«Жизнь — прекрасная катастрофа»: зачем людям словесные татуировки

Если бы вы видели этого парня, то, вероятно, перешли бы на другую сторону улицы, лишь бы не встречаться с ним близко. Он был крупным и брутальным, со злобным взглядом. Из-под воротника его футболки выглядывали слова. Поскольку мне было любопытно прочитать, что написано на татуировке, я не свернул с дороги.

«Что у тебя за татуировка?» — спросил я.

Выражение его лица смягчилось, он оттянул ворот, показывая вдохновляющую цитату из Библии. «Так говорила моя бабушка каждый вечер, перед тем, как уложить меня спать», — ответил он.

У таксиста в Вене, однорукого беженца из Афганистана, на шее была татуировка со словом «Благодать».

В одном из пляжных клубов турецкого курорта Бююкада я встретил женщину с тремя маленькими детьми. «Иногда лучшие вещи в жизни начинаются с ошибок», — гласила татуировка вокруг ее талии.

Парикмахер в Палермо орудовал бритвой у самой моей шеи, и я разобрал на его предплечье слова на итальянском: «Я люблю жизнь, потому что моя жизнь — это ты».

Молодой парень, сидевший рядом со мной в баре Амстердама, застенчиво улыбнулся, приподняв рукав, чтобы показать мне строчку на правой руке: «Если вы идете через ад, не останавливайтесь». У этого парня недавно умер ребенок.

Мой интерес к текстовым татуировкам находится на грани между страстью и одержимостью. Я отыскиваю новые сюжеты на каждом пляже и в барах, в парикмахерских и аэропортах, в круглосуточных магазинах и кофейнях. Новые открытия дарили мне официантки, медицинские работники и мастера по ремонту холодильников. Увлечение началось, когда я заметил небольшое стихотворение, выведенное на груди одного туриста, и спросил его об этом. «Мы с мамой пошли и сделали одинаковые татуировки в то утро, когда умер мой младший брат, — сказал он. — Это было его любимое стихотворение».

Вскоре я стал фотографировать татуировки. Они помогали лучше узнать случайных прохожих и расширяли мой мир. Число незнакомцев в галерее телефона росло, пока моя дочь Кейли не предложила завести аккаунт в социальной сети, чтобы выкладывать фотографии. Я назвал его @noneofthemareyou, в честь песни об уникальности каждого человека, которую услышал в спортзале.

Я часто прошу людей с татуировками сфотографироваться, и за все это время получил только один отказ. У женщины, лежавшей в джакузи в отеле в Палм-Спрингс, вдоль позвоночника тянулось слово «революция». Я заметил это, жонглируя тарелкой с дыней и свежим коктейлем, и подошел к ней. Возможно, я ее напугал, потому что когда я спросил, могу ли сфотографировать ее татуировку, она сказала: «Ни за что».

Но это редкое исключение. С тех пор как я начал фотографировать, я понял, что люди, которые пишут слова на коже, почти всегда стремятся поделиться ими. Они обнажают самые глубинные чувства, эти послания — приглашение к общению. Взгляните на татуировку со словом, и вы увидите, что имеет для человека наибольшее значение или что причиняет ему самую сильную боль. Словесные татуировки — это рекламные щиты признания, вдохновения, стремления, предупреждения и любви.

Я помню девушку, которую встретил в прачечной Бостона, у нее на груди было написано самоутверждающее слово «красивая», или женщину на пляже в Нью-Джерси, у которой на боку была подпись ее матери. Или парней, которых я встречал в Окленде: на видном месте красовался код города 510, а также список членов семьи и друзей, погибших в перестрелках на улицах или в военных операциях за рубежом.

Я вспоминаю подростка-официанта из кафе в Беркли, с надписью «бабушка Лиза» на руке. «Это женщина, которая заботилась обо мне, пока меня не усыновили», — объяснил он.

Мне даже немного странно признаваться в том, что меня никогда не вдохновляло вытатуировать какие-либо слова на теле. Я не могу представить, какие слова я бы выбрал. Для меня это чисто охотничий азарт и повод пообщаться с новыми людьми.

Иногда татуировки специально делают непонятными. Однажды вечером возле сингапурского бара я заметил надпись на иврите на руке местного жителя. Он сказал мне, что хотел вытатуировать послание: «Я сложный человек, но в конце концов все получится» на языке, который никто из окружающих не поймет. На маленькой лодке в Сиамском заливе молодой корейский турист поднял рубашку, чтобы показать мне слово «кайф». «Это потому, что я люблю кайфовать», — сказал он.

Иногда татуировки со словами противоречат ощущениям, которые я испытываю при общении с их владельцами. Великолепным весенним днем на площади Риттенхаус, среди благоухающих цветов, под звуки нежных нот флейтиста, играющего Баха, на скамейке сидел одинокий мужчина. На его руке красовалась надпись «Человек слишком невежественен, чтобы существовать». На парковке ресторана я увидел надпись: «Следуй за мечтой» у паренька с хмурым, безнадежным выражением лица.

Мне было интересно, какие словесные татуировки я найду в Игл-Пассе, штат Техас, провинциальном приграничном городке, который стал эпицентром иммиграционных споров. Мой друг Расти согласился прилететь со мной в Сан-Антонио и проехать два с половиной часа по шоссе. «Ты же не будешь интересоваться у этих парней, есть ли у них татуировки?», — умоляюще спрашивал Расти, когда я вел арендованный автомобиль по грунтовой дороге, ведущей к бреши в пограничной стене.

Мы встретили группу мужчин и их босса, генерального директора пивоварни, которые разгружали поддоны с баночным пивом с погрузчика. На руке директора крупными печатными буквами было написано название его компании «Вооруженные силы пивоваренной компании». На другом конце города, в магазине, специализирующемся на коллекционных изделиях, бородатый мужчина средних лет снял рубашку, чтобы показать татуировку: «Если нужно, буду сражаться один». Он приписывает этот лозунг вождю апачей Джеронимо. Как и Джеронимо, этот человек — коренной американец. Он также ветеран морской пехоты, принимал участие в «Буре в пустыне» и провел пять лет в тюрьме по обвинению в «сговоре с целью перевозки иностранцев».

В парикмахерской неподалеку агент пограничного патруля продемонстрировал татуировку «Не показывай свою любовь. Любовь убивает». Парикмахер поднял рубашку, чтобы показать свою татуировку: искусно выполненную религиозную картинку и огромные слова «Не убоюсь зла».

Я встречал эту фразу на разных языках. Один мужчина, ожидавший начала празднования Дня благодарности вооруженным силам в парке Шелби города Игл-Пасс, показал мне весь 22-й псалом на иврите на правой руке. Выжив в бою за границей, он полетел в Тель-Авив, чтобы найти художника, который смог бы нанести на его руку татуировку со словами, что поддержали его в бою, на языке оригинала псалма. Он не разрешил мне сфотографировать его лицо.

На протяжении всех лет, что я слежу за татуировками, «Не убоюсь зла» и другие отсылки к 22-му псалму часто повторялись. Помню, как теплым гонконгским вечером я возвращался после ужина с коллегами и заметил в баре под открытым небом мускулистого местного мужчину со словами 22-го псалма на иврите на предплечье. Его приятель снял рубашку и показал мне «Не убоюсь зла» на латыни. Они позировали вместе.

На следующий вечер в другом баре на той же улице молодой человек показал надпись «Семья превыше всего» под бицепсом. Казалось, он был удивлен, что я не узнал в этом строчку из сериала «Во все тяжкие». Он был далеко от семьи, которая живет во втором по величине городе провинции Внутренняя Монголия. Он пил пиво и пытался подбодрить друга, который был расстроен новостью о том, что его жена ждет второго ребенка. Ответственность за обеспечение первенца слишком давила на него, и он переживал, что станет жестоким папой — таким же, каким был его собственный отец.

Я попытался его подбодрить, процитировав слова, которые прочел на плече веселой женщины на палубе парома в заливе Сан-Франциско («Инструкция по проживанию жизни: Обращайте внимание. Удивляйтесь. Рассказывайте об этом»). Вспомнил и утверждение, которое выглядывало из-под края шорт у парня передо мной в магазине велосипедов в Саусалито («Да!»). Припомнил аффирмацию на голени официантки в Новом Орлеане («Если не сейчас, то когда?») и еще одну, что я ежедневно вижу на руке местного бариста («Жизнь — это прекрасная катастрофа»).

Вскоре мы с двумя друзьями уже шутили, а когда я ненадолго отлучился, они удивили меня тем, что оплатили весь счет сами. Снаружи улица Гонконга была заполнена праздношатающимися людьми, а на руках у них были послания, передающиеся через континенты и культуры. Мы вышли в толпу, и нам казалось, что мы стали чуть выше.

Источник