Темная сторона любопытства: как незнание толкает к информационной всеядности

Мы рождаемся ненасытными к новой информации. Этот голод, называемый любопытством, является универсальной чертой, хотя люди обладают им в разной степени и проявляют в разных формах поведения. Любопытство принято считать добродетелью, поскольку оно тесно связано с другими качествами, которые мы ценим: креативностью, интеллектуальным смирением и эмпатией. Любознательные ученики достигают более высоких результатов в школе. Любознательные члены группы помогают находить общий язык. Недавнее научное исследование даже связало эту черту с более удовлетворяющими интимными отношениями и большим ощущением смысла жизни.

Однако любопытство имеет неодинаковую природу, и люди интуитивно осознали это давно. Его потенциальная опасность имеет глубокие корни в наших мифах и сказаниях. Любопытство оставило без носа героиню одной известной поговорки. Оно же заставило Еву съесть запретный плод. Римский философ Цицерон, определявший любопытство как «нашу врожденную любовь к знаниям», предположил, что в «Одиссее» моряков к губительному острову Сирен влекли не их сладкие голоса, а, скорее, «профессиональная тяга к знаниям».

Догадку о том, что не все виды любопытства ведут к добродетельному поведению, недавно подтвердили и четверо исследователей, попутно сделавших еще ряд интересных открытий. В эту команду вошли Дафна Шохами и Рэн Хассин из Колумбийского университета, Талия Уитли из Дартмута и Джонатан Скулер из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре. При финансовой поддержке Фонда Джона Темплтона они последние несколько лет исследовали роль любопытства в обучении, творчестве и социальных связях.

Две стороны любопытства

По словам Джонатана Скулера, «важно подчеркнуть, что существуют разные виды любопытства». Свое внимание команда ученых сосредоточила на двух из них – любопытстве общем и депривационном. Общее любопытство, обусловленное собственно интересом, рассматривает недостаток знаний как возможность получить их еще больше. Люди, обладающие этой чертой, мотивированы познавать ради самого познания.

Как отметил Скулер, общее любопытство вызывает «радость от понимания, что мы не знаем всего и что существует так много потрясающей информации, которую еще можно открыть».

Этот вид любопытства благоговеет перед тайной и принимает, что мы не знаем и не можем знать всего, – и тем самым оно тесно связано с интеллектуальным смирением.

В отличие от общего депривационное любопытство действует утилитарно. Вместо исследовательского желания познавать оно требует ответа, который заполнит пробел в информации. Этот вид любопытства вызван отвращением к незнанию чего-либо, и его мотивация – подавить дискомфорт неопределенности. Поскольку депривационное любопытство требует информации как способа избежать незнания, оно связано с недостатком интеллектуального смирения. Но стремление найти ответ, говорит Скулер, не всегда плохо: «Мы считаем, что оно, вероятно, является важным дополнением к общему любопытству. Вы легко можете себе представить, как Эйнштейн, охваченный желанием постичь относительность, испытывал чувство “я должен докопаться до сути – и не усну, пока не сделаю этого!”».

Поскольку депривационное любопытство связано с интеллектуальным высокомерием, оно предполагает некоторые негативные формы поведения. «Когда не хватает интеллектуального смирения – когда вы чувствуете, что хотите знать всё, но понимаете, что чего-то не знаете, – возникает неприятный разрыв». И чтобы его ликвидировать и минимизировать дискомфорт, люди склонны искать ответы без рассуждения. Например, «мы видим, как они принимают на веру фейковые новости, потому что им не нравится сомневаться в их возможном несоответствии действительности», – говорит Скулер. Подобным образом депривационное любопытство может приводить людей и к созданию ложных воспоминаний. Иначе говоря, если мы ищем ответ только ради того, чтобы избежать незнания, мы рискуем ухватиться за неправильную версию.

«Общительное» любопытство

Ученый-когнитивист Талия Уитли исследует роль любопытства в отношениях. Главный вопрос ее работы: ведут ли более и менее любопытные люди себя по-разному в общении?

Если одним словом, то – да. Как и в случае с интеллектуальным смирением, значительную роль играет готовность человека терпеть неопределенность. «Мы обнаружили, что устойчивые к стрессу люди, готовые жить в условиях неопределенности, в общении ведут себя как исследователи», – говорит Уитли. Если представить карту, на которой бы отражалось «путешествие» любопытных людей во время беседы, на ней было бы видно, что они продвигаются дальше, погружаются глубже и охватывают более широкий спектр идей. Подобное «исследовательское» общение и открытость обусловлены не только большей стрессоустойчивостью, но и общим любопытством, или, по словам Уитли, «радостью исследования».

Любопытство при общении – важная часть того, что связывает нас друг с другом. И это неудивительно, если посмотреть на самые близкие отношения. Мы уже чувствуем симпатию, когда кто-то внимательно нас слушает, задает вопросы и вообще проявляет желание узнать больше. Такое любопытство в отношениях, даже несмотря на разногласия, сближает людей: «Это взаимодействие с другим разумом – настоящий интерес к убеждениям другого и готовность услышать альтернативную интерпретацию или объяснение – действительно важно для связи».

Что, действительно, удивительно, так это открытие команды об изменениях мозговой активности, когда мы проявляем любопытство в социальных взаимодействиях. В одном исследовании участникам сканировали мозг, когда они смотрели видеоклипы. Короткие фрагменты воспроизводились без контекста и звука, поэтому зрителям приходилось самим «собирать» смысл происходящего. Затем они объединились с другими участниками, чтобы обсудить увиденное и дать ему объяснение. Как только группа пришла к общей версии, участникам снова было проведено сканирование мозга во время просмотра клипов, которые на этот раз они смотрели уже через призму интерпретаций других зрителей. У тех, кто во время группового обсуждения проявлял любопытство, кто внимательно слушал и задавал вопросы, был готов изменить свое мнение под влиянием идей других, отмечалось изменение мозговой активности – она стала ближе к показателям активности других членов группы.

Любопытство помогло буквально изменить сознание людей и выровнять нейронную активность внутри группы.

Исследование Уитли показало, что люди, которым интересна точка зрения других, с большей вероятностью создадут в своей группе основу для понимания. Напротив, те, кто склонен доминировать в разговоре, имеют нейронную негибкость и препятствуют коллективному согласию. Она говорит, что «[любопытство] действительно создает точки соприкосновения между умами, благодаря интеллектуальному смирению, позволяющему сказать: «Я думаю, что это так, но как думаете вы?». И позволяющему человеку изменить свое мнение».

В период глубокой поляризации и культурных разногласий это открытие очень важно и имеет практическое значение. В нашем мире взаимодействие людей с разными мнениями становится всё более напряженным. Любопытство предлагает способ разрядить эту ситуацию, открывая возможность для более внимательного слушания и большей нейронной гибкости. Оно помогает бороться с интеллектуальным высокомерием и дискомфортом неопределенности.

Конечно, цель не в том, чтобы заставить всех думать одинаково. Уитли говорит, что в группе «вам нужны люди, которые тяготеют к центру и будут создавать общие цели и общую основу. Но вам также нужны и те, кто находится на периферии, нетипичные и независимые голоса, которые будут способствовать появлению новых идей». Однако готовность выслушать, изменить свое мнение и учесть новые точки зрения может иметь большое значение для преодоления определенных разногласий, с которыми мы сталкиваемся сегодня.

Источник