Он показал нам самих себя: о мрачных глубинах Дэвида Линча

Мне показалось символичным, что Лос-Анджелес пылал, когда мир облетела новость, что Дэвид Линч скончался в возрасте 78 лет. Немногие режиссеры понимали суть Лос-Анджелеса лучше, чем Линч, мало кто чувствовал себя в нем как дома, в отчетливой, потусторонней комбинации красоты и катастрофы, солнечного света и нуара. В конце концов, именно в Лос-Анджелесе он снял «Голову-ластик», полнометражный режиссерский дебют о… как бы описать этот внежанровый фильм, в котором женщина живет в радиаторе, а ребенок похож на склизкого, нескладного пришельца. И все же теперь Дэвида Линча нет, а вместе с ним, кажется, исчезла и какая-то часть этого города, и я скорблю.

Линч родился в Миссуле, штат Монтана, но мне кажется, что подлинным местом его рождения стал Лос-Анджелес. Здесь он ходил в школу, посещал Американский институт кино («Голова ластик» начинался как его студенческий проект), а в конце концов устроил неподалеку резиденцию, где стал снимать свои восхитительные метеорологические сводки. В той, что записана в мае 2020 года, Линч сидит за столом, рядом с ним разные очки и кружка черного кофе. «Здесь, в Лос-Анджелесе, — говорит он, прищурившись на окно, — пасмурно, сегодня утром немного тумана». Он поворачивается лицом к камере, отмечает температуру и добавляет: «Это все должно скоро рассеяться, и у нас будет солнце и 21 градус тепла. Хорошего дня».

Я всегда воспринимала его пожелания удачного дня как искренние. Линч создал одни из самых тревожных и жутких работ в кино, но в интервью, с его фирменными словечками вроде «джиперс», он выглядел вполне жизнерадостным. Он казался почти артистически обычным, что делало его еще более странным. В 2001 году, в год выхода шедевра «Малхолланд Драйв», мой друг, критик Джон Пауэрс беседовал с Линчем. «Он все еще напоминает мне Джимми Стюарта, — писал Пауэрс, — не из «Мистера Смита, который едет в Вашингтон», а мрачного, одержимого из «Головокружения». Время взяло свое:. Его сияющая улыбка уже не кажется столь невинной».

Я впервые получила столько гневных откликов после публикации моей восторженной рецензии на «Малхолланд Драйв». Люди не просто не соглашались, они, казалось, были так же разгневаны моей рецензией, как и самим фильмом. Среди наиболее яростных критических замечаний было то, что фильм просто не имеет смысла, и некоторые зрители были полностью разочарованы. Дело в том, что при первом просмотре фильм смутил меня так же сильно, как и поразил. Мы ожидаем от кино очевидности, но Линч никогда не был таким. Хуже того, он создал произведение искусства в индустрии, которая презирает не только искусство (если только оно не висит на стенах особняков), но и художников, которые не соответствуют стандартам. Если его отношения с Голливудом были сложными, то это потому, что он никогда не казался его частью, ни в художественном, ни в духовном, ни в каком-либо другом смысле, даже когда он снимал кино, одобряемое индустрией.

В 2019 году киноакадемики вручили Линчу, великому аутсайдеру, почетный «Оскар». Он выглядел искренне тронутым, когда зрители встали, а его давние соратники Кайл Маклахлан, Лора Дерн и Изабелла Росселлини чуть ли не воспарили от радости рядом с ним. Линч говорил недолго и немного нервно. Он поблагодарил всех, кто помогал ему «на этом пути». Подходящая цитата для режиссера, для которого «Волшебник страны Оз» стал ориентиром. Фильмы Линча полны отсылок к «Озу». Например, «Дикие сердцем» — яркий, жестокий и романтичный роуд-муви, в котором вариация доброй ведьмы Глинды (Шерил Ли из «Твин Пикса») появляется, чтобы помочь герою Николаса Кейджа.

Я не очень люблю «Диких сердцем», несмотря на моменты безусловной визуальной красоты и яркую игру Кейджа и Дерн в роли одержимых любовников. В нем есть что-то слишком жестокое, как сцена, в которой Сейлор избивает чернокожего. Роджер Эберт назвал в рецензии этот момент «расово окрашенной сценой неприкрытой злобы». Другие эпизоды в фильмах Линча тоже вызывали у меня отвращение и ужас. Например, любые сцены в его кошмарной, но совершенно гениальной «Внутренней империи», но избиение в «Диких сердцем» до сих пор заставляет меня вздрагивать.

Однако я разошлась во мнениях с Эбертом, когда в его рецензии на фильм «Дикие сердцем» прозвучало то, что он посчитал женоненавистничеством Линча, приведя в пример «Синий бархат». Я понимаю, почему Эберт задался вопросом, не было ли в Линче чего-то такого, что заставляло его создавать такие «ранящие и болезненные образы женщин». Я же, напротив, воспринимаю эти образы, даже самые жестокие, порочные и откровенно оскорбительные, как откровенные и бесконечно честные. Многие режиссеры пытаются замаскировать собственные неприемлемые в обществе предрассудки, страхи, неприязнь и прочее, из вежливости. Но всегда казалось, что Дэвид Линч не боится, а может, не заинтересован или просто не знает, что другие думают о его пугающих видениях.

Среди лучших женских персонажей Линча — Бетти, милая, юная белокурая красавица с лучезарной улыбкой, сыгранная непревзойденной Наоми Уоттс в «Малхолланд Драйв». Подобно легионам юных мечтательниц, Бетти приезжает в Лос-Анджелес, чтобы стать актрисой. Мечта превращается в кошмар вскоре после того, как она встречает веселого болтливого менеджера (танцующая чечетку легенда кино Энн Миллер), который приводит Бетти во внешне очаровательное старомодное бунгало с кучей собачьих экскрементов на дорожке перед входом. Призраки Голливуда наполняют работу Линча, как грязь и нечистоты.

Мне нравится этот момент, но если бы я выбирала фирменную сцену Линча, то это было бы начало фильма «Синий бархат», еще одной работы, что вызвала у меня тревогу при первом просмотре и к которой я неоднократно возвращалась с более глубоким пониманием. Сцена открывается ослепительным лазурным небом и звуками песни Бобби Винтона. Камера наклоняется к кроваво-красным розам с колючими стеблями на фоне белого забора, затем следуют кадры пожарной машины, цветов и детей. Это похоже на пригородную пастораль, пока у мужчины, поливающего газон, не случается сердечный приступ. Песня стихает, сменяясь жуткими электронными звуками, и камера начинает пробираться сквозь траву, а рай становится все мрачнее и мрачнее.

Когда камера останавливается, на экране крупным планом появляются муравьи, которые что-то пожирают. Музыка сменяется жутким чавканьем, а Линч уже счищает тонкий налет американской идиллии с ее обработанных химикатами газонов, брутальных безумцев и озверевших женщин. Вскоре после этого сын жертвы сердечного приступа, герой этой извращенной истории Джеффри (Маклахлан), находит отрезанное человеческое ухо, облепленное муравьями, на пустом заброшенном близнеце газона его отца. Ухо — это одновременно и подсказка, и сигнал, который приводит его к женщине, подвергшейся насилию, Дороти (Росселлини). Однако именно Джеффри отправляется в путешествие, как Дороти в «Волшебнике страны Оз», встречает новых друзей, сталкивается с опасностями и возвращается к тому, с чего начал.

Линч устроил в «Синем бархате» нечто вроде хэппи-энда, который можно интерпретировать как циничный, ироничный или странно искренний, в зависимости от ваших чувств. К тому времени, когда Джеффри возвращается в свой Канзас, он и его возлюбленная (Дерн) любуются малиновкой с корчащимся насекомым в клюве, а Дороти в безопасности от сумасшедшего (Деннис Хоппер). Мы знаем, что птица ненастоящая (это таксидермический реквизит), но герои верят в свой счастливый конец, и я думаю, что Линч тоже верит. Возможно, у него просто нет выбора, потому что он также верил во все, что было до этого: в ужасы, страхи и зияющую бездну, чего прежний Голливуд предпочитал не замечать. Линч показал нам, что скрывается в глубине душ; он показал нам самих себя.

Источник