Психология подземки: как на людей влияет замкнутое пространство

Проведите достаточно времени в нью-йоркском метро — или в метро любого большого города, — и вы превратитесь в почетного профессора психологии транспорта. Метро, которое удерживает вместе случайных людей в замкнутом пространстве, — это идеальная лаборатория для изучения поведения человека. Как однажды заметили социологи М.Л. Фрайд и Ви Джей Де Фацио: «Метро — это одно из немногих мест в большом городе, где все расы и религии и большинство социальных классов сталкиваются лицом к лицу в одинаковой ситуации».

Или ситуациях. Метро предоставляет любое количество обособленных и повторяемых моментов взаимодействия и возможность проверить, как «ситуационные факторы» влияют на результаты. Появляется беременная женщина: кто уступит место первым? Слепой поскальзывается и падает. Кто поможет? Незнакомец появляется ниоткуда и просит вас отправить письмо. Выполните просьбу? Во всех этих сценариях многое зависит от участвующих сторон, их места в поезде и нахождения самого поезда, а также количества других присутствующих людей, среди прочих переменных. А в час пик меняется все.

Поэтому неудивительно, что на протяжении многих лет в метро регулярно проходили эксперименты по прикладной психологии. Действительно, в конце 1960-х и начале 1970-х годов, когда теории «личного пространства» просочились из социологии, исследование «проксемики» Эдварда Холла переживало расцвет, и психология окружающей среды вступала в свои права, любой пассажир нью-йоркского метрополитена мог оказаться сотрудником какого-нибудь психолога, а все остальные выдавали яркие примеры человеческих взаимоотношений. Банальное замечание из статьи 1969 года под названием «Добрый самаритянин: феномен метрополитена?» в Journal of Personality and Social Psychology отражает этот дух: «Около 4450 мужчин и женщин, которые ездили по линии 8-й Авеню IND в Нью-Йорке по будням между 11:00 и 15:00 с 15 апреля по 26 июня 1968 года, были невольными участниками этого исследования».

Хотя исследования в метрополитене переживали расцвет в 1970-х, они так же стары, как и сам этот вид транспорта. Выдающийся социолог Георг Зиммель в знаменитом отрывке из своей книги «Релятивистская философия» 1912 года был поражен новым пространственным и чувственным режимом, возникшим благодаря транспорту. «До появления в XIX веке омнибусов, железных дорог и уличных автомобилей люди не попадали в ситуации, когда в течение нескольких минут или часов им можно было или приходилось смотреть друг на друга, не разговаривая».

К 1971 году Эрвинг Гоффман в книге «Отношения на публике» отметил, что ритуал, который он называл «учтивым невниманием», прижился в метро, как и в других сферах городской жизни: мы признаем присутствие другого человека, но не настолько, чтобы сделать его «объектом особого любопытства или замысла». Или, как утверждают авторы эссе «Поведение в метро» (в книге «Люди и места: социология знакомого»), «поведение в метро регулируется определенными социальными правилами и нормами, которые служат для защиты личных прав и поддержания надлежащей социальной дистанции между незнакомыми людьми, которые временно находятся в хаотичном и сфокусированном взаимодействии».

Психология метро особенно стремится понять, на чем держатся эти правила и что происходит, когда они нарушаются. В одном из самых известных исследований, которое провел социальный психолог Стэнли Милгрэм, студенты спонтанно просили пассажиров метро уступить им место. Как рассказывает Томас Бласс в книге «Человек, который шокировал мир», этот эксперимент возник из-за того, что Милгрэм заподозрил искажение норм поведения в метро. Подтолкнул его к этому вопрос тещи: «Почему молодые люди больше не уступают место в автобусе или метро седой пожилой женщине?»

Милгрэм хотел знать, что будет, если их просто попросить. Поэтому студенты его экспериментального курса по социальной психологии отправились в метро и просили уступить им место (либо без объяснения причин, либо предлагая обоснование типа «Я не могу читать книгу стоя»). Люди были удивительно отзывчивы — 68% либо встали, либо передвинулись, когда их просили, не объясняя причин. Однако чем больше объяснений высказывали просящие, тем реже им уступали место. Любопытно, отмечает Бласс, что больше всего участников поразило, насколько сложно им было попросить место («У меня было ощущение, что я умру», — вспоминал Милгрэм). Нетрудно представить почему: просьба о помощи в метро подвергает человека риску либо быть осужденным, либо получить отказ. Когда New York Times позже повторила исследование Милгрэма с менее научных позиций, число откликнувшихся на просьбу было еще выше. (Возможно, Нью-Йорк действительно самый вежливый город в мире!)

Крайне важным контекстом для многих исследований 1970-х годов было убийство Китти Дженовезе в Квинсе, чьи просьбы о помощи якобы были проигнорированы ее соседями. История Дженовезе стала нарративом городского безразличия (несмотря на то, что некоторые детали истории позже были поставлены под сомнение). Метро выглядело идеальной площадкой для возникающего направления «исследования свидетелей». Например, в упомянутой выше статье «Добрый самаритянин» рассказывается, как студент Колумбийского университета пошатнулся и рухнул на спину в поезде метро, «уставившись в потолок». В некоторых экспериментах он изображал пьяного, в других — больного. (В последнем случае люди были более склонны помогать.) Интересно, что это исследование не нашло подтверждения так называемого эффекта «размывания ответственности» — идеи, основанной на убийстве Дженовезе, которая гласит, что чем больше свидетелей присутствует, тем меньше вероятность того, что хоть кто-то окажет помощь. На самом деле было обнаружено обратное.

Еще одно классическое исследование Милгрэма — «техника потерянных писем»: подойдите к незнакомому человеку с письмом (на котором иногда есть марка, иногда нет) и попросите отправить его вам по почте. Количество отправленных писем показывает вероятность успеха. В одном из исследований психолога Роя Фельдмана, проведенного в 1975 году, на станции метро нескольких городов (Бостон, Афины, Париж) были отправлены участники (как местные, так и иностранцы), которые просили о почтовой услуге. Одна интересная находка: греки реже отправляли письма своим соотечественникам, нежели иностранцам.

Один из ключевых принципов «учтивого невнимания» — это тщательное избегание прямого зрительного контакта, и оно было изучено в ряде исследований. В одном из них в 1974 году экспериментаторы активно смотрели на людей, а затем обращались к ним за помощью. Субъекты с большей вероятностью соглашались помочь, когда человек не смотрел на них перед этим (это продолжило череду исследований, где выяснилось, что людям обычно становится неудобно из-за неспровоцированного или неуместного взгляда, если, конечно, наблюдатель — не привлекательная женщина). В другой статье Кларка Макколи, опубликованной в 1978 году в журнале Environmental Psychology and Nonverbal Behavior, рассматривается общая готовность установить зрительный контакт в электричке в городе (Филадельфия) и пригороде. В городе пассажиры были более застенчивы (только 13% были готовы на зрительный контак в Филадельфии, в отличие от 31% в Брин-Мауре). Авторы связывают результаты не с грубостью, а с переизбытком информации для обработки — по их словам, «межличностная перегрузка ведет к социальной изоляции».

Конечно, реакция пассажира может зависеть от того, как долго он был в поезде: исследование, проведенное Гэри Эвансом, связало продолжительность поездки с уровнем стресса. Чем дольше поездка, тем выше уровни кортизола в слюне испытуемых и тем хуже они справляются с «заданием на исполнение» (корректура текста). Другие исследования показали, что стресс снижает даже отсутствие необходимости делать пересадку.

Размер толпы тоже имеет значение, хотя и не обязательно такое, как вы думаете. В еще одном исследовании, проведенном Эвансом и Ричардом Венером, более высокие уровни стресса были связаны не столько с общей загруженностью вагонов метро, сколько с тем, насколько плотно были заняты сиденья. Более загруженные поезда также увеличивают вероятность физического контакта. Дэвид Мейнс изучил, как люди сидят (в частности, положение локтей: «манипулирование локтями также становится одним из способов выразить свои чувства в отношении человека, сидящего рядом с вами») и держатся за поручни. Он обнаружил, что случайное касание с большей вероятностью происходит среди людей одной расы и пола. «Раса и пол переопределяют физическую дистанцию», — написал он. (Что касается пола, то теснота привела к появлению вагонов «только для женщин» в различных метро от Мехико до Мумбаи.)

Говорит ли об упадке психологии метро эпоха пассажиров, погруженных в девайсы и не замечающих, что происходит вокруг? Не совсем. Одно недавнее исследование, проведенное в парижском метро — в котором рассматривались рекламные объявления «упущенных знакомств», размещаемые жителями в поисках объекта случайной симпатии, — показало, что метро, «без сомнения, главный источник городских рассказов о любви с первого взгляда». Кажется, больше всего к тому, чтобы влюбиться в незнакомца, располагают места, находящиеся ближе всего к выходу. «Метро — это не эмоциональная пустыня, а социальный вакуум, в который мы иногда верим», — заметил начальник парижского метро. Действительно, свидетели или участники, мы все — часть продолжающегося эксперимента.

Источник