Гуманизм — это практично: как человечность стала самым ценным ресурсом

Если вы думаете, что мир — это мрачное место, то еще не поздно все исправить. Журналист Дэвид Брукс рассказывает, почему настоящий бунт сегодня — это проявление гуманизма.

Чтобы понять, что наша жизнь — это не увеселительная прогулка в майский денек, достаточно полистать новости. В новостной ленте любого ресурса можно найти видео с эпизодами насилия, военных действий или выступлений персон, которые кажутся самовлюбленными психопатами. Дэвид Брукс называет наше время эпохой дегуманизации, под которой он понимает любые взгляды или действия, что заслоняют человеческий облик и отказываются признавать и уважать достоинство каждого.

Однако в мире есть и другая сила, вероятно, не столь заметная, но мощная — это человечность. Писатель Джеймс Болдуин считал, что человечности в нашем мире гораздо больше, чем принято думать: «Пройдитесь по улице любого города, в любой день, оглянитесь вокруг. Вы должны помнить: то, на что вы смотрите, — это отчасти вы. Все, на кого вы смотрите, — это тоже вы. Вы можете поставить себя на место каждого человека».

Именно это, по словам Дэвида Брукса, может стать настоящим бунтом нашего времени — попытаться увидеть других во всей их сложности и глубине. Отнестись к себе со смирением, самосознанием и состраданием. Стараться быть внимательным, справедливым и проницательным. Прежде всего, стараться смотреть на мир с точки зрения другого человека.

Эти простые принципы «непокорного гуманизма» вовсе не так наивны, как могут показаться на первый взгляд. В действительности, это практичная вещь. Способность понимать людей, с которыми вы ведете дела, — это полезный навык. Вести за собой с уважением и интересом — это практично. В каждой сфере жизни мы можем применять его именно с точки зрения пользы, а не отвлеченных моральных идеалов.

В центре каждой здоровой семьи, организации и нации находится основной гуманистический навык: способность глубоко видеть других людей, понимать их и делать так, чтобы они чувствовали, что их видят, слышат и понимают.

Например, в исследовании 2021 года, проведенном консалтинговой фирмой McKinsey, на вопрос, почему сотрудники уходят из фирм, руководители отвечали: для того, чтобы заработать больше денег в другом месте. Но когда исследователи спросили самих сотрудников, почему они увольняются, то наиболее распространенным ответом было то, что они не чувствуют признания и ценности со стороны своих руководителей. 

Насколько хорошо мы понимаем друг друга? Гораздо хуже, чем кажется. Уильям Икес, психолог из Техасского университета в Арлингтоне, обнаружил, что незнакомые люди, впервые заговорившие друг с другом, точно понимают друг друга лишь в 20% случаев, а друзья и члены семьи — лишь в 35% случаев. Вероятно, вы могли бы подтвердить это и без всяких исследований. Разве не было в вашей жизни моментов, когда вы чувствовали, что на вас хотят навесить ярлык и запихнуть в стереотипную категорию, просто для удобства?

Почему так происходит? Прежде всего, мы эгоисты и не замечаем других, потому что слишком заняты самопрезентацией. А некоторые люди настолько зациклены на собственной точке зрения, что не утруждают себя увидеть вашу. Можно ли это изменить? Конечно. Стоит обратиться к опыту гуманитарных наук или актерского мастерства. Актриса Виола Дэвис как-то отметила в интервью: «Актеры идут по жизни совсем по-другому, потому что нам приходится быть наблюдателями. Например, мы подмечаем, как кто-то опускает голову, если вы произносите определенное слово. И ты думаешь: «Почему они так делают? Это что-то из их прошлого?»».

Актер Мэтью Макконахи пользуется тем же приемом в создании образа. Например, его персонаж может все время держать руки в карманах. Он идет по жизни сгорбившись, замкнувшись в себе. Когда он пытается самоутвердиться, то выглядит неестественным, неуверенным, слишком агрессивным. Макконахи также старается видеть каждую сцену с точки зрения своего персонажа. Убийца не думает: «Я убийца». Его мысли звучат так: «Я навожу порядок».

Тем же приемом пользовалась и писательница Зейди Смит. В детстве она постоянно представляла себе, как бы она росла в домах своих друзей. «А затем я думала, каково это — быть поляком, ганцем, ирландцем или бенгальцем, быть богаче или беднее, произносить вот эти молитвы или придерживаться такой политики». И это фантастический способ не только стать прекрасным писателем, но и воспитать в себе способность видеть других, отмечает Брукс. Замечательным даром видеть людей обладал и Рембрант — именно поэтому его картины до сих пор завораживают нас. Как заметил писатель Фредерик Бюхнер, даже самые простые лица так замечательно переданы Рембрандтом, что мы потрясены их необыкновенностью.

Гуманизм строится на подобном благоговении перед человеком, на признании того, что каждый встречный в чем-то превосходит вас.

Точные науки дают информацию о физической реальности, но гуманизм сосредоточен на субъективной сфере: на том, как каждый человек воспринимает события и формирует из них точку зрения. Чтобы понять человека на этом уровне, необходимо владеть навыками хорошего собеседника. И это не так просто, как кажется. По словам Брукса, группа людей, высказывающих друг другу ряд утверждений, — это не хороший разговор, а ужасный. Хорошая беседа напоминает акт совместного исследования.

Артур Бальфур, британский государственный деятель начала XX века, по воспоминаниям современников, был мастером ведения бесед: он брал робкое замечание застенчивого человека и открывал в нем неожиданные возможности, прощупывал его и расширял до тех пор, пока автор не чувствовал, что он действительно внес определенный вклад. Во время Первой мировой войны Бьюкен, шотландский писатель, водил американских друзей на обед к Бальфуру: «Я помню, с каким восхищением наблюдал за тем, как он чувствовал себя в компании гостей, подхватывал какое-нибудь случайное слово и превращал его в стержень для рассуждений. Гости уходили от него окрыленными».

Дэвид Брукс отмечает, что еще один важный компонент гуманистического общения — это образное мышление. Истории отражают характер человека и то, как он меняется с течением времени.

Истории рассказывают о том, как тысячи мелких влияний складываются в жизнь, как люди борются и преуспевают, как их сбивают с пути удачи и неудачи. Кроме того, люди просто говорят свободнее, когда вы побуждаете их рассказывать о себе.

Каждый человек — это совокупность людей, выбора и событий, которые были до него, а также событий его детства и недавнего прошлого. Что произошло с ним в детстве, что заставляет его до сих пор смотреть на мир с позиции аутсайдера? Что было в вашей домашней жизни такого, что делает праздники важными? Почему кому-то так трудно просить об услуге? Чтобы ответить на эти вопросы, следует развивать очень важный для гуманиста навык — эмоциональный интеллект. Ключевая черта дегуманистической эпохи — это эмоциональная грубость. Гуманист же, напротив, обучается сложным эмоциональным реакциям.

Взять, к примеру, эмпатию. Некоторые люди воспринимают это качество довольно поверхностно: вы открываете свое сердце, и сочувствие выливается наружу. На самом деле эмпатия состоит из трех отдельных социальных навыков. Первый — это зеркальное отражение, точное обозначение эмоций человека, находящегося перед вами. Второй — сопереживание, использование собственного сходного опыта, чтобы лучше понять другого человека. Третий — забота. Этот компонент, вероятно, самый важный. Люди, которые по-настоящему сопереживают, не просто делают то, что успокаивает их самих, они делают именно то, что успокаивает человека, который в этом нуждается.

Какое отношение эти навыки имеют к нашей жизни? Самое прямое. «Форма нашего знания становится формой нашей жизни», — писал педагог Паркер Дж. Палмер. Иными словами, от того, как мы относимся к другим, зависит, каким человеком мы станем. Если мы видим людей щедрыми, мы станем щедрыми. Если мы видим их отстраненными, то и сами будем отстраняться. Дэвид Брукс считает, что изменив свое отношение, мы многое можем сделать для ситуации в целом.

Признание — это то, что люди ищут с младенческого возраста. Возможно, вы видели на YouTube эксперименты с «каменным лицом», в которых исследователи просят мам не реагировать на просьбы ребенка о внимании. Малыши воркуют, а мамы просто сидят с отсутствующим выражением лица. Сначала младенцам становится не по себе, потом они разражаются плачем. Даже в таком раннем возрасте ощущение невидимости — это экзистенциальный кризис.

Для взрослых муки те же самые. В каждом обществе существует то, что философ Аксель Хоннет назвал «порядком признания», когда все в той или иной степени получают свою долю внимания. Но в современном мире признание достается немногим: богатым, красивым, спортивным, успешным. Социолог Ричард Сеннетт писал: «Когда общество обращается с массой людей подобным образом, выделяя лишь немногих для признания, это создает дефицит уважения, как будто этой драгоценной субстанции не хватает на всех». Именно так мы и становимся одинокими, изолированными и сверхчувствительными к чужому вниманию. И единственный выход из этого, по словам Брукса, тоже гуманистический: нужно просто дать людям больше внимания.

Очевидно, что философия гуманизма имеет широкое и самое прикладное значение. Это именно то, чего не хватает в современной жизни, полной комфорта и материальных благ. Но нам не хватает, порой, простых вещей, например, настоящей дружбы. При этом, как отмечает Фредерик Бюхнер, переживший в юном возрасте трагическую потерю, больше всего на свете мы жаждем быть узнанными в своей человеческой сущности, но зачастую именно этого мы боимся больше всего на свете. Но раскрываясь перед другим человеком и доверяя ему свои секреты, мы можем побудить его раскрыться в ответ.

Каждый человек священен. Каждый человек заслуживает того, чтобы его увидели и уделили ему справедливое и любящее внимание.

Именно этот главный (и прикладной) принцип гуманизма сможет, по словам Брукса, изменить ситуацию сегодня. Да, другие могут быть жестокими, подлыми, продажными или злыми, но, по крайней мере, мы попытаемся полностью понять их, прежде чем выносить такие суждения. Жестокость, которая пропитывает наш мир, во многом происходит от того, что мы этого не делаем.

Источник