«Исследование преследует меня»: когда ученым нужна поддержка

Обычно студенты выпускных курсов чувствуют себя перегруженными, разочарованными и выгоревшими. Социолог Шэрон Мэллон, приближаясь к завершению докторской диссертации, чувствовала себя эмоционально истощенной из-за темы исследования: самоубийства. Работа казалась чрезвычайно важной, но она обнаружила, что проведение деликатных интервью и обобщение полученных знаний подрывают ее психическое здоровье.

Однажды, отчаянно нуждаясь в отдыхе, она взяла напрокат два фильма в видеосалоне. Когда включила первый, на экране вспыхнула сцена самоубийства. Она сразу же перестала смотреть и включила второй фильм, но в середине просмотра столкнулась с еще одной сценой самоубийства. «Я хотела отвлечься от этой темы, но она преследовала меня», — вспоминает Мэллон. Несколько месяцев спустя ее мысли сводились к тому, что надо прекратить исследование.

Многие ученые, как и Мэллон, работают над темами, которые потенциально могут расстраивать — например, биологи дикой природы, изучающие исчезающие виды, или исследователи тяжелых болезней. Углубляясь в такие области, ученые получают возможность добиться интересных целей, но эмоциональные проблемы усложняют и без того тяжелую работу. Science Careers поговорил с исследователями, которые столкнулись с похожими проблемами, чтобы выяснить, как они справляются с эмоциональными потерями.

Разделение идентичности

Во время получения степени доктора клинической психологии, Дерек Новачек начал работать с чернокожими пациентами. В тот период он остро осознал расовые различия в области психического здоровья. С тех пор он «глубоко интересовался… как расизм, дискриминация и все формы социального стресса проникают под кожу и влияют на психическое здоровье», говорит Новачек.

«Я чернокожий, и я столкнулся с расизмом и дискриминацией, поэтому я знаю, что в будущем мои исследования помогут таким людям, как я».

Личная связь с работой была «чрезвычайно мотивирующей», объясняет Новачек. Но это сопряжено с эмоциональными издержками. «Это личное, и это вызывает стресс». Например, тяжело наблюдать, как исследование за исследованием документируют многогранные последствия дискриминации. Также иногда тяжело слышать об испытаниях, которые пережили субъекты его работ и пациенты. «Истории, которыми люди делятся со мной, действительно впечатляют и эмоционально задевают».

Для поддержания психического здоровья он старается высыпаться, избегать переутомления и участвовать в мероприятиях, доставляющих удовольствие, например, играть в теннис. Новачек научился определять моменты, когда он находится не в лучшем расположении духа для выполнения той или иной задачи. «Когда что-то показывают в новостях, или я узнал об акте несправедливости, я понимаю, что это не лучшее время для написания исследовательской статьи о расизме, — говорит он. — Возможно, лучше… вернуться к этому в другой день».

Когда ситуация становится особенно сложной, Новачек обращается к сообществу исследователей, которое он создал за эти годы. С ними он может поделиться и обсудить свой опыт. Также ему помогает работа с супервайзерами, «которые создали пространство для обработки эмоций и… объяснили, что нормально быть человеком и испытывать разные эмоциональные реакции».

Беспокойство о планете

Сюзанна Мозер провела последние три десятилетия, изучая изменение климата в качестве университетского исследователя, активиста и консультанта. Она занимается этой работой, потому что ее волнует, куда движется планета, но она не справляется с сильными чувствами тревоги, страха, гнева и печали, когда становится свидетелем бездействия в сфере климата.

В начале карьеры она не делилась переживаниями с коллегами, боясь подорвать свой ученый авторитет и подвергнуться остракизму. Занимаясь исследованиями после получения степени, она нашла сообщество людей за пределами академических кругов, поддерживающих ее потребность открыто говорить об эмоциях. Она читала книги и посещала семинары активистки-эколога и буддолога Джоанны Мэйси. Это помогло ей принять эмоциональную реакцию как здоровый ответ и познакомиться с людьми, которые стремятся действовать коллективно.

Несмотря на трудности, на протяжении многих лет Мозер находила способы продолжать работу. Ей важно сосредоточиться на работе, которая имеет значение в борьбе с изменением климата. «Не чувствуя своего влияния, легче быть подавленными и впасть в отчаяние», — говорит Мозер, в настоящее время работающая консультантом. В личной жизни она занимается спортом, практикует медитацию и йогу и проводит время на природе. «Меня можно вернуть к здравому смыслу, отправив на садовый участок или поставив на беговые лыжи».

Она смотрит на более широкое сообщество профессионалов в области изменения климата и радуется, что делиться эмоциями и искать поддержки все чаще считается нормальным. «Многие люди начинают понимать, что если этого не делать, это вредит нам, и мы перестаем эффективно выполнять работу».

Поиск равновесия

Мэллон дорожила связью и доверием, которые она установила со своими респондентами в процессе докторского исследования. Все они потеряли друзей из-за самоубийств. Многие из бесед были «очень личными, и это до сих пор не дает мне покоя, — говорит Мэллон. — Иногда мне снятся сны о людях, у которых я брала интервью, или о людях, которые умерли». Чтобы понять, каково это, когда друг сводит счеты с жизнью, она попыталась поставить себя на место участников. Чувствовать их боль было «очень ценно, но за это пришлось заплатить свою цену».

Она очень хотела выпустить исследование, которое изменило бы ситуацию. «Я не хотела подводить людей, с которыми разговаривала, и не хотела исказить воспоминания о погибших молодых людях», — говорит она. В то же время Мэллон начала сомневаться в результативности работы. «Многие исследования самоубийств направлены на профилактику, — говорит она. — Но иногда я… просто не понимала, что еще можно сделать». По мере возрастания чувства безнадежности, она начала спрашивать себя: «Какой смысл в том, что я делаю?». Но ей было неудобно поделиться своими переживаниями с другими людьми, которые работали над тем же самым. «Я не была уверена в уместности своих чувств, — говорит она. — И я не хотела, чтобы кто-нибудь подумал, будто я не в состоянии справиться с этой работой».

В конце концов, Мэллон призналась своему куратору, что подумывает об уходе. Откровенный разговор раскрепостил ее. Они решили привлечь к работе еще одного специалиста для большей поддержки. «Он помог переориентироваться на специфику того, что необходимо для получения степени», и отказаться от попыток «решить (исследовательскую) проблему целиком», говорит Мэллон. Ей также помогло обращение в службу психологической помощи для студентов.

Сейчас Мэллон работает старшим преподавателем по психическому здоровью в Открытом университете и продолжает работу по самоубийствам, но ограничивает ее примерно 1 днем в неделю. Она также пишет о влиянии, которые оказывают такие деликатные сферы на исследователей, и выступает за создание дополнительных систем безопасности, таких как обучение по вопросам психического здоровья для аспирантов.

В исследовательской группе Мэллон поощряет студентов размышлять о своих эмоциях. Она советует им вести дневник и уделять время себе. И сама подает пример: лучше всего ей помогает долгая прогулка или расслабляющая ванна. «Необходимо прислушиваться к внутреннему голосу, который говорит: «Сейчас мне нужно это» — что угодно, что отвлечет вас или выведет из состояния напряженного мышления». Мэллон также стремится создать безопасное пространство свободных высказываний для студентов: «Признавать, что вы испытываете трудности — это нормально».

Источник