€ 99.67
$ 92.51
Мода на праздность: каждый ли может себе позволить ничего не делать?

Мода на праздность: каждый ли может себе позволить ничего не делать?

Споры об этике безделья ведутся уже не первое тысячелетие

История Образ жизни
Фрагмент картины Джона Уильяма Говарда «Ожидание»

Одним людям пандемия принесла слишком много свободного времени, а другим — слишком мало. «Поездки на работу» из кухни к письменному столу и сокращение социальных обязательств кому-то удлиняет утро и выходные, в то время как медработники и удаленные сотрудники истощены постоянными, накладывающимися друг на друга обязательствами дома и на работе.

Поэтому неудивительно, что праздность сейчас в тренде. Такие понятия, как «никсен», что по-голландски означает «ничего не делать», и «винтинг», то есть отдых в ответ на превратности судьбы, вошли в лексикон любителей здорового образа жизни. Безделье даже называют новым приемом повышения продуктивности, поскольку эта практика согласуется с культурой постоянной активности, направленной на оптимизацию каждой минуты бодрствования.

Хотя такие рекомендации нацелены в основном на привилегированных людей, которые могут себе позволить составлять собственный график, безделье также может быть формой сопротивления капиталистической машине. Дженни Оделл в бестселлере «Как ничего не делать» утверждает, что нужно использовать свободное время для создания сплоченных сообществ, взаимодействуя с окружающей средой, а не со смартфоном.

Другими словами, существует этика праздности. И дебаты по поводу этой этики восходят к спорам тысячелетней давности, к философам и теологам, которые различали гражданскую праздность (otium) и лень (accidia)

Хотя досуг и праздность по-разному хвалили и презирали, в истории безделья красной нитью от Римской империи и до наших дней проходит вопрос: какие обязательства есть у людей перед обществом? И дозволено ли кому-то бездельничать только потому, что он может себе это позволить?

Античные корни

Многие древние римляне пренебрегали отиумом, считая, что он ведет к политическим распрям, угрожающим стабильности республики. (От его противоположного значения, «неготиум», произошло слово negotiation, то есть переговоры.)

Другие стремились использовать досуг и праздность в положительных политических целях. Цицерон и Сенека выступали за отиум, подразумевавший работу над собой ради служения обществу. Они утверждали, что изучать историю, политику и философию нужно вдали от городских дел. Граждане, изучившие эти предметы, помогают обеспечивать мир и стабильность в республике. Оба старались отличать отиум от праздности гедонистических слабостей, таких как выпивка и секс.

Средневековое христианское общество более резко разделило праздность на два вида. Монашеские общины занимались «Opus Dei», или работой Бога, которая включала в себя то, что римляне назвали бы отиум, например, созерцательное чтение.

Но средневековая система пороков и добродетелей осуждала праздность. Джеффри Чосер писал, что это «сточная канава для всех злых мыслей, всех пустяков, шуток и грязи». Лень мешала многим делам: производительному экономическому труду, духовной работе покаяния и благотворительным «актам доброй воли», которые поддерживали самых уязвимых членов общества.

Праздность и промышленность

Разделение праздности на полезный «otium» и предосудительную «accidia» вызвало новую критику в индустриальную эпоху. Экономист и социолог XIX века Торстейн Веблен едко заметил, что свободное время — это символ статуса, который отличает имущих от неимущих. Он считал основными видами досуга капиталистической элиты «правление, войну, религиозные обряды и спорт». По сути, Веблен осуждал классические и средневековые занятия, такие как обучение и досуг, с язвительностью, когда-то предназначенной для безделья.

В то же время другие мыслители истолковывали даже самые запущенные формы праздности как смелое сопротивление величайшим бедам современности. Роберт Льюис Стивенсон видел в праздности противоядие от капиталистических стремлений, которое знакомило бездельника с тем, что он называл «теплыми и трогательными фактами жизни» — чем-то вроде непосредственных переживаний современника и природного окружения, которые в противном случае оказывались растоптанными капиталистической машиной.

Если в отношении Стивенсона к праздности прослеживался ироничный дилетантизм, то отношение Бертрана Рассела было смертельно серьезным. Он видел решение серьезного идеологического конфликта 1930-х годов между фашизмом и коммунизмом в неторопливых исследованиях и дискуссиях. По мнению Рассела, то, что он гордо называл «ленью», способствовало развитию добродетельной привычки разума, которая поощряла созерцательный дискурс и защищала от экстремизма.

Однако позже в XX веке производительность снова стала символом статуса. Если судить по капиталистическим ценностям, длительный рабочий день и плотный календарь говорят о статусе — и даже о добродетели.

Нужно ли вам бездельничать?

В основе этой раздвоенной концепции праздности лежит парадокс. По определению, это бездействие, которое вряд ли повлияет на мир.

Тем не менее, когда люди перестают крутиться, как белка в колесе, у них могут родиться идеи, которые изменят мир. Для глубоких мыслей и озарения нужно время вдали от «неготиума». Форум Reddit отмечает идеи, родившиеся в душе во время блуждания мыслей, а компании Кремниевой долины предоставляют сотрудникам творческий отпуск для поощрения инноваций. Но со стороны сложно определить, гедонистическая ли это праздность или созидательная.

Если сегодняшний всплеск интереса к праздности позиционируется как панацея от специфического современного состояния, основанного на карантинной скуке и вездесущности технологий, то порой ему не удается справиться с политическими последствиями своих рекомендаций.

Дополнительный сон, время для хобби и уход от повседневных забот восстанавливают тело и разум и способствуют креативности. Тем не менее, слишком часто отношение к праздности любителей здорового образа жизни — которое превращает средневековый грех лености в добродетель — усиливает ее привилегированность.

В худшем случае это выливается в редкие продукты и впечатления — от подушек для глаз до дорогостоящих ретритов против выгорания — для тех, у кого есть средства и время, еще больше изолируя их от остального общества.

Всем нужен отдых, и легко испытать притяжение свободы. Но праздность слишком часто считали ресурсом по отношению к имущим и леностью — к неимущим.

То есть можно ничего не делать?

Какой бы выбор вы ни сделали, нужно помнить, что у личного безделья совсем другая функция, чем у гражданской праздности. Личное безделье восстанавливает и обновляет, но также может вести к антиобщественному или эксплуататорскому поведению. Праздность гражданской позиции признает нашу связь с обществом, даже когда мы отдаляемся от него, давая нам пространство для исследований, игр и открытий. В конечном итоге это должно привести к более справедливому обществу.

Оба вида праздности могут быть общественным благом. И чем больше у людей возможностей ничего не делать, тем лучше для всех.

Источник

Свежие материалы