, продемонстрировали 7,6 баллов. Поразительно, что при этом обе группы сообщили об одинаковом (и очень высоком) уровне удовлетворенности.

Другими словами: есть несколько способов получить удовольствие от развлекательного ужаса, будь то аттракцион с привидениями или просмотр фильма. Для одних это максимальная стимуляция, и эти люди — адреналиновые наркоманы. Но для других важно удержать свой страх на приемлемом уровне — это их вызов самоконтролю, их мы назвали «комком нервов» или неврастениками. Обе группы схожи тем, что активно используют ряд психологических, поведенческих и социальных стратегий для достижения оптимального уровня страха.

В еще одном недавнем исследовании мы пролили больше света на возможную пользу и привлекательность хоррор-развлечений и сделали удивительное открытие: есть три категории фанатов ужаса. Наряду с адреналиновыми наркоманами и неврастениками есть еще «темные лошадки». Мы обнаружили, что у адреналиновых наркоманов настроение улучшается, когда они ищут ужас. У неврастеников этого не происходит, но они считают, что в моменты страха узнают что-то о себе и развиваются как личность. Они понимают, сколько страха могут выдержать, на что похож страх, как они реагируют на интенсивный стресс и как регулировать собственную тревогу — все это критически важные навыки выживания.

Третий вид, темные лошадки, ранее не упоминался в научной литературе, а они интригуют. Они собирают все плюсы: у них повышается настроение, они ощущают, что познают себя и учатся противостоять реальному пугающему миру, моделируя устрашающие встречи — для них это своего рода тренировка. Может быть, индустрия фильмов ужасов должна быть нацелена на темных лошадок, а не только на адреналиновых наркоманов, которым, кажется, адресованы слоганы вроде «Самый страшный фильм на свете!».

Скептиков может не убедить идея, что от фильмов о демонической одержимости и ненормальных убийцах с бензопилами есть какая-то польза. Это может показаться возмутительным. Что ж, в первые месяцы пандемии мы решили выяснить, есть ли у фанатов ужасов какое-либо преимущество перед не-фанатами с точки зрения психологической устойчивости. Мы подумали: раз люди умеют регулировать эмоции при просмотре фильмов ужасов, они смогут использовать эти навыки в реальных ситуациях.

И эта гипотеза подтвердилась. Люди, которые смотрели много фильмов ужасов, испытывали меньший психологический стресс в ответ на изоляцию, чем те, кто избегает хорроров. Более того, поклонники фильмов про зомби-апокалипсис, про инопланетные вторжения и тому подобное чувствовали себя более подготовленными к последствиям пандемии. Они уже видели что-то подобное в кино. Они уже представляли себе такие сценарии и оказались менее пораженными последствиями кризиса. Выдуманный сценарий о живых мертвецах, перевернувших общественный порядок — с разрушением систем здравоохранения, ухудшением правопорядка и разрушением инфраструктуры — не сильно отличается от реальной ситуации больших социальных и институциональных потрясений.

Так что фильмы ужасов можно считать прививкой от стрессов и ужасов мира. Они помогают улучшить навыки преодоления трудностей и служат своего рода приятной экспозиционной терапией. Есть также некоторые предварительные данные, позволяющие предположить, что люди, страдающие тревожными расстройствами, находят утешение в фильмах ужасов — вероятно потому, что они позволяют испытывать негативные эмоции в контролируемых и управляемых дозах, практиковать стратегии регулирования и, в конечном итоге, повышать устойчивость.

К психологическим плюсам можно добавить и социальные. Представляете, как ученые-религиоведы ломали голову над болезненными религиозными ритуалами? Почему люди ходят по огню и пронзают себя острыми предметами в религиозном контексте? По-видимому, одна из основных функций заключается в том, что такое психологически и/или физически болезненное поведение усиливает групповую идентичность и делает членов группы более альтруистичными по отношению друг к другу. Вы вместе переживаете болезненный опыт, который укрепляет групповые узы. То же самое относится и к развлечениям в жанре ужасов.

Источник