Культурная служанка: почему постмодернизм растерял свою революционность

Сегодня слово «постмодернизм» воспринимается как ругательство, его обвиняют во всех грехах — от ниспровержения иерархий и отрицания объективного познания до прославления морального релятивизма. Автор издания Vox Шон Иллинг уверен, что по духу современный мир — именно постмодернистский, и поэтому идеи постмодерна очень актуальны. Иллинг побеседовал с известным журналистом Стюартом Джеффрисом, автором книги «Всё, всегда, везде: как мы стали постмодернистами» о том, как бунтующий постмодернизм стал «служанкой» неолиберализма и одним из столпов мира постправды.

Самое простое определение постмодернизма — это то, что пришло на смену модернизму, искреннему стремлению к прогрессу, к избавлению искусства и архитектуры от украшательств викторианской эпохи. Постмодернизм — это бунт против идей аскетизма и функциональности, против догм и учебников, против идей абсолютной идеальности. И — за самовыражение и веселье. Но, как подчеркивает Джеффрис, с появлением постмодернизма появился и другой «изм» — неолиберализм, который является новой формой капитализма и очень похожь на наш современный мир: «Мы живем в неолиберальную эпоху, и постмодернизм стал его культурной служанкой».

Возможно, постмодернизм мог бы стать ответом на исторический шок — на войну во Вьетнаме или Уотергейт. Однако Джефферсон объединяет начало эпохи постмодерна с отменой привязки доллара к золоту. Мир и деньги потеряли реальную основу. Впоследствии начался бунт кредитных карт, эра заимствования, когда вещи, которые люди не могли себе позволить, оказались доступными. Это отражает происходившее во французском постмодерне. Его теоретики утверждали, что автор как гарант смысла произведения мертв, что у читателя столько же полномочий определять смысл, как и у автора. Постмодерн — это тоже утрата реальных основ.

И те же процессы происходят с языком, когда слова, предназначенные для описания реальности, от этой реальности отрываются. Это приводит нас в мир постправды. Значение правды больше не привязано к тому, что происходит на самом деле. Непрекращающаяся ложь мировых лидеров стала возможной благодаря духу времени, в котором у правды нет привилегий.

Постмодернизм обычно связывают со свободой личности. Но Стюарт Джеффрис объединяет его с курсом на неолиберализм, когда человек становится потребителем, а роль государства сводится к тому, чтобы позволить рынку управлять всей жизнью. Джеффрис объясняет свою позицию тем, что он «дитя эпохи Маргарет Тэтчер, которая одним из первых мировых лидеров применила идеи неолиберализма на практике». Эти идеи включали отказ от социального государства и общности. Те объединяющие чувства, которые были у британцев после Второй мировой войны, те идеи по восстановлению идентичности и строительству сильного социального государства, были снесены. И в США, и в других странах люди столкнулись с теми же страхами по поводу вмешательства государства в их жизнь. «Все мы знаем цитату Рейгана о девяти самых ужасных словах, которые можно услышать: «Я из правительства, и я здесь, чтобы помочь». 

В мире, где больше нет великих исторических проектов, связующих общества и страны в единое пространство, в мире, где пустоту заполняет капитализм, политика становится ареной для самовыражения, не общественным, а личным делом.

Сегодня гораздо вероятнее отношение к политике, как к шопингу. […] Речь идет о личном желании и удовлетворении и о том, что этот парень может сделать для меня. Это не о чем-то большем, чем мы сами, и потому выглядит настолько мелким и унылым.

Освободительный, революционный потенциал постмодернизма был растрачен впустую. Его сила коммерциализировалась и стала еще одной уловкой капитала. Великий теоретик постмодернизма Жиль Делёз был разочарован утраченной революцией и в итоге пришел к тому, что главная освободительная сила не в общности, не в профсоюзах и баррикадах, а в желании. Именно оно революционно. Джеффрис отмечает, что сейчас эта идея кажется нам наивной, так как основные желания — секса, вещей, удовольствий — стали конформистскими.

Наши желания постоянно создаются для нас и нам же продаются. Желание, и это так очевидно, является инструментом капитализма.

То же самое можно сказать о революции в науке. Лиотар подвергал истинную научную объективность сомнениям. Он указывал на то, что все стоящие научные достижения 20-го века появились в результате стремления к завоеваниям. Научная деятельность основана на деньгах, на том, «что сделает акционеров счастливыми. Какая это разрушительная мысль!»

Главный принцип неолиберализма заключается в том, что человек является королем, а ориентир на общество — это ошибка. Теория постмодернизма говорит о том, что представления об индивидууме легко разрушить. Ее можно было бы использовать для подрыва неолиберализма, но этого не произошло.

Источник