Джоан Роулинг о пользе неудачи и силе воображения

Первое, что я хотела бы сказать, это спасибо. Не только за то, что Гарвард оказал мне необычайную честь, но и за те недели страха и тошноты, которые я пережила в мыслях об этом выступлении и которые заставили меня похудеть. Беспроигрышный вариант! Теперь все, что мне нужно, это сделать глубокий вдох, украдкой взглянуть на красные знамена и представить, что я попала на крупнейшее в мире собрание Гриффиндора.

Напутственная речь — это большая ответственность. По крайней мере, так я думала, пока не вспомнила свою церемонию вручения дипломов. В тот день перед нами выступала выдающийся британский философ баронесса Мэри Уорнок. Размышление о ее речи очень помогло мне в написании моей собственной, потому что, оказывается, я не могу вспомнить ни слова из того, что она говорила. Это стало для меня облегчением, и теперь я могу не опасаться, что мои слова ненамеренно заставят вас отказаться от перспективных карьер в бизнесе, юриспруденции или политике ради головокружительного восторга от превращения в волшебника-гея.

Видите? Даже если все, что вы сможете вспомнить через несколько лет — это шутка про волшебника, я смогу опередить баронессу Мэри Уорнок. Достижимые цели — первый шаг к самосовершенствованию.

На самом деле я долго ломала голову над тем, что же сказать вам сегодня. Я задавала себе вопрос, что сама хотела бы услышать на своем выпускном и чему важному я научилась за 21 год, разделяющий тот и этот день.

Я нашла два ответа. В этот чудесный день, когда мы собрались вместе, чтобы отпраздновать ваш успех, я решила поговорить с вами о преимуществах неудачи. И поскольку вы стоите на пороге того, что иногда называется «реальной жизнью», я хочу подчеркнуть особую важность воображения.

Эти темы могут показаться идеалистскими или парадоксальными, но, пожалуйста, наберитесь терпения.

Сейчас, в 42 года, мне немного неприятно вспоминать себя 21-летнюю, какой я была во время окончания университета. Полжизни назад я с трудом балансировала между собственными амбициями и тем, чего ждали от меня мои близкие.

Единственное, что я хотела делать, — писать романы. Однако мои родители, оба выросшие в нищете и никогда не учившиеся в колледже, считали, что мое чрезмерное воображение — это лишь забавная причуда, которая никогда не поможет выплачивать ипотеку и не сможет обеспечить достойную старость. Теперь я знаю, что насмешка бьет с силой мультяшной наковальни.

Они надеялись, что я получу техническое образование, я же хотела изучать английскую литературу. Мы пришли к компромиссу, который, если оглянуться назад, никого не удовлетворил, и я отправилась изучать современные языки. Но едва машина родителей скрылась за поворотом, как я бросила немецкий и побежала по коридору классической филологии.

Я не помню, чтобы рассказывала родителям, что изучаю классику. Думаю, они впервые услышали об этом в день вручения дипломов. И им, пожалуй, сложно было бы назвать хоть один менее полезный в мире предмет, чем греческая мифология.

Хочу подчеркнуть, что не виню родителей за их точку зрения. Обвинять родителей в том, что они направили вас на неправильный путь, можно лишь до определенного момента. Как только вы становитесь достаточно взрослыми, чтобы взять штурвал в свои руки, ответственность ложится на вас. Более того, я не могу критиковать своих родителей за желание уберечь меня от нищеты. Сами они были бедны, и я была бедна какое-то время, так что вполне согласна с ними, что подобный опыт не облагораживает. Бедность влечет за собой страх, стресс, а иногда и депрессию. Она подразумевает тысячу мелких унижений и лишений. Те, кто выбрались из нищеты своими силами, действительно могут этим гордиться, но только дураки романтизируют бедность как таковую.

Чего я больше всего боялась в вашем возрасте, так это не бедности, а неудачи.

У меня совсем не было мотивации на учебу в университете; я слишком много времени проводила в кафе за написанием рассказов и слишком мало на лекциях. Но зато мне легко удавалось сдавать экзамены, и в течение многих лет это было мерой успеха — как моего, так и моих сверстников.

Я не настолько глупа, чтобы считать, что вы никогда не знали трудностей или горя, поскольку вы молоды, одарены и хорошо образованы. Талант и разум еще никого не спасали от капризов судьбы, и я ни на минуту не допускаю, что все здесь присутствующие наслаждались безмятежным существованием.

Однако тот факт, что вы заканчиваете Гарвард, предполагает, что вы не очень хорошо знакомы с неудачами. Боязнь неудачи может двигать вами в той же степени, что и стремление к успеху. И возможно, вы считаете провалом то, что большинство обычных людей посчитало бы успехом — так высоко вы уже взлетели.

В конечном счете каждый из нас должен сам решать, что такое провал, но мир жаждет дать вам набор критериев. Поэтому будет справедливым сказать, что, по какой шкале ни оценивай, всего через семь лет после окончания университета я потерпела неудачу эпического масштаба. Мой недолгий брак распался, я была безработной одинокой мамой, настолько бедной, насколько это возможно в современной Британии (если только вы не бездомный). Опасения, которые были на мой счет у моих родителей, да и у меня тоже, сбылись, и по всем общепринятым нормам я была самой большой неудачницей.

Я не буду стоять здесь и говорить, что неудача — это весело. Тот период моей жизни был черной полосой, и я понятия не имела, что случится то, что пресса описала как сказку со счастливым концом. Я не представляла, насколько длинный туннель, в который я попала, и долгое время любой свет в конце этого туннеля был скорее надеждой, чем реальностью.

Так почему я говорю о преимуществах неудачи? Просто потому, что неудача означает избавление от несущественного. Я перестала притворяться, что я не та, кто есть на самом деле, и начала направлять всю свою энергию на то, чтобы закончить работу, которая имела для меня значение. Если бы я преуспела в чем-то еще, то, возможно, никогда не добилась бы успеха в той области, которую считала по-настоящему своей. Я стала свободной, потому что реализовался мой самый большой страх, а я все еще была жива, у меня была дочь, которую я обожала, и у меня была старая пишущая машинка и большая идея. И вот так каменистое дно стало прочным фундаментом, на котором я отстроила свою жизнь.

Вы можете никогда не столкнуться с неудачей такого масштаба, как я, но какой-то провал в жизни неизбежен. Невозможно обойтись без неудач хоть в чем-нибудь, если, конечно, вы не будете жить так осторожно, будто и не живете совсем — в этом случае вы проигрываете по умолчанию.

Провал дал мне внутреннюю уверенность, которую я никогда не испытывала, сдавая экзамены. Благодаря ему я узнала о себе то, что никогда не узнала бы другим способом. Я обнаружила, что у меня есть сильная воля и больше дисциплины, чем я подозревала. Я также узнала, что у меня есть друзья, которые дороже любых сокровищ.

Осознание того, что вы стали мудрее и сильнее благодаря неудачам, дает уверенность, что вы способны выжить несмотря ни на что. Вы никогда не познаете самого себя или силу своих отношений, пока они не будут испытаны невзгодами. Это знание — настоящий подарок, как бы болезненно ни было его получение, и оно стоит больше, чем любой другой полученный мною опыт.

Будь у меня машина времени, я бы сказала себе 21-летней, что личное счастье — это осознание, что жизнь — не просто контрольный список приобретений или достижений. Ваш опыт, ваше резюме — это не ваша жизнь, хотя вы встретите много людей моего возраста и старше, которые путают эти понятия. Жизнь трудна, сложна и находится вне всякого контроля, а также требует смирения, что позволит вам пережить ее невзгоды.

Теперь вы можете подумать, что я выбрала вторую тему — важность воображения — из-за той роли, которую оно сыграло в восстановлении моей жизни, но это не совсем так. Да, я буду защищать ценность сказок на ночь до последнего вздоха, но помимо этого я научилась ценить воображение в гораздо более широком смысле. Воображение — это не только уникальная человеческая способность представить то, чего нет, и, следовательно, источник всех изобретений и инноваций. Это еще и сила, которая позволяет нам сопереживать людям, чей опыт мы никогда не переживали лично.

Одно из крупнейших событий моей жизни произошло до Гарри Поттера, и оно во многом сформировало то, что я впоследствии написала в этих книгах. Оно связано с моей работой в юности, когда мне было чуть больше 20. Тогда я зарабатывала на арендную плату в африканском исследовательском отделе в штаб-квартире Amnesty International в Лондоне, хотя и удирала во время обеденного перерыва, чтобы писать свои истории.

Там, в маленьком офисе, я читала торопливо написанные письма, вывезенные контрабандой из тоталитарных режимов мужчинами и женщинами, которые рисковали своей свободой, чтобы рассказать окружающему миру о том, что с ними происходит. Я видела фотографии тех, кто бесследно исчез, отправленные в Amnesty отчаявшимися семьями и друзьями. Я читала показания жертв пыток и видела фотографии их ран. Я открывала рукописные свидетельские отчеты об итогах судебных разбирательств и казнях, о похищениях и изнасилованиях.

Многие из моих сослуживцев были экс-политзаключенными, людьми, которые были изгнаны из своих домов или бежали сами, потому что имели смелость выступить против правительства. Среди посетителей наших офисов были те, кто хотел предоставить информацию или попытаться выяснить, что случилось с теми, кого им пришлось оставить.

Я никогда не забуду жертву пыток из Африки, молодого человека не старше меня в то время, который сошел с ума после пережитого на родине. Он постоянно дрожал, когда рассказывал перед видеокамерой о жестокости, с которой ему пришлось столкнуться. Он был на фут выше меня, а казался таким хрупким, как ребенок. После этого мне поручили проводить его обратно на станцию метро, и этот человек, чья жизнь была разрушена жестокостью, взял меня за руку с изысканной вежливостью и пожелал мне счастья.

И всю свою жизнь я буду помнить, как шла по пустому коридору и вдруг услышала из-за закрытой двери крик боли и ужаса, подобного которому я никогда не слышала раньше. Дверь открылась, и исследовательница высунула голову и попросила меня приготовить горячий напиток для молодого человека, сидевшего с ней. Ей только что пришлось сообщить ему, что в ответ на его выступление против режима его страны его мать была схвачена и казнена.

Каждый день рабочей недели напоминал, как мне невероятно повезло жить в стране с демократически избранным правительством, где каждый имеет право на юридическое представительство и публичный процесс.

Каждый день я видела все больше свидетельств о муках, которые люди готовы причинить своим ближним, только бы получить или сохранить власть. Мне стали сниться кошмары о тех вещах, которые я видела, слышала и о которых читала.

Но также в Amnesty International я узнала о человеческой доброте больше, чем когда-либо раньше.

Amnesty призывает тысячи людей, которые никогда не подвергались пыткам или тюремному заключению за их убеждения, действовать от имени тех, кто подвергся. Сила человеческого сопереживания, ведущая к коллективному действию, спасает жизни и освобождает заключенных. Обычные люди, чье личное благополучие и безопасность гарантированы, объединяются в огромных количествах, чтобы спасти людей, которых они не знают и не узнают никогда. Мое небольшое участие в этом процессе было одним из самых смиряющих и вдохновляющих событий в моей жизни.

В отличие от любого другого существа на этой планете, люди могут учиться и понимать, не обладая опытом. Они умеют поставить себя на место другого человека.

Конечно, это сила, как моя вымышленная магия, которая морально нейтральна. Можно использовать эту способность для манипуляций и контроля — или чтобы просто понять или посочувствовать.

А многие предпочитают вообще не использовать свое воображение. Они решают оставаться в комфортных пределах своего опыта, даже не задумываясь о том, каково это — родиться кем-то другим. Они отказываются слышать крики или заглядывать в тюрьмы, они закрываются от любых страданий, которые не касаются лично их, они отказываются знать.

У меня мог бы возникнуть соблазн позавидовать людям, которые могут жить таким образом, однако я не думаю, что они видят меньше кошмаров, чем я. Жизнь в замкнутых пространствах приводит к своего рода умственной агорафобии, и в этом есть свои ужасы. Я думаю, что те, кто намеренно подавляет воображение, видят больше монстров. Зачастую они боятся больше.

Более того, те, кто предпочитает не сопереживать, выпускают в мир настоящих монстров. Ведь даже не совершив прямого зла самостоятельно, мы вступаем с ним в сговор посредством собственной апатии.

Когда-то в 18 лет я отважилась пойти по коридору античности в поисках чего-то, что я тогда не могла определить. Одна из многих идей, которые я узнала к концу этого пути, была сформулирована греческим автором Плутархом: развитие внутреннего мира изменяет внешний.

Это удивительное утверждение, которое каждый день нашей жизни доказывает снова и снова. Оно отражает нашу неотъемлемую связь с внешним миром, тот факт, что мы имеем отношение к жизни других людей просто потому, что существуем.

Но насколько вы, выпускники Гарварда 2008 года, соприкоснетесь с чужими жизнями? Ваш интеллект, ваша способность к упорной работе, заслуженно полученное вами образование дают вам уникальный статус — и уникальные обязанности. Даже ваша национальность разделяет вас. Подавляющее большинство из вас — граждане единственной оставшейся в мире сверхдержавы. То, как вы голосуете, то, как вы живете, то, как вы протестуете, то давление, которое вы оказываете на свое правительство, — это ваша привилегия и ваше бремя.

Если вы решите использовать свой статус и влияние, чтобы высказаться от имени тех, у кого нет голоса, если вы решите отождествлять себя не только с могущественными, но и с бессильными, если вы сохраните способность представлять себя на месте тех людей, у кого нет ваших преимуществ, тогда гордиться вами будут не только ваши семьи, но и тысячи, миллионы людей, чью действительность вы помогли изменить. Нам не нужно волшебство, чтобы изменить мир, всю необходимую силу мы несем внутри самих себя: у нас есть сила фантазировать лучше.

Я почти закончила. Есть еще кое-что, чего я бы хотела пожелать вам и что было у меня в двадцать один год. Друзья, с которыми я сидела на церемонии вручения дипломов, — это мои друзья на всю жизнь. Это крестные моих детей, люди, к которым я могла обратиться в трудные времена, люди, которые не подали на меня в суд, когда я использовала их имена для Пожирателей Смерти. Получая дипломы, мы ощущали огромную привязанность, мы были связаны общим опытом того времени, которое никогда не повторится. И, конечно же, мы знали, что у нас есть ценные фотодоказательства, на случай, если кто-то из нас станет премьер-министром.

Поэтому сегодня я не могу вам пожелать ничего лучшего, чем такая же дружба. И я надеюсь, что завтра, даже если вы не вспомните ни одного моего слова, вы вспомните Сенеку, еще одного из тех старых римлян, с которыми я познакомилась, когда бежала по коридору классики вместо карьерных лестниц в поисках древней мудрости:

Жизнь — как сказка: важно не то, насколько она длинная, а насколько она хорошая.

Я желаю всем вам хорошей жизни. Большое спасибо.

Источник