Дивиденд долголетия: как выиграть у смерти и поднять экономику

90% жителей развитых стран умирают из-за старения организма. Ученые уверяют, что так будет не всегда, но у долголетия есть и противники, которые считают, что это приведет к экономическому кризису. Авторы книги «Смерть должна умереть» — ученый Хосе Луис Кордейро и пионер индустрии смартфонов, соучредитель Symbian инженер Дэвид Вуд — доказывают обратное. По их мнению, увеличив продолжительность жизни людей даже всего на несколько лет, можно добиться процветания экономики.

Дивиденд долголетия

Это понятие было введено в статье «В поисках дивиденда долголетия» (In Pursuit of the Longevity Dividend), опубликованной в 2006 г. в научном журнале The Scientist четырьмя опытными специалистами в различных областях науки о старении: Джеем Ольшанским, профессором эпидемиологии и биостатистики Университета Иллинойса, Дэниелом Перри, в то время бывшим исполнительным директором Альянса исследований старения в Вашингтоне, Ричардом Миллером, профессором патологии Мичиганского университета, а также Робертом Батлером, президентом и генеральным директором Международного центра долголетия. Статья призывала к безотлагательным мерам:

«Мы предлагаем незамедлительно приложить согласованные усилия и замедлить старение, поскольку это спасет и продлит жизни, оздоровит общество и приведет к изобилию».

Стоит заострить внимание на последнем результате: отсрочка старости привела бы к изобилию. Авторы статьи с оптимизмом отнеслись к научным перспективам борьбы с возрастными изменениями:

«…Науке о старении по силам то, на что не способны ни препараты, ни хирургия, ни модификация поведения, — продление лет моложавой энергичности и вместе с тем отсрочка всех дорогостоящих, ограничивающих и просто смертельных проявлений преклонного возраста».

Резюмируя вышеизложенное, группа исследователей предвидела многие преимущества, в том числе «колоссальные экономические выгоды»:

«Продление срока здоровой жизни принесет не только очевидную пользу для здоровья, но и колоссальные экономические выгоды. За счет увеличения периода высокой физической и умственной работоспособности люди смогут дольше оставаться в числе работающих, вырастут их личные доходы и сбережения, а сдвиги демографии станут меньше влиять на программы пособий по возрасту. И есть причина полагать, что это приведет к процветанию национальных экономик. Наука о старении способна обеспечить то, что мы обозначаем как “дивиденд долголетия” — комплекс социальных, экономических и медицинских преимуществ, как для отдельных людей, так и для целых популяций, которые начнут проявляться уже в ныне живущих поколениях и продолжаться после них».

Далее авторы перечислили разные способы, с помощью которых продление срока здоровой жизни могло бы привести к обогащению и людей, и целых сообществ:

1. Здоровые пожилые люди способны сделать больше сбережений и инвестиций, чем больные;

2. Как правило, здоровые пожилые люди являются более продуктивными членами общества;

3. Здоровые пожилые люди вызывают бурный подъем так называемых зрелых рынков, включая финансовые услуги, туризм, гостиничный бизнес и передачу материальных благ и доходов из поколения в поколение;

4. Улучшенное здоровье приведет к уменьшению пропусков учебы или работы и, как следствие, к лучшему образованию и более высоким доходам.

Тем не менее авторы рассмотрели и альтернативный сценарий, при котором исследовательские работы по омолаживающей терапии финансировались бы недостаточно и продвигались крайне медленно. При таком варианте развития событий связанные с возрастом заболевания потребовали бы от общества постоянно возрастающих расходов:

«Представьте, что может случиться, если этого не произойдет. Возьмем, к примеру, эффект только от одного возрастного расстройства — болезни Альцгеймера. В глобальном масштабе прогнозируется, что к 2050 г. количество больных вырастет до 45 млн человек, причем три четверти составят представители развивающихся стран. Даже сам по себе этот недуг способен привести к катастрофическим последствиям, а это только один из примеров. Сердечно-сосудистые заболевания, диабет, рак и другие сопутствующие преклонному возрасту расстройства являются основной причиной выкачивания из экономики миллиардов долларов на уход за больными. Теперь представьте себе проблемы многих развивающихся стран, где подготовка в области гериатрического здравоохранения незначительна или вовсе отсутствует. Например, к середине века количество пожилых граждан Китая и Индии превысит нынешнее население США. Демографический сдвиг — глобальное явление, явно ведущее в пропасть финансирование здравоохранения».

Мы поддерживаем предположение, что относительно скоро появятся методики лечения, которые позволят откладывать старость бесконечно. Сторонники «дивиденда долголетия» указывают, что даже в случае ограниченного прироста здоровой жизни, скажем всего на семь лет, эффект будет чрезвычайно положительным, как с экономической, так и с гуманистической точки зрения:

«Нам видится реально достижимая цель: умеренное замедление темпов старения, чего будет достаточно, чтобы отодвинуть возрастные заболевания и расстройства примерно лет на семь. Такой срок выбран, потому что риск смерти и других неприятных спутников старения имеет тенденцию возрастать на протяжении взрослой жизни экспоненциально и приблизительно каждые семь лет увеличивается вдвое. Подобная отсрочка принесла бы здоровью и долголетию больше пользы, чем ликвидация онкологических и сердечных заболеваний. И мы считаем, что это достижимо уже при живущих сейчас поколениях. Если нам удастся замедлить старение на семь лет, то возрастной риск смерти, дряхлости и инвалидности во всех возрастах упадет примерно вдвое. Не менее важно и то, что, однажды добившись семилетней отсрочки, мы получим равные преимущества для здоровья и долголетия всех последующих поколений, почти таким же образом, как дети, рожденные сегодня в большинстве стран, выигрывают от открытия и развития иммунизации».

Количественная оценка «дивиденда долголетия»

Против концепции «дивиденда долголетия» обычно выдвигаются три основных аргумента:

1. Абсолютистское положение, что никакое накопление научных данных не способно более продлить здоровое долголетие человека на семь лет. Позиция его сторонников такова, что в настоящее время вне зависимости от уровня вложений невозможно повторить прогресс, подобный прошлому.

2. Подобные исследования будут чрезвычайно дороги, так что возможные экономические выгоды от увеличения продолжительности здоровой жизни нейтрализуются непомерными затратами на их получение.

3. Преимущества «дивиденда долголетия» носят лишь временный характер, поскольку значительные расходы на медицину для пожилых людей только откладываются, а не отменяются.

Мы решительно отвергаем первый аргумент относительно того, что в области здорового долголетия больше не состоится крупных открытий. Напротив, нам осталось лишь выяснить их количество, сроки и объем затрат. Это подводит нас ко второму аргументу. Он заслуживает большего внимания, поэтому мы попытаемся подсчитать цену вопроса.

Цифры можно почерпнуть из статьи «Существенные выгоды для здоровья и экономики от замедления старения могут послужить основанием для нового направления медицинских исследований» (Substantial Health and Economic Returns From Delayed Aging May Warrant a New Focus For Medical Research), написанной американскими учеными Даной Голдман, профессором государственной политики и фармацевтической экономики и директором Центра политики и экономики здравоохранения Шеффера при Университете Южной Калифорнии, и Дэвидом Катлером, профессором экономики Гарвардского университета.

Авторы начали с информации, что при сохранении существующего вектора развития систем здравоохранения расходы на программу Medicare в США к 2050 г. вырастут с 3,7% ВВП страны до гигантской цифры в 7,3%. Причина этому — факт, что по сравнению с прошлым длительность недееспособного состояния престарелых людей увеличилась:

«Несмотря на то, что борьба с болезнями продлила жизнь людей молодого и среднего возраста, данные свидетельствуют, что по достижении преклонных лет она может не увеличивать средний срок здорового существования: рост долголетия приводит к возрастанию показателей инвалидности, а длительность эффективной активности остается такой же, как раньше, если не становится меньше. По мере старения вероятность пасть жертвой какой-нибудь отдельно взятой болезни снижается. Вместо этого в организме накапливаются конкурирующие между собой обычно сопутствующие возрастным изменениям смертельные недуги, например, сердечные и онкологические заболевания, инсульт и болезнь Альцгеймера. Эти расстройства повышают риск смерти и становятся причиной старческих дряхлости и недееспособности».

В зависимости от характера медицинского прогресса, ожидающего нас в период 2010–2050 гг., авторы исследуют четыре сценария:

1. Сценарий “статус-кво”, при котором за указанный период показатели смертности от болезней не изменятся.

2. Сценарий “отсроченного рака”, при котором заболеваемость раком в период с 2010 по 2030 гг. снизится на 25%, а затем останется неизменной.

3. Сценарий “снижения ССЗ”, при котором заболеваемость сердечно-сосудистыми заболеваниями в период с 2010 по 2030 гг. снизится на 25%, а затем останется неизменной.

4. Сценарий “замедления старения”, при котором “смертность от факторов, подобных пожилому возрасту, в отличие от внешних рисков вроде травм или курения <…> к 2050 г. снизится на 20%”.

Четвертый из этих сценариев соответствует идее, которую отстаивает эта книга. Авторы описали его следующим образом:

«Несмотря на то, что при таком сценарии изменятся последствия заболевания, он не вполне подобен тем вариантам, при которых будет проводиться профилактика болезней, потому что затрагивает глубинные основы биологии старения. При нем смертность и вероятность возникновения как хронических расстройств (болезни сердца, рак, инсульт или транзиторная ишемическая атака, диабет, хронический бронхит и эмфизема легких, гипертония), так и немощности и инвалидности, снизятся на 1,25% за каждый год жизни после 50 лет (возраст, после которого возникает большинство подобных недугов). Это произойдет поэтапно с 2010 по 2030 гг. и, начавшись с нулевого сокращения, к концу этого периода линейно возрастет до 1,25%».

Остальные сценарии должны привести к увеличению ожидаемой продолжительности жизни: человеку, которому в 2030 г. исполнится 51 год, при «статус-кво» предстоит прожить еще в среднем 35,8 лет, при «отсрочке рака» — 36,9 лет, при «снижении ССЗ» — 36,6 лет и 38 лет при «замедлении старения». Последний вариант заходит дальше остальных, потому что затрагивает все возрастные заболевания, в то время как в двух других люди остаются уязвимыми ко всем болезням, за исключением той, на исцелении которой сосредоточен конкретный вид вмешательства.

Увеличение средней продолжительности жизни незначительно — всего около года в сценариях развития, связанных с конкретными заболеваниями, и 2,2 года при варианте замедленного старения. Но тем поразительнее финансовые последствия торможения болезней. По оценке авторов, с учетом ожидаемых расходов, связанных с государственными программами (такими как здравоохранение для пожилых или обездоленных, страхование по инвалидности, взносы на социальное обеспечение и т. д.), и прироста производительности труда, к 2060 г. хозяйственная выгода от сценария замедления старения составит 7,1 трлн долларов. Тому поспособствуют два обстоятельства:

1. Уменьшится количество пожилых людей с ограниченными возможностями.

2. Увеличится количество престарелых, которые не будут являться инвалидами.

Это еще одна причина, по которой приоритет должен быть отдан омоложению, а не продолжению лечения отдельных заболеваний. В отношении упомянутых цифр неизбежно возникнет много сомнений. Однако даже если бы главная цифра в 7,1 трлн долларов была в корне неверной, преимущества все равно остались бы весьма значительными и, что особенно интересно, появились бы благодаря совсем небольшому —всего на какие-то 2,2 года — увеличению продолжительности жизни. Представьте, насколько огромной могла бы оказаться выгода от большего прироста.

Подробнее о книге «Смерть должна умереть» читайте в базе «Идеономики».