Условия вместо лекарств: почему психическое здоровье требует политических решений

Проблема психического здоровья, в том числе развития депрессии, тревожности и социальной изоляции сегодня как никогда актуальна. Традиционные методы лечения, такие как применение специальных препаратов и психологическая помощь, работают с последствиями заболеваний. Но есть и другой подход — социальная психиатрия, которая предлагает устранить причину возникновения многих заболеваний — неблагоприятные социально-экономические факторы. Об истории появления этого подхода и о том, какие шаги стоит предпринять, чтобы действительно помочь людям, рассказывает специалист в области истории здравоохранения Мэтью Смит.

В 1965 году в журнале Scientific American вышла статья «Бедность и социальные изменения», посвященная жизни небольшой общины в одной из приморских провинций Канады, Новой Шотландии. Этот крошечный населенный пункт, который местные прозвали Роуд (Дорога) был одним из самых бедных в округе Стерлинг. Оценивая жителей Роуда и других городков, исследователи Александр Лейтон и Доротея Кросс Лейтон надеялись выявить связь между социально-экономическими факторами и психическим здоровьем. На тот момент это было одно из крупнейших и самых продолжительных психиатрических исследований, когда-либо проводившихся.

Жители городка жили в нищете. Частым явлением были драки, алкоголизм, распад семьи, безнадзорные дети и, как подчеркнул автор исследования, неблагоустроенные дома. Исследователи обнаружили, что уровень психических заболеваний наиболее высок в таких бедных общинах, как Роуд. Главным выводом их работы было то, что психические заболевания напрямую связаны с бедностью, неравенством, социальной изоляцией и дезинтеграцией сообщества (разрушение городской инфраструктуры и отсутствие объединяющих организаций). В ходе опроса жители Роуда и подобных городков говорили, что отсутствие финансовых ресурсов и низкое социально-экономическое положение вызывает у них чувство тревоги, депрессии и безнадежности. Помимо этого, по сравнению с более благополучными людьми, у бедных чаще диагностировали психоз и назначали агрессивные и суровые методы лечения, например, электросудорожную и шоковую терапию и лоботомию, вместо психотерапии.

Эти исследования положили начало новому подходу — социальной психиатрии. Работа социальных психиатров, в том числе Лейтона, отличалась от двух основных течений, превалирующих в то время — психоанализа, с акцентом на психотерапии, и биологической психиатрии с упором на препараты и другие средства соматического лечения. Предшественниками социальной психиатрии были более ранние направления «психогигиены» и «детского воспитания», которые также подчеркивали роль социально-экономических факторов, но не имели под собой научной базы.

Социальная психиатрия предоставила ясные доказательства связи между психическим здоровьем и социально-экономическими условиями жизни, но успех этого метода был неоднозначен. Одной из задач для ученых было разработать политические рекомендации для профилактики психических заболеваний. Вот где исследования столкнулись с политикой. И в этом вопросе мнения раскололись: некоторые специалисты предпочитали не делать никаких выводов, поскольку считали неэтичным какие-либо политические заявления. Другие воздерживались от рекомендаций в связи с разгаром маккартизма в США, когда все, что напоминало о социализме, подлежало тщательному изучению и осуждению. Так, например, в исследовании социальной психологии жителей Нью-Йорка в 1950-х описанию методологии проекта уделяются 50 страниц работы, в то время как анализу последствий исследования меньше 50 слов.

Иногда, как например, в исследовании жизни Роуда, в высоком уровне психических заболеваний обвиняли самих бедных. Жители близлежащих к Роуду городков называли его обитателей «умственно отсталыми». Исследователи, в массе своей представители среднего, образованного класса, описывали жителей Роуда и других бедных общин как неотесанных, грязных, грубых, жестоких, подозрительных и даже агрессивных людей, так, словно они были не просто представителями другого класса, но совершенно иным типом людей. В начале 60-х ситуация в городке начала меняться: новые возможности трудоустройства облегчили хроническую бедность общины. Однако Лейтон преуменьшил значение этого фактора. Вместо этого он предположил, что изменились сами люди: введение программы обучения взрослых и объединение школы Роуда с системой образования более благополучного округа позволило взрослым и детям приобрести полезные привычки, навыки, грамотную речь и даже одежду, которые позволяли им более эффективно функционировать в обществе. Лейтон предполагал, что в результате этого улучшилось их психическое здоровье.

Возможно, образование и повлияло на жителей бедного городка, но Лейтон и другие социальные психиатры не осмеливались предлагать (не говоря уже о том, чтобы требовать) радикальных социально-экономически изменений. Предполагалось, что с самими бедняками что-то в корне не так, что-то, что выходит за рамки социально-экономических обстоятельств. Вероятно, дело было в политической ситуации: в 1964 году власти объявили «войну бедности», которая включала борьбу с так называемой культурой нищеты. Такой тип мышления предполагал, что нельзя просто вытащить людей из бедности, дав им больше материальных ресурсов; они попросту растратят впустую все, что им дали.

Вместе с тем социально-психиатрические исследования действительно помогли добиться перехода к психическому здоровью сообщества. Например, благодаря им удалось перевести психиатрическую помощь из больниц или приютов в общественные центры психического здоровья. Эти центры были не просто лечебными клиниками: большое значение уделялось профилактическим методам, помогающим устранять первопричины психических заболеваний, защищать тех, кто подвергается риску, и предотвращать рецидивы. Однако, не вмешиваясь в политику, невозможно решить социальные проблемы, которые являются первопричиной болезни: центры помощи не могли предотвратить закрытие фабрики и потерю рабочих мест, остановить сокращение социальной помощи, искоренить бедность, уменьшить неравенство и усилить интеграцию общества. К 1980-м годам социальную психиатрию затмила биологическая, которая делала упор на генетические и неврологические причины и отдавала приоритет фармацевтическому лечению. Проще выписать человеку рецепт на препарат, чем создать благоприятные условия в обществе.

Сегодня специалисты вновь обратились к социальным факторам психического здоровья, пересматривая результаты исследований и выводы. Финансовый кризис конца 2000-х и пандемия COVID-19 показали, что фармакологический подход во многом несостоятелен. Сегодня исследователи в области психического здоровья гораздо реже осуждают своих испытуемых. Тем не менее они по-прежнему часто неохотно подчеркивают политические последствия своих выводов. Исследований в этой области уже достаточно (например, работы таких специалистов, как Ричард Уилкинсон и Кейт Пикетт).

На сегодняшний день необходимо сделать то, что не смогли сделать социальные психиатры: решительно бороться с бедностью, неравенством, расизмом, распадом сообщества и социальной изоляцией. Одно из возможных решений проблемы — универсальный базовый доход. Гарантированный доход выведет людей из бедности, предоставит возможности для социальной мобильности и позволит людям вновь участвовать в жизни общества. Работа канадского экономиста в области здравоохранения Эвелин Форгет подтвердила, что во время пилотного проекта по обеспечению базового дохода в Манитобе в 1970-х годах психическое здоровье жителей улучшилось. Недавний метаанализ также показал, что программы гарантированного дохода приводят к улучшению психического здоровья населения.

Кроме универсального базового дохода есть и другие методы, которые тоже требуют активного участия политики. Например, медицинские исследователи сегодня заново открывают связь между едой и психическим здоровьем. Политика субсидирования поставок здоровой пищи местного производства может не только сократить продовольственную бедность, но и улучшить здоровье людей, в том числе и психическое.

Многие молодые люди сегодня испытывают чувство безнадежности, думая о своем будущем. Доступное или бесплатное образование после обязательной школьной программы повысит социальную мобильность и снизит психологические проблемы.

Главное, что нам следует изменить сегодня — это мышление в отношении психического здоровья. С этой проблемой невозможно справиться на индивидуальном уровне, необходимо сделать этот вопрос приоритетом на уровне политики. Если мы не думаем о психическом здоровье с политической точки зрения, то, как показывает опыт, усилия могут быть тщетны.

Источник