Ничто не имеет гарантий: как связаны тревога, выбор и свобода

Свобода выбора тесно переплетена с тревогой. Если мы не готовы взять на себя ответственность, то обычно выбираем способы жизни, которые, кажется, помогают избегать этой тревоги. Но на самом деле, совсем не помогают. Так ли все безнадежно? Автор книги «Один на один с жизнью» психолог Илья Латыпов уверен, что нет.

Свобода как возможность выбирать собственный путь в этой жизни теснейшим образом связана с переживанием тревоги. Дмитрий Леонтьев, российский психолог, как-то метко заметил:

Человек в своей жизни проходит две основные инициации. Одна из них, соответствующая подростковому кризису, — осознание того, что в мире от нас кое-что зависит и мы в состоянии влиять на мир. Вторая инициация, которая по времени соответствует тому, что принято называть кризисом среднего возраста, — осознание и интеграция того, что в этом мире от нас кое-что не зависит и что мы
в этом мире чего-то не можем.

Взрослея, мы избавляемся от подросткового ощущения «я все могу, если захочу» и обнаруживаем множество ограничений собственных возможностей. Ничто нам не гарантировано — ни здоровье, ни успех в делах, ни счастливые отношения (даже если они есть прямо сейчас). Начиная новые отношения, приступая к каким-то начинаниям, мы осознаем: даже если приложить все усилия, никто не может обещать нам, что мы сможем получить желаемое. Осознание этого порождает особый вид тревоги — экзистенциальную.

«Обычная» тревога связана с тем, что мы опасаемся того, что в будущем угрожает какая-то опасность. В отличие от страха, который конкретен, тревога не имеет ясного объекта — просто нам кажется, что что-то страшное может произойти. Экзистенциальная тревога порождается осознанием того, что, с одной стороны, нет какого-то одного-единственного правильного алгоритма действий, который
гарантировал бы нам успех в жизни, а с другой — осознанием того, что как раз потери и неудачи в будущем нас точно поджидают, просто мы не знаем, где и когда. Нам всем известны истории людей, которые были, например, одержимы здоровым образом жизни и умирали в относительно раннем возрасте, а злостные курильщики или выпивохи доживали до вполне преклонных лет. Из этого, конечно же, не следует, что нужно забыть о своем здоровье, но это одно из многочисленных подтверждений тому, что никто в этом мире не может придумать для нас рецепта идеальной жизни. Свобода означает, что искать придется самому, раз за разом делать новый выбор, и не факт, что твои находки окажутся удачными даже для тебя самого. Винить будет некого, переживать возможные неудачи придется с осознанием того, что к ним привели твои решения и выборы в сочетании с непредсказуемыми и неуправляемыми факторами внешнего мира.

Неопределенность, отсутствие гарантий — главный источник экзистенциальной тревоги и главная причина, почему люди готовы поступиться своей свободой выбирать во имя иллюзорных обещаний «научить правильно жить» или «железной рукой загнать человечество к счастью».

Сам по себе экзистенциальный вызов свободы звучит так: чтобы прожить жизнь, как нам хочется, придется встретиться с тревогой — главным спутником любой подлинной свободы. Готовы ли мы иметь дело с этой неустранимой тревогой?

Если мы не готовы встречать и переживать эту тревогу, принимая самостоятельные решения, касающиеся нашей жизни, то обычно выбираем те способы жить, которые, как нам кажется, помогают избегать этого неприятного состояния.

Жизнь как долговое обязательство. Человек выбирает жесткие правила жизни, которые ему кажутся правильными, и пытается следовать им. Или же выбирает, кому или чему подчинить свою жизнь (Богу, гуру, государству, другому человеку). Бремя выбора и экзистенциальной тревоги здесь снимается за счет того, что «правильный путь» уже есть и выбран, и все, что остается, — идти по этому пути. Хрестоматийный пример — бусидо, путь самурая. Это путь служения, в котором нет свободы, но много ответственности.

Жизнь как жертва. Этот способ существования можно определить так: «Жить как хочешь — удел сильных, слишком большие усилия надо прилагать и слишком многим рисковать. Я не могу влиять на себя и на других. Я лучше спрячусь за спиной этих сильных, и они поведут меня — пусть не совсем туда, куда я хочу, зато без риска. Или же я буду выбирать из того, что предлагают, и даже просто брать то, что дают». Человек исключает из своей жизни тревогу вместе с необходимостью принимать решения — выбор делают другие. Но если в случае жизни как долгового обязательства мы все же опираемся на какую-то систему ценностей или правил, которым следуем, то здесь главным мотивом отказа от свободы выбора является страх: «Я иду за тем, кто избавляет меня от страха». Человек выбирает авторитетных людей и делает то, что они говорят (вне зависимости от того, насколько они последовательны).

Импульсивная жизнь. «Вдумчиво выбирать свои пути в жизни слишком сложно. Пусть меня влекут страсти!» Такая жизнь длится недолго, но проходит ярко. Тревога не возникает, поскольку нет паузы между желанием и действием: она попросту не успевает появиться. Как правило, все заканчивается алкоголем и наркотиками в погоне за быстрой разрядкой напряжения. Люди в этом случае подобны мышам, которые во время экспериментов исступленно нажимали на педаль, посылающую сигнал на электроды, подсоединенные к их центру удовольствия в мозге. Человек, к сожалению, обычно не способен остановиться.

Все эти три «избегающих» выбора не делаются в жизни раз и навсегда, они могут чередоваться по мере того, как человек отчаивается найти идеальную формулу избавления от тревоги. Но постановка вопроса «как избавиться от тревоги в жизни» некорректна, так как тревога — неотъемлемая часть жизни, как обычная (связанная с повседневными вопросами), так и экзистенциальная. Можно пытаться избегать ее, но это всегда лишь временная мера, к тому же лишающая свободы. Поэтому лучше ставить вопрос «как научиться жить вместе с этой тревогой». Принятие экзистенциальной тревоги в ответ на вызов свободы можно обозначить как постоянный процесс выбора своего подлинного «я». То есть при вызове неопределенности, когда мне ничего не гарантировано, я пытаюсь сделать выбор, ориентированный на свои собственные желания, цели или ценности, а не на какие-то стратегии, которые обещают мне непременные успех и удачу. Это выбор свободы.

Истоки тревоги

Чем же так страшна тревога, что люди избегают ее? Ведь зачастую при этом их свобода сильно ограничивается. Тревога — это переживание, которое возникает в ситуации неопределенности и неизвестности. В такой ситуации тело напрягается, готовясь к опасности, но так как угроза неизвестна (равно как непонятно, есть ли она вообще), мы не можем воплотить эту мобилизованную энергию в действие. Замечали, наверное, что, испытывая тревогу (например, ожидая результата экзамена или собеседования), мы можем буквально не находить себе места, хаотично ходить в возбуждении (особенно если не уверены, что все прошло хорошо)? Энергии много, но нам ничего не остается, кроме ожидания, от нас уже ничего не зависит. Сама по себе тревога — нормальное состояние, так как жизнь — процесс без гарантий, в ней много неожиданностей, в полном соответствии с афоризмом, приписываемым Джону Леннону: «Жизнь — это то, что случается с нами, когда у нас совсем другие планы».

Однако если жизнь размеренна и стабильна, в ней много «точек опоры» — почти ритуальных повседневных дел, привычных мест, любимых регулярных занятий, и тревога уходит далеко на задний план. Мир кажется местом предсказуемым и контролируемым, в котором не происходит ничего неожиданного и непредвиденного. Иллюзия, конечно, но она успокаивает и утешает нас. Тревога сопровождает потерю этой иллюзии и разрушение привычного распорядка жизни, причем неважно, произошла какая-то катастрофа или мы сами решили изменить собственную жизнь. Опор становится меньше, привычный уклад жизни нарушается или вовсе рушится (так бывает, когда умирает или тяжело заболевает близкий человек, дети вырастают и уходят, приходится срочно переезжать в другой город или страну). Необходимо адаптироваться к новому. Человек оказывается как бы в роли путешественника, вдруг попавшего в какую-то незнакомую глушь без карты и навигатора. Он готов к тому, что с ним может случиться что угодно, только непонятно, чего именно ждать.

Когда мы теряем опоры в виде привычного жизненного уклада и готовых, опробованных на практике решений, мы не может получать удовольствие от жизни в прежнем объеме и даже строить планы на будущее.

Из-за постоянной тревоги мы тратим много сил, чтобы добиться хоть какой-то ясности и определенности. Например, тщательно ищем в интернете способную помочь информацию или людей, которые знают, «как надо». Если же не получается за что-то ухватиться, мы можем начать избегать ситуаций, способных вызвать тревогу. Один из способов — всегда делать выбор в пользу привычного и известного. То есть в ситуации неопределенности мы в первую очередь стремимся не осуществить планы и соблюсти свои интересы, а снизить психологическое давление тревоги на себя.

Когда будущее не определено и привычные опоры не помогают сохранять равновесие, то организм мобилизуется, вырабатывает энергию напряжения и… И если нет четкого понимания, куда ее направить, то энергия накапливается, что на эмоциональном уровне ощущается как тревога. На физическом уровне это выражается в виде мышечных зажимов, поверхностного или прерывистого дыхания (нечастого), двигательного возбуждения (например, начинаем расхаживать по комнате, раскачиваться на стуле, грызть ногти или карандаш), влажных ладоней. В состоянии сильной тревоги мы долго не можем уснуть или, например, просыпаемся мокрыми от пота. Трудно на чем-то сосредоточить внимание и непонятно, что нужно делать. Гнетущее состояние, не дающее расслабиться.

Еще один источник тревоги, помимо утраты привычных опор, недостатка информации в какой-либо ситуации и процесса ожидания, это необходимость сделать выбор. В отличие от тревоги, вызванной перечисленными причинами, необходимость сделать выбор как бы подразумевает какие-то действия, однако при этом парализует волю, особенно когда цена ошибки высока. Ведь нужно сделать не просто выбор, а правильный выбор, то есть такой, который приведет к устраивающим нас результатам (это очень субъективный критерий). Какую профессию выбрать — денежную, но нелюбимую, или ту, которая нравится, но неприбыльную? Пойти учиться на банкира или на филолога? Совет следовать зову сердца, конечно, хорош, но в результате молодой человек через несколько лет может оказаться в нищете и отчаянии. А выбрав прибыльную профессию, он, возможно, не будет ее любить, зато хороший заработок откроет перед ним множество возможностей. Нет единого рецепта, как сделать правильный жизненный выбор.

Конечно, когда мы выбираем, какую кофеварку купить, цена выбора невелика (как и кофеварки). Хотя даже в этом случае некоторые люди надолго застывают перед полкой. А если речь идет о выборе, который нельзя переиграть или последствия которого могут быть очень серьезными? Например, о женитьбе, эмиграции, поступлении в вуз, смене работы? Одна из проблем выбора заключается в том, что от чего-то нам придется отказаться (временно или навсегда). А если мы безжалостны к себе, не способны к самосостраданию, то цена ошибки возрастает: в случае неверного выбора мы себе его никогда не простим.

Тревога заставляет нас суетиться, принимать поспешные решения или, наоборот, тянуть до последнего. В ситуации неопределенности человек ищет точки опоры, то, что он может контролировать. Поэтому одно из проявлений тревоги — гиперконтроль в сочетании с гиперответственностью.

Гиперответственность и пределы самоконтроля

На фоне сильной тревоги стремление к свободе и ответственности нередко приводит к гиперответственности. Подобное часто встречается в бизнес-среде (которая характеризуется высоким уровнем неопределенности).

Один из примеров этой крайности — гиперконтроль. Я нередко с ним сталкивался, о нем мне рассказывали участники различных тренингов «личностного роста» и им подобных. На этих тренингах людей, с одной стороны, призывают «брать на себя ответственность за собственную жизнь», а с другой — тщательно контролируют. (Этот контроль почему-то объявляется важным условием обретения ими «ответственности». На ум приходят оксюмороны вроде «напрягитесь, чтобы расслабиться» или «война во имя мира».)

Особенно этим страдают некоторые «тренинги мужественности», на которых мужчины, решившие круто изменить свою жизнь и стать ее хозяевами (они же мужики!), должны подробно отчитываться о своих действиях за прошедшую неделю перед другими участниками и особенно перед ведущими. В некоторых случаях тех, кто не выполнил недельный план, ждет символическое наказание: небольшой
штраф или дополнительные задания (нередко, кстати, унизительные).

Есть также психотерапевтические группы экзистенциального характера, в которых применяется своя система наказаний. Например, опоздавшие должны какое-то время стоять за дверью или же просто стоять, когда все сидят. Ведущие объясняют такое наказание тем, что оно иллюстрирует ответственность человека за его поступки — у каждого действия есть цена, которую человек вольно или невольно платит.

Однако в данном контексте есть разница между последствиями, наступающими в результате действий человека, и наказанием, наложенным на человека за нарушение правил группы. Например, если участник группы опоздал на сеанс групповой психотерапии, то он что-то пропустит и ему придется разбираться самостоятельно — в том числе с возможным недовольством других участников. Это и есть
ответственность — готовность иметь дело с последствиями своих действий и не удивляться им. А наказание за опоздание на занятия — это, на мой взгляд, имитация отношений детей и родителей и возврат к инфантильному досепарационному состоянию.

К сожалению, большое количество людей отождествляют ответственность и наказание. Это отождествление нередко выдает такое словосочетание, как «понести ответственность», взятое из юридического языка. И тогда, совершив неудачный выбор, к огорчению от последствий этого выбора мы можем добавить еще и самобичевание. Как будто ответственный человек не тот, кто признает причастность к чему-то плохому, что получилось в результате его действий, и предлагает компенсацию или приносит извинения, а тот, кто вдобавок (или даже вместо этого) еще и начинает себя мучить и придумывать какое-то наказание для себя. Но самобичевание не работает, оно не помогает исправить вред, усвоить имеющийся опыт, оно создает иллюзию «хорошести», по факту устраняя у человека ощущение необходимости каким-то образом отвечать за последствия (поругал себя — и вроде бы проблема снята).

Не меньше проблем нам доставляет и гиперответственность, когда мы не видим разницы между теми ситуациями, в которых виноваты сами, и теми, в которых основную роль сыграли внешние обстоятельства (другие люди или непредвиденные события). Например, человек что-то сделал, но говорит, что из-за нас, как будто мы управляем его волей. Это классическая жалоба «Он меня спровоцировал!».  Ты отвечаешь за все, и никто не отвечает за то, что он делает с тобой. Тебе нахамили? Виноват ты, допустил, что тебя обидели. Обиделся? На обиженных воду возят. Жену избивает муж? Сама виновата, довела (или ей это нравится).

Подобная установка на гиперответственность очень удобна для разного рода манипуляций. Гиперответственность — это в первую очередь проблема границ, когда мы, с одной стороны, игнорируем собственные ограничения («мы всесильны», «все в наших руках»), а с другой — не задаемся вопросом, какую ответственность несут другие. Как будто все зависит только от нас, даже если вокруг много людей, занимающихся одним с нами делом. Гиперответственный человек — идеальный работник, он взваливает на себя всю работу и за все отвечает, не задаваясь вопросами о роли и ответственности других. А манипуляторы его подзуживают: «Ты можешь все, только перестань себя ограничивать, лениться и жаловаться на обстоятельства!»

Во время терапевтических сессий, на лекциях и в бытовых разговорах, посвященных домашнему насилию, я нередко слышу типичную фразу: «Она могла уйти, никто ее не держал». Мне грустно это слышать от тех, кто сам признавался, что страдал от безответной любви, переживал боль от отсутствия взаимности, но при этом снова и снова пытался этой взаимности добиться. От тех, кто сам годами работает в компании, где его унижает начальство. От тех, кто садится на сто пятую диету в надежде похудеть, а ночью обнаруживает себя у открытого холодильника с куском пирога. Собственный опыт бессилия или тяжелых попыток изменить свою жизнь, увы, мы часто вытесняем из памяти.

Осуждая других людей или даже себя самих за «слабоволие» или «нежелание решать проблемы», мы часто забываем о некоторых важных условиях и ограничениях, от которых зависит наша возможность делать выбор.

Контролировать, изменять и выбирать можно только то, что осознается. Выбор человека бывает и неосознанным, но то, что не осознается, мы не контролируем. Усилия психотерапевтов в немалой степени направлены на то, чтобы научить людей осознавать, что ими движет и управляет. Например, человек раз за разом совершает одну и ту же ошибку, надеясь, что на этот-то раз все сработает (ставка в игре, какая-то рабочая операция, договоренность с человеком, который уже подводил, и т.п.). Надежда часто блокирует способность осознавать бесплодность таких попыток. Но проблема, кстати, не в надежде, а в том, что мы перестаем контролировать свои приводящие к неудаче действия, которые совершаем раз за разом. При этом неосознанность выбора не снимает с нас ответственности за его последствия. И хочется подчеркнуть, что речь идет об ответственности (то есть мы страдаем от плохих решений и нам с ними что-то придется делать), а не о вине (психологическом наказании за плохие решения).

Представления обычного человека о том, насколько осознанны его действия, сильно преувеличены. Человек не изолированный организм, а часть окружающего мира, подверженная воздействию множества факторов, большинство которых им не осознается. Работы нобелевского лауреата Даниэля Канемана вскрыли громадный пласт не осознаваемых человеком стимулов, влияющих на его выбор, — при полной уверенности человека в том, что он действует рационально и осознанно.

Самые простые и очевидные стимулы — это указанные на ценниках суммы вроде 9 999 руб. (вместо 10 000 руб.) или надписи типа «Осталась 1 штука» в интернет-магазинах. Знакомая же история: зашли в интернет-магазин в поисках одной вещи, а в итоге накупили много всего, чего покупать не собирались. Или зашли в супермаркет за хлебом, а накупили кучу ненужных продуктов. Подобных примеров можно привести очень много, и далеко не все мы замечаем.

Наличие реального, осознаваемого выбора не означает, что человек способен им воспользоваться. Просто потому, что не все в этом мире супермены. Для жертв домашнего насилия самый опасный период — когда они пытаются уйти от того, кто применяет к ним насилие (а не когда они все терпят): возможно все, вплоть до убийства. Просто бывают ситуации (и нередко), когда обстоятельства сильнее
воли одного человека, и если он не находит поддержки, то не сможет справиться один. Как бы ни старался. «Все в твоих руках!» — красивая фраза, которая к реальности отношения не имеет. А когда приводят примеры тех, кто справился, выдержал, я напоминаю, что, во-первых, у большинства из них была какая-то поддержка, а во-вторых, есть так называемая ошибка выжившего: люди хорошо помнят успехи и героев, но быстро забывают тех, кто потерпел неудачу на том же поприще. А на одного героя приходится с десяток «неудачников».

В общем, чтобы вырваться из «привычной» патологической ситуации и что-то изменить, нам необходимо провести ряд сложных действий:

• Осознать то, что раньше не осознавали (чаще всего это происходит при помощи других людей). При этом сделать это нужно вовсе не в благоприятной обстановке, а «нависая над пропастью».
• Осознав, понять, на что можем влиять, а что не в нашей власти. К обеим категориям относятся как внешние факторы, так и наши личные качества.
• Выбрать тот вариант действий, при котором можем на что-то повлиять.
• Найти поддержку, для того чтобы вырваться из трудной ситуации и реализовать сделанный выбор.

Чем сложнее и тяжелее ситуация, тем труднее выполнить каждое из этих действий. Я не говорю, что не надо пытаться что-то делать, а стоит ждать, пока кто-то спасет. Пока человек жив, он стремится справиться с проблемами, не превращаясь в безвольную жертву обстоятельств (об этом мы еще поговорим). Дать ответ на экзистенциальный вызов свободы очень сложно, и худшее, что мы можем сделать, это раздавить себя непосильной ношей всемогущества, бесконечно обвиняя и стыдя себя.

Подробнее о книге «Один на один с жизнью» читайте в базе «Идеономики».