Серое цунами: почему старение — не угроза для экономики

Мир быстро стареет. 16% населения Америки составляют люди 65 лет и старше, а к 2035 году это число вырастет до 21%. И тогда их станет больше, чем тех, кому меньше 18. В Китае большое число людей, родившихся до введения политики «одна семья — один ребенок» в 1979 году, пополняют ряды пожилых, а молодые возрастные группы сокращаются. Другие страны еще старше. Лидирует Япония, где более четверти населения страны старше 65 лет, но Германия, Италия, Финляндия и большая часть остальной части Европейского Союза не сильно отстают. К 2050 году четверть жителей Европы и Северной Америки будет старше 65 лет.

Эта тенденция обусловлена более низкими показателями рождаемости (почти во всех странах женщины рожают меньше детей) и увеличением продолжительности жизни. Хотя в последние годы ожидаемая продолжительность жизни в некоторых развитых странах замедлилась, в мире она продолжает расти. Ожидается, что девочка, родившаяся в наши дни в Японии, в среднем доживет до 87 лет.

Мало того, что население стареет — вероятно, гораздо большая часть вашей жизни придется на старость. В 1960 году, если вам было 65 лет, можно было ожидать, что вы доживете до 79 лет. В наши дни ожидаемая продолжительность жизни — 85 лет. А если вам уже исполнилось 75 лет, вы, вероятно, доживете до 87.

Это огромные перемены, которые трансформируют экономику, наши социальные и культурные ценности и даже то, как мы воспринимаем и планируем свою жизнь.

Общепринятое мнение гласит, что стареющее население представляет угрозу для экономического роста. Кто будет делать всю работу? Как мы будем оплачивать медицинские и социальные программы для пожилых людей? Экономисты любят называть это коэффициентом зависимости: численность населения трудоспособного возраста относительно тех, кто слишком стар (или слишком молод), чтобы работать. И им нравится показывать страшные прогнозы того, как этот демографический кризис настигнет нас вскорости.

Предупреждения звучат зловеще. Серое цунами. Демографический обрыв. Демографическая бомба замедленного действия. Но, возможно, то, что не стареет, вызывает больше причин для беспокойства.

Стареющие общества не хуже

Правда в том, что экономисты мало знают о том, как на нас повлияет старение населения.

«Произошел взрыв производительности, — говорит Николь Маэстас, экономист из Гарварда. — Большой и экономически значимый». Вместе с коллегами она подсчитала, основываясь на данных за период с 1980 по 2010 год, что увеличение населения в возрасте 60 лет и старше на 10% привело к снижению роста ВВП на душу населения на 5,5%. Если из прошлого можно вынести какой-то урок, то старение населения США может замедлить экономический рост на 1,2% в этом десятилетии и на 0,6% — в следующем. Отчасти это будет связано с тем, что меньше людей работают, но на две трети причина заключается в том, что рабочая сила в среднем менее продуктивна.

Но Маэстас предупреждает, что прогнозы основаны на исторических тенденциях и могут быть неточными. Она полагает, что производительность снизилась по мере старения населения потому, что теперь наиболее квалифицированные и опытные люди чаще уходят на пенсию, поскольку они более успешны и богаты и могут себе позволить заслуженный отдых. Если она права, то дело не в том, что работники с возрастом становятся менее продуктивными, а в том, что самые продуктивные из них перестают работать.

По словам Маэстас, это означает, что сильное падение производительности вовсе не неизбежность. Новые технологии и правильная политика бизнеса могут сохранить талантливых людей на работе дольше. (Менее радостно, что это может привести к сокращению сбережений и исчезновению пенсионных планов.) Команды, состоящие как из молодых, так и из пожилых людей, с различным опытом, могут быть даже более продуктивными. «Мы все становимся менее продуктивными, но разве мы на этом зацикливаемся?» — говорит она.

«Несмотря на все стрессы, связанные со старением, — говорит экономист из Массачусетского технологического института Дарон Аджемоглу, — на удивление мало свидетельств того, что стареющие общества хуже с экономической точки зрения». Глядя на данные по ВВП за 1990–2015 годы, Аджемоглу и Паскуал Рестрепо из Бостонского университета не обнаружили никакой корреляции между старением общества и замедленным экономическим ростом. Такие страны с быстро стареющим населением, как Южная Корея, Япония и Германия, на самом деле процветают.

Одна из возможных причин? Автоматизация. Страны со стареющими работниками быстрее внедряют промышленных роботов, чтобы это компенсировать. В результате повышение производительности «смягчает мрачные предсказания по поводу старения», отмечает Аджемоглу, который начал исследование, ожидая, что влияние старения «не такое уж мрачное», как многие подозревали, но был удивлен «полным отсутствием каких-либо доказательств негативных последствий старения».

Тем не менее, Аджемоглу также подчеркивает, что еще многое предстоит понять. «Мы недостаточно подготовлены, чтобы знать, что происходит, когда общество стареет, и мы не знаем, как действовать», — говорит он.

Жить лучше, но не дольше

Увеличение продолжительности жизни за последние сто лет стало одним из самых важных технологических достижений. В начале XX века средняя ожидаемая продолжительность жизни была около 50 лет, к 1960 году — 70, а к 2010 году — почти 80. Большая часть прогресса связана с сохранением здоровья детей — в 1900 году почти каждый четвертый ребенок умирал до 10 лет. Позже был достигнут прогресс в лечении, например, сердечно-сосудистых заболеваний, что позволяет большинству людей доживать до 70 лет и старше.

Но не стоит ожидать, что так будет продолжаться и дальше. Средняя ожидаемая продолжительность жизни выравнивается и, похоже, достигает потолка в 80 с небольшим лет. С. Джей Ольшанский из Университета Иллинойса прогнозирует это замедление в течение многих лет. Он говорит, что мы приближаемся к верхнему пределу средней продолжительности жизни. «Возможно, мы сможем поднять его с 80 до 85», говорит он, отмечая, что «Япония уже приближается к этому».

Что мы не смогли сделать, так это замедлить сам процесс старения. Но первая волна многообещающих антивозрастных лекарств — результат нескольких десятилетий прорывов в понимании биологии старения — испытывается на людях. Они не дадут нам жить вечно и, скорее всего, даже не дадут нам жить дольше, говорит Ольшанский. Но они могут помочь дольше оставаться здоровыми в старости.

На данный момент надежда на эти молекулы — включающие в себя рапамициноподобные соединения, которые влияют на иммунную функцию, активируют белки, называемые сиртуинами, и «сенолитические» препараты, которые очищают поврежденные и стареющие клетки, — заключается в том, что они могут помочь при возрастных заболеваниях. Наиболее амбициозные ученые планируют провести тестирование людей на метформин, давно известный препарат для лечения диабета, чтобы выяснить, может ли он замедлить множественные возрастные состояния.

Если кто-то из них добьется успеха, это подтвердит мысль, которая может изменить медицину: можно бороться с определенными заболеваниями, вмешиваясь в процессы естественного старения, иными словами, лечить само старение, чтобы замедлить процессы, вызывающие болезни. Ученые предполагают, что эти лекарства в конечном счете помогут пожилым людям, когда они станут слабыми и немощными, уязвимыми для болезней — то есть когда тело начинает рассыпаться на куски.

Некоторые из этих многообещающих соединений уже значительно продлили срок жизни дрожжей, червей и грызунов, но мы еще далеки от того, чтобы применить их на людях. «Самое важное — это продление здоровой жизни, — говорит Леонард Гуаренте, пионер в области борьбы со старением в MIT. — Увеличит ли это максимальную продолжительность жизни? Ответ неизвестен. Любой, кто говорит вам, что знает, говорит не правду».

Утверждения о том, что старение само по себе — болезнь, которую можно вылечить, хороши для привлечения внимания и денег на исследования. Кто не хочет жить вечно? Трудно представить, что инвесторы в Кремниевой долине, такие как Питер Тиль и Ларри Пейдж, потратят деньги на исследования, которые обещают всего лишь сделать вас менее хрупкими в 80 лет. Но восприятие старения как патологии дает ложные надежды. Несмотря на впечатляющие успехи, достигнутые за несколько десятилетий, мы все еще далеки от «лечения» и даже не знаем, каким может быть лекарство.

Помимо лукавства с научной точки зрения, люди, считающие старение болезнью, пропагандируют опасную идею. Это не только может вызвать негативное отношение к старости, но и отвлекает от самой насущной проблемы: как оставаться продуктивными и здоровыми, становясь старше?

Мы боимся себя в старости

Прошло 12 лет с тех пор, как генеральный директор Facebook Марк Цукерберг, заявил, что «молодые люди просто умнее», и почти десять лет знаменитому высказыванию миллиардера Винода Хослы: «Люди младше 35 — вот кто добивается перемен. В плане новых идей люди старше 45 практически мертвы».

И сейчас не слишком похоже, чтобы Кремниевая долина сменила тональность. Множество технологических фирм столкнулось с судебными исками из-за возрастной предвзятости. В иске 60-летнего программиста, не принятого в Google, отмечалось, что количество сотрудников компании выросло с 9,5 до 28 тысяч человек с 2007 по 2013 год и их средний возраст — 29 лет, в то время как средний показатель по США составляет около 42 лет. А сам Хосла недавно удвоил свой аргумент, написав в Twitter: «Опыт — это предрассудок».

Академические исследования показывают, что Цукерберг и Хосла ошибаются. В ходе одного из них, охватившего 2,7 млн основателей компаний, экономисты MIT, Бюро переписей США и Северо-Западного университета пришли к выводу, что самые продуктивные предприниматели — люди среднего возраста. Основатели самых быстрорастущих стартапов — люди со средним возрастом 45 лет. В статье 2018 года было отмечено, что 50-летний предприниматель почти в два раза чаще создает очень успешную компанию, чем 30-летний. И вопреки твиту Хослы оказалось, что опыт отрасли служит значительным позитивным фактором в прогнозировании успеха.

Откровенная возрастная дискриминация может также объяснить, почему в Кремниевой долине довольно плохо обстоит со стартапами в области биомедицины, экологически чистой энергии или в других областях, требующих научных знаний. Один из авторов прошлогодней статьи, экономист из Северо-Западного университета Бенджамин Джонс, в более ранних исследованиях представил доказательства того, что самые большие научные достижения в области физических наук и медицины происходят в среднем возрасте, а не в ранней молодости.

Это послание не услышано в Кремниевой долине и среди ее инвесторов, поклоняющихся молодости, — похоже, что у миллиардеров другой настрой.

Но даже если они не изменят свои представления о старении, важно, чтобы общество изменило. «Если мы не сможем расширить границы здравоохранения и сократить расходы, если мы не сможем повысить производительность и более эффективно интегрировать пожилых работников, и если мы не сможем преодолеть неравенство, которое бросает вызов столь многим стареющим общинам, цена для общества будет значительной», — говорит председатель Центра будущего старения Института Милкена Пол Ирвинг.

Вред будет не только экономическим. Финансовый и эмоциональный удар по пожилым работникам, которые не могут найти работу из-за дискриминации, губителен для семей и сообществ. И это боль, вызванная нашим узким мышлением и ограниченным воображением. Эйджизм — это особенно пагубное предубеждение, потому что это боязнь нас самих. Мы все станем старыми (если нам повезет) и умрем.

Но хотя старение можно считать неизбежным, то непродуктивность — нет. Возможно, мы сталкиваемся с демографическим цунами, но нам не нужно его подавлять. Мы можем быть выше этого.

Источник