Не только «мы и они»: культурные различия Востока и Запада намного сложнее

Идея о том, что люди на Востоке и Западе отличаются друг от друга в психологическом плане, изучается уже несколько десятилетий. Это популярная тема многих статей и книг. Возможно, вы читали, что, например, жители Северной Америки, по сравнению с жителями Восточной Азии, больше ценят свою уникальность, или что они чаще акцентируют внимание на своих положительных качествах. Действительно, различные аспекты «самоинтерпретации» (то есть того, как люди воспринимают себя по отношению к другим) варьируются подобным образом: в одних культурах, в частности в Восточной Азии, больше внимания уделяется взаимозависимости (взаимосвязи между людьми), а в других, например в США и Канаде, — независимости (ориентации на самобытность и самостоятельность).

Эта работа помогла понять, что психологи не могут быть уверены в том, что выводы, сделанные в одной части света, обязательно подтвердятся в другой. Предполагается, что такие различия могут иметь важные последствия для индивидуального поведения людей в разных культурах, например, для их готовности высказать свое мнение, и для коллективного поведения, например, для реакции общества на стихийные бедствия.

Однако психологи-культурологи предупреждают, что ориентация на бинарный подход «Восток-Запад» чревата чрезмерным упрощением реальности межкультурных психологических различий. Создатели теории самоинтерпретации, Хейзел Маркус и Шинобу Китаяма, подчеркивали важность других видов межкультурного сравнения, и в начале 1990-х годов они признали, что существуют большие различия внутри каждой культуры и совпадения в том, как люди разных культур определяют себя. Удивительно, но за пределами рамок «Восток-Запад» также существует огромное количество малоисследованных психологических проблем.

В недавно вышедшей серии работ исследователи попытались отразить эту многогранную картину. Их выводы дают веские основания полагать, что многие культуры не вписываются в четкие схемы взаимозависимого или независимого мышления.

Например, в крупном исследовании, опубликованном в начале этого года, международная группа под руководством Айсе Ускул, работающей сейчас в Сассекском университете в Англии, сравнивала не только участников из США, Великобритании, Японии и Кореи, но и жителей сообществ, проживающих на берегах Средиземного моря: Греции и Кипра, Египта, Испании, Италии, Ливана, Турции. Группа исследователей использовала различные методики, направленные на выявление признаков независимой или взаимозависимой ориентации.

Полученные ими результаты ставят под сомнение привычную бинарную схему взаимозависимый –  независимый. По словам Ускул и ее коллег, участники из средиземноморских обществ своеобразно подчеркивали несколько форм независимости и взаимозависимости. Например, отвечая на некоторые вопросы о том, как они оценивают себя по отношению к другим, средиземноморцы в среднем давали более «независимые» ответы, чем жители Восточной Азии или англо-западных стран. Например, они указывали, что им нравится отличаться от других людей (а не быть похожими на них); что они склонны полагаться на себя (а не на других); что для них важнее самовыражение, чем сохранение гармонии в отношениях.

Однако по другим вопросам средиземноморские участники демонстрировали взаимозависимый настрой. Скажем, на вопросы о связи с другими людьми (например, «Если кто-то в вашей семье чего-то добивается, вы чувствуете гордость, как будто вы сами чего-то добились?»).

Рассматривая вопрос о том, чем можно объяснить столь неоднозначные результаты, исследователи опирались на предыдущие теоретические разработки о роли чести в средиземноморских культурах. Согласно этой точке зрения, честь рассматривается как ценный ресурс, отражающий как собственную самооценку человека, так и ценность, которую приписывают ему другие члены общества. Это, по их мнению, может способствовать формированию как независимых, так и взаимозависимых способов существования.

По словам Ускула, исследователи не ставят перед собой задачу предложить всеобъемлющую «средиземноморскую идентичность». Результаты среди участников из разных регионов значительно расходились. Однако Ускул отмечает, что по использованным ею показателям средиземноморские группы больше походили друг на друга, чем на «западные» и «восточные». Они не вписывались ни в одну из сторон этой бинарной системы.

Работа, опубликованная в 2022 году исследователем Кубой Крысом из Польской академии наук и его коллегами, еще больше раскрывает эту сложную картину. Группа исследователей проанализировала свои и чужие ранее собранные данные, чтобы изучить, как отвечали на вопросы жители латиноамериканских стран, таких как Бразилия, Чили и Колумбия, по сравнению с жителями стран Восточной Азии и Запада.

«И снова мы наблюдаем такую закономерность: люди в латиноамериканских обществах предпочитают некоторые виды независимости и некоторые виды взаимозависимости», — говорит Вивиан Виньоль из Университета Сассекса в Англии, который был соавтором двух исследований. Латиноамериканские участники, как правило, считали себя относительно независимыми по ряду параметров, включая ориентацию на самодостаточность и стремление отличаться от других. Но в то же время они также были склонны к высоким оценкам, например, по восприимчивости к чужому влиянию (что считается аспектом взаимозависимости).

По сравнению с ответами «западных» жителей, в этих ответах были нюансы, но, по словам Виньоля, совершенно очевидно, что латиноамериканские общества не разделяют модель самовосприятия с жителями стран Восточной Азии. «И это точно не вписывается в устоявшуюся модель «страны Запада-весь остальной свет»», — поясняет он. В своей работе исследователи рассмотрели различные культурные особенности, такие как образ жизни, религиозные и философские традиции, колониальная история, которые, по их мнению, потенциально могут помочь объяснить тенденции к определенным формам независимости или взаимозависимости.

Анализ, проведенный Виньолем и его коллегами, также ставит под сомнение, казалось бы, здравое предположение о том, что культуры, которые считаются «коллективистскими» (то есть те, в которых есть приоритет группы над личностью) такие, как в Латинской Америке, Азии и других странах, формируют взаимозависимую самоинтерпретацию. Латиноамериканские участники продемонстрировали сочетание независимости и взаимозависимости, несмотря на то, что живут в культурах, которые обычно характеризуются как коллективистские.

Смешение «независимого» и «взаимозависимого» путей в этих исследованиях ставит вопрос: имеет ли смысл рассматривать их как два разных понятия? «С моей точки зрения, они являются полезными условными терминами [для изучения межкультурных различий], — поясняет Виньоль. — Но ни то, ни другое не следует рассматривать как монолитную характеристику культур. Как только вы решите, что «независимость» или «зависимость» — это нечто устойчивое, вы вступите на ложную дорожку». Каждая культура — это абстрактный набор переменных, которые, как показывают исследования, не всегда сочетаются друг с другом.

Игорь Гроссманн, психолог из Университета Ватерлоо в Канаде, занимающийся исследованиями в области психологии культуры, но не участвовавший ни в одном из указанных выше исследований, высказывает некоторые сомнения относительно того, какие выводы можно сделать из исследований таких понятий, как независимость и взаимозависимость. Одна из таких оговорок связана с измерениями, которые обычно используют исследователи, включая опросники самоотчета: «Всегда есть доля предвзятости, то есть то, как люди хотели бы представить себя в том или ином окружении, это может исказить результаты», — считает он. Он также полагает, что теоретические обоснования, почему возникают культурные различия между разными регионами в Америке, на Ближнем Востоке или в других местах, — это всего лишь догадки. Большинство ученых, по его словам, не располагают данными, подтверждающие такие предполагаемые факторы, как способы ведения хозяйства или религиозные группы.

Впрочем, Гроссманн согласен с тем, что в культурной психологии имеет смысл выходить за рамки «искусственных дихотомий» наподобие «Запад-Восток». Даже такой термин, как «западный», часто определяется людьми по-разному, отмечает он.

Таким образом, основной вывод из последних работ в этой области заключается в том, что необходимо с осторожностью подходить к разделению мира на упрощенные культурные категории (даже, казалось бы, безобидные) и полагать, что группы будут стремиться оказаться по ту или иную сторону теоретических границ. Как и в других сферах, люди разнообразны и сложны в своем восприятии. «В мире существует не только два типа людей«мы и они», — считает Виньоль. — Мы гораздо более разнообразны — и в то же время сильнее похожи друг на друга, чем нам кажется порой».

Источник