Эффект амнезии Гелл-Манна: почему мы клюем на чужие убеждения

Одно крупное интернет-издание однажды сообщило обо мне, что я вышел на пенсию в 33 года. Несколько старых приятелей и знакомых связались со мной, чтобы поздравить с финансовой независимостью.

Я думаю, это была ошибка со стороны интервьюера. Я сказал ей, что бросил работу, чтобы писать на постоянной основе, и, наверное, она подумала, будто у меня миллионы долларов.

Сразу скажу, что я не был и не являюсь полностью финансово независимым. 100 или около того человек, которые действительно знают меня, могли бы убедиться в этом, просто увидев мою кухню. Однако, возможно, 20 000 человек где-то прочитали, что я таковым являюсь. Это означает, что потенциально в 200 раз больше людей ошибаются из-за умозаключения, сделанного той журналисткой.

Этот сценарий, в котором ошибок гораздо больше, чем правды, вероятно, является нормой. Люди делают подобные неверные умозаключения каждый день. Эти ошибочные идеи распространяются всякий раз, когда человек рассказывает кому-то другому о том, что он знает. А уж в интернете это совсем просто.

Подумайте о том, что большая часть информации, передаваемой людьми на любую тему, — это недостоверная информация, даже если нет намеренного обмана. Джордж Оруэлл как-то сказал: «Самая главная ошибка человека в том, что он думает, будто знает, что происходит. Никто не знает, что происходит».

Похоже, технологии привели к тому, что такое положение вещей стало неизбежным. Сегодня подавляющее большинство представлений человека о мире формируется не на основе собственного опыта, а благодаря информации, полученной из вторых рук. Знания со стороны, из «надежных» источников или нет, обычно работают как слухи: если они кажутся правдой, то сразу же включаются в мировоззрение человека, обычно без каких-либо попыток обосновать их. Большая часть того, что вы знаете, — это просто то, что вы где-то услышали.

Когда люди делятся тем, что «знают», за ошибку нет штрафных санкций. Однако за убеждение в своей правоте есть награда: внимание, деньги, обожание, публичные победы над другими и многие другие вещи, которые так нам нравятся.

Два вида знания

Знания из первых рук — это совсем другое. Когда вы переживаете событие самостоятельно, вы не просто принимаете на веру словесное утверждение, например: «На улицах Кабула идут бои». Правда происходит с вами на самом деле. Опытный моряк знает, что надвигающаяся туча означает неприятности. Солдат знает, что атака на позиции его подразделения была отбита. Хозяйка собаки точно знает, как долго она может оставлять Рокко одного дома, прежде чем он натворит дел. Друг, сидящий на моем старом диване, знает, что я не богач. Опыт запечатлевает реальность прямо в нейронах. Он не просто добавляет еще одну мысль в абстрактное пространство мозга, где вы храните аксиомы и фактоиды.

Лишь малая доля того, что человек «знает», находится в этой непосредственной, воплощенной форме. Остальное — это впечатления, почерпнутые из историй, газет, книг, блогов и того, что нам рассказывали учителя, старшие братья и сестры, когда мы были маленькими.

Если вы когда-нибудь читали статью на тему, с которой знакомы не понаслышке, вы заметите, что в ней всегда есть ошибки в основных вещах: фактах, датах, именах людей и названиях организаций, заявленных намерениях участвующих сторон, причинах происходящего. 

Если задуматься, то вполне логично, что журналистика так ненадежна. Репортеры узнают о внезапно возникшей ситуации, собирают информацию о ней в сжатые сроки, а затем уверенно объясняют все это остальной нации, практически ничего не зная. И на основе этого незнания люди формируют свое мировоззрение.

Парадоксально, что мы тут же снова становимся доверчивыми, как только тема разговора меняется на ту, в которой мы не имеем непосредственного опыта. Вы знаете, что они не знают, о чем, черт возьми, говорят по теме А, но что это по теме Б? В 2002 году писатель Майкл Крайтон назвал это «эффектом амнезии Гелл-Манна»: «В двух словах, эффект амнезии Гелл-Манна выглядит следующим образом. Вы открываете газету и читаете статью на какую-то хорошо знакомую вам тему. В случае с Марри Гелл-Манном — физика. В моем — шоу-бизнес. Вы читаете статью и видите, что журналист совершенно не разбирается ни в фактах, ни в проблемах. Часто статья настолько неверна, что фактически представляет историю шиворот-навыворот, меняя причину и следствие. Я называю такие истории «мокрые улицы вызывают дождь». Газета полна ими. Вы с раздражением или с изумлением находите в статье множество ошибок, а затем переворачиваете страницу и читаете так, как будто остальная часть газеты более точна и правдива».

В полной версии текста Крайтон уточняет, что под СМИ он подразумевает не только газеты, но и книги, телевидение, интернет и, конечно же, чей-либо пересказ того, что говорят эти источники. Что ж, это составляет около 100% всех наших знаний, полученных из вторых рук.

Однако есть вещи, которые люди действительно знают. У нас есть самолеты, телефоны и космические корабли. Очевидно, кто-то что-то да знает. Люди могут быть надежными источниками знаний, но только о небольших фрагментах всего происходящего. Они знают что-то, потому что каждый день имеют дело со своим фрагментом и лично заинтересованы в том, чтобы понимать его на отлично.

Например, знания о сантехнике постоянно проходят проверку на затопление. И если вы сантехник, то должны все делать правильно, потому что неправильное решение дорого вам обойдется.

Механик видел тысячу сигналов проверки двигателя и знает, чем закончилась каждая история. Профессор филологии видел тысячу сочинений и может сказать, что не так с вашим. Вышибала ночного клуба имел дело с тысячей пьяных завсегдатаев и знает, с кем из гостей возникнут проблемы.

Есть способы тщательно собрать, изучить и сравнить высококачественные источники из вторых рук и, возможно, узнать что-то достоверное, но это чрезвычайно сложно для такого склочного и эмоционального существа как человек. Неприятно (не говоря уже о том, что это отнимает время) честно подвергать сомнению убеждения, которые вы разделяете, или честно поддерживать те, которые вам не по душе, и в конечном итоге вы все равно просто определяете, что «кажется правильным».

Убеждения как конфетка для ума

Люди любят убеждения не потому, что они надежно указывают на истину, а потому, что они часто доставляют удовольствие или имеют социальное вознаграждение. Выражение и распространение убеждений может привлечь к нам внимание и повысить социальный статус, заставить нас почувствовать себя компетентными, продать товары и услуги, побудить людей сделать что-то для нас, да и просто произнести их вслух может быть приятно. Идеальное убеждение приятно для слуха или разума.

Теория — это хорошо. Ясность и аналогия — это приятно. Однозначное предложение — это прекрасно. Аккуратные и емкие истории о «правде» — это как конфеты для жаждущей чувств части человеческого мозга.

Люди плохо умеют собирать информацию, делать из нее правильные выводы и ответственно передавать ее другим. Невероятно, чего мы достигли, несмотря на это… Но как вид мы остаемся в высшей степени бездарными в познании истины за пределами диапазона личного опыта.

Проблема в том, что мы очень хотим, чтобы нам верили, чтобы нас считали человеком, который что-то знает. Крайтон объясняет, почему он назвал эффект амнезии Гелл-Манна в честь Марри Гелл-Манна: потому что он знаменит, и он физик. Люди верят вещам, названным в честь физиков, потому что мы знаем, что они умны. А Крайтон — доктор медицины, так что его стоит послушать.

Кроме того, никто из вас не может подтвердить это, но Джордж Оруэлл не произносил фразу, которую я цитировал в первой части этой статьи. Я просто сказал, что он это сделал, чтобы вы серьезнее отнеслись к моим утверждениям. Поздно. Вы уже проглотили эту конфету. Конечно, Оруэлл способен был сказать что-то подобное. Он вполне мог это сказать. В принципе, он, наверное, так и сделал! В любом случае, я буду спать спокойно. За чушь мало наказаний и много наград. Потому что никто не знает, что происходит на самом деле.

Источник