Кевин Келли: Идеи хотят, чтобы ими делились

У меня эксцентричный взгляд на интеллектуальную собственность. Я пришел к выводу, что идеи должны быть общественным достоянием, что ими нельзя «владеть» очень долго. Моя точка зрения не так широко распространена и не отражается в действующем законодательстве. Более того, я даже не видел, чтобы она была сформулирована где-либо еще, но я считаю это лучшей альтернативой, поэтому представляю ее здесь.

В современной модели интеллектуальной собственности все идеи, истории, изобретения, персонажи, названия продуктов, техники понимаются как неотъемлемая собственность их создателя. Эти ставшие реальными мысли принадлежат разуму, который их порождает. Вы их создаете, вы ими владеете. При таком статусе собственности нематериальные творения, такие как роман, музыкальная мелодия, сюжет, фраза, формула и т. д. — все вещи, созданные разумом, — получают монополию прав, чтобы поощрять создателя творить дальше. И побуждать других делать то же самое. Эта правовая монополия — авторское право, патенты, товарные знаки — защищает творение от использования другими людьми в корыстных целях. Согласно действующему законодательству, эта монопольная собственность длится довольно долго, от десятилетий до века, в зависимости от концептуального типа (патенты могут составлять 17 лет, а авторское право иногда превышает время жизни). Есть, правда, и исключения для очень ограниченных особых случаев, таких как «добросовестное использование» и общественное достояние. При этих условиях любой желающий может честно использовать изобретение в своих целях.

Также интеллектуальную собственность можно использовать в образовательных целях или в пародии, для преобразования или улучшения. Эти исключения сведены к абсолютному минимуму, чтобы довести до максимума монополию трудолюбивого творца. Такие рамки соответствуют и современной идее собственности как священной основы богатства и процветания, и представлению о творце как о герое или, как минимум, основе прогресса.

Я считаю, что эта форма взаимоотношений ошибочна. Весь каркас должен быть перевернут. Общественное достояние и добросовестное использование должны применяться по умолчанию, а монополия на интеллектуальную собственность должна быть исключением.

Сегодня можно смело говорить о том, что в науке и технике, и даже в удивительной степени в литературе и искусстве, одновременно появляются одинаковые идеи у разных людей. Большинство технологичных, а зачастую и художественных, изобретений создаются более чем одним человеком одновременно и независимо друг от друга. Другими словами, если это не придумал Х, вскоре придумает Y, если он или она не изобрели это раньше. Далее, мы теперь знаем, что почти все «новое» — это рекомбинация старого (новая книга — это рекомбинация ранее существовавших словарных слов), и даже самая изобретательная творческая работа состоит в основном из старых идей, концепций, моделей, заимствованных у других. Прорывные идеи обычно рождаются тогда, когда одна маленькая идея добавляется к горе других, более старых мыслей. Таким образом, идеи — это действительно экосистемы. Они не могут существовать по одиночке, их сила зависит друг от друга. Конечно, в любой работе может таиться жемчужина, но она глубоко запутана в паутине старых шаблонов. Что еще более важно, мы ошибочно романтизируем появление важных мыслей. Бытует мнение, что герой создает ключевую идею в одиночку ценой тяжелых усилий, и если бы не он, то это великолепие никогда бы не возникло.

Мы верим, что идеи или закономерности Эйнштейна, Пикассо или Толкина появились исключительно в их голове, но это не так. Факты говорят об обратном (прочитайте хорошую биографию), вот почему сегодня на каждое отдельное творение (художественное, техническое или научное), которое становится суперуспешным, предъявляют иски другие люди, утверждающие, что изобрели, открыли или создали что-то подобное в то же время или раньше. Чем больше взаимосвязей в современном мире, тем более заметным становится это множественное творчество. Людям приходит в голову одна и та же великая идея в одно и то же время. И это случается все чаще. Потому что все идеи рождаются из общественного достояния.

Именно в нем расцветают идеи. Если работать над научными открытиями совместно, они случатся быстрее. Если делиться (а не скрывать) чертежами изобретений, что-то новое появится раньше. Уолт Дисней заработал состояние, перерабатывая общеизвестные сказки. Он интерпретировал их в современных формах. Как и многие другие. В последние годы Дисней начал создавать новые сказки, но они — не общедоступны. Даже после смерти Диснея его сказкам дана монополия. А для общества было бы максимально полезно, если бы они были возвращены в общественное достояние.

Нынешняя система не признает, что существует несколько источников, а вознаграждает первого человека, который заявляет, что он первый. Но право собственности, которым награждается первый претендент на оригинальность, довольно произвольно, хотя оно действительно побуждает к большим усилиям. Лучший способ учета — признать, что все идеи и интеллектуальные блага на самом деле рождаются из общего достояния и в нем, в совокупности всего, что известно. То есть идеи возникают из общности всех знаний и текущих идей: и без этой общности новых идей просто не было бы.

Однако, если работа по воплощению новых идей в жизнь не будет вознаграждена, то мало кто будет пытаться. Поэтому награда за оригинальность хоть и произвольна, но все же полезна. И мое предложение состоит в том, чтобы на короткое время давать монополии тем, кто претендует на преимущественное право (при этом признавая, что оно в основном произвольно). То есть на короткое время мы удаляем эту идею из общего доступа и даруем ей монополию. «Владелец» имеет исключительные права в этот монопольный период. Но идею как можно скорее нужно возвратить в общественное достояние, где происходят великие дела — и возникают новые идеи.

Для общества лучше всего, если эта монополия будет как можно короче по продолжительности и привилегиям. «Как можно скорее» — ключевая фраза. Никакая интеллектуальная собственность не должна длиться столетие, несмотря ни на что. В нашем быстро меняющемся мире 20 лет защиты более чем достаточно для большинства идей. А еще у монополий должны быть не только права, но и обязанности. Например, публикация, распространение, образование, предоставление инструментов, которые облегчат использование идеи, когда она вернется в общественное достояние.

Книги, которые я написал, созданы из слов, придуманных другими людьми, и наполнены идеями, которые создали другие люди. Сработает ли новая идея, зависит от старых. То, что я должен был сказать, вероятно, сказал бы кто-то другой вскоре после меня. (Более вероятно, что это уже было сказано кем-то, о ком я не знаю.) Я могу быть счастливчиком, заявившим об этих редких новых идеях, но ценность моего искусства прежде всего заключается в том, что я аккумулировал идеи и работы тысяч писателей и мыслителей до меня — то, что я называю общим достоянием. Моя работа была рождена в этом достоянии, она получает свою ценность благодаря тесной связи с ним и должна вернуться в него как можно скорее и всеми возможными способами.

Это может показаться столь же романтичным, как и героическая позиция. Что происходит в деталях? Мы можем представить себе очень короткий период защиты идей в патентах и науке, но как быть с персонажами и рассказами в литературе. Они больше похожи на детей, чем на изобретения. Хотели бы мы, чтобы Гарри Поттер вернулся в общественное достояние до того, как Джоан Роулинг умрет? Не жестоко ли это? Таким образом, появляется другая шкала времени для авторских прав и патентов (но, конечно, я думаю, что текущий подход к авторским правам смехотворен и безумен). Но если бы мы руководствовались этой перевернутой перспективой, мы бы сделали все возможное, чтобы расширить общее использование, сделать добросовестное использование позицией по умолчанию, предполагать, что нематериальные активы должны зарождаться в общественном достоянии и возвращаться в него как можно скорее. Использование сниппетов, транзитных копий, выборок, ремиксов, серых зон — все это будет естественно. Создатели будут легко заимствовать и щедро делиться, а мы сведем к минимуму преимущества иллюзорного единоличного владения.

Эта иллюзия, кстати, царит не только в искусстве, но и во всей культуре, особенно в деловом мире — в виде повествования об одиноком гении, который борется с укоренившимися предрассудками истеблишмента и прорывается наверх благодаря внезапному озарению. Если добавить слой политики, где герой-одиночка борется с социалистическими тенденциями, отягощающими массы жертвенностью, получаем историю этого десятилетия.

Я не питаю иллюзий относительно того, что мой коммунитаристский взгляд на идеи будет принят добровольно. Но, как и первоначальное сопротивление тому, что копии нужно распространять свободно (еще одна коммунистическая тенденция), это сопротивление в конце концов подавляется присущими технологии предубеждениями. Посмотрите на музыкальную индустрию, которая десятилетиями боролась со стримингом, прежде чем поддалась неизбежному.

Идеи хотят, чтобы ими делились. Это заложено в их природе. Они не хотят, чтобы ими владели, поскольку это снижает их полезность. Идеи будут двигаться в направлении максимального обмена, независимо от того, что говорит закон. И со временем закон закрепит то, чего хотят технологии.

Источник