«Это просто придуманные должности»: булшит-экономика от Дэвида Грэбера

Считаете ли вы свою работу бессмысленной в глубине души?

Если да, то вы столкнулись с тем, что антрополог Дэвид Гребер называет «булшит-работа». Гребер — профессор Лондонской школы экономики — написал новую книгу под названием Bullshit Jobs: A Theory.

Он утверждает, что миллионы людей по всему миру — служащие, администраторы, консультанты, телемаркетологи, корпоративные юристы, обслуживающий персонал и многие другие — занимаются бессмысленной, ненужной работой и знают об этом.

Так не должно быть, говорит Гребер. Технологии продвинулись до такой степени, что большинство сложных, трудоемких работ могут выполнять машины. Но вместо того, чтобы освободиться от удушающей 40-часовой рабочей недели, мы изобрели целую вселенную бесполезных, внутренне пустых профессий, которые не приносят профессионального удовлетворения.

По крайней мере, именно об этом он пишет в своей книге. Многое из того, о чем он говорит, убедительно, кое-что излишне упрощено, но почти все — интересно. Я решил поговорить с Гребером о его книге и более широком феномене «булшит-работы».

Я хотел понять, как сложилась такая ситуация, есть ли реальные альтернативы, и могут ли люди что-нибудь с этим поделать.

Шон Иллинг: Что такое «булшит-работа»?

Дэвид Гребер: Это работа, существование которой не может объяснить даже человек, который ее выполняет, и ему приходится притворяться, что какая-то причина все-таки существует. Многие люди путают такую работу с дерьмовой работой, но это не одно и то же. Дерьмовая работа — это тяжелая работа, или работа с ужасными условиями или отстойной зарплатой, но чаще всего эти работы очень полезны. На самом деле в нашем обществе чем полезнее работа, тем меньше за нее платят. А вот никчемные, булшит-профессии часто высоко ценятся и хорошо оплачиваются, но при этом они совершенно бессмысленны, и люди, которые делают эту работу, знают это.

Приведите несколько примеров таких профессий.

Корпоративные юристы. Большинство корпоративных юристов тайно верят, что если бы больше не было корпоративных юристов, мир, вероятно, стал бы лучше. То же самое относится и к консультантам по связям с общественностью, телемаркетологам, бренд-менеджерам и бесчисленным специалистам по административным вопросам, которым платят за то, что они сидят, отвечают на телефонные звонки и делают вид, что полезны.

Множество никчемных профессий — это просто придуманные должности среднего звена, не несущие никакой реальной пользы миру, но они существуют, чтобы оправдать карьеру тех, кто их занимает. Но если завтра их не станет, никто и не заметит.

Так и можно понять, что та или иная профессия никчемная. Если внезапно исчезли бы учителя, сборщики мусора, строители, сотрудники правоохранительных органов или кто-то еще, это имело бы значение. Мы заметили бы их отсутствие. Но ненужные должности могут исчезнуть, и никому от этого не будет хуже.

Вы называете эти профессии морально и духовно разъедающими. Что это значит?

Нас учат тому, что люди хотят получать все на халяву, что позволяет легко пристыдить бедных людей и опорочить систему социального обеспечения, потому что все в душе ленивы и хотят просто сидеть на чьей-то шее.

Но правда в том, что многим людям дают много денег за то, что они ничего не делают. Это относится к большинству должностей среднего звена, о которых я говорю, и люди, выполняющие эту работу, совершенно несчастны, потому что знают, что их работа абсолютно никчемная.

Я думаю, что большинство людей хотят верить, что приносят какую-то пользу миру, и если лишить их этой возможности, они сходят с ума или становятся тихо несчастными.

Что интересно, такого результата мы меньше всего могли ожидать в капиталистической системе. Свободный рынок должен устранять неэффективные, ненужные рабочие места, а происходит обратное. У нас есть все эти профессии, которые на самом деле не должны существовать, но так или иначе существуют, и, возможно, просто потому, что людям нужно что-то делать, поэтому мы продолжаем придумывать булшит-профессии, чтобы поддерживать их занятость. Но я спрошу вас: что, черт возьми, случилось?

Это действительно интересная вещь. Этого можно было ожидать в системе советского типа, где человек должен быть занят, должен работать, независимо от того, существует ли в этом потребность. Но такого не должно происходить в системе свободного рынка.

Я думаю, что одна из причин — это огромное политическое давление, требующее создавать рабочие места. Мы принимаем идею, что богатые люди создают рабочие места, и чем больше у нас рабочих мест, тем лучше. Неважно, приносят ли эти рабочие места пользу. Мы просто считаем, что чем больше рабочих мест, тем лучше.

Мы создали целый класс лакеев, которые по сути существуют, чтобы делать лучше жизнь по-настоящему богатых людей. Богатые люди разбрасываются деньгами, платят людям, чтобы те сидели без дела, добавляли им славы и учились видеть мир с точки зрения представительского класса.

Многие из реальных, не никчемных рабочих мест, работ, которые действительно полезны и необходимы, были потеряны из-за автоматизации, и они были намного более тяжелыми и утомительными, чем сегодняшние ненужные профессии. Действительно ли это плохо, что их заменили?

Ну, их также можно заменить отсутствием работы. Великие экономические мыслители, к примеру, Джон Мейнард Кейнс, предсказывали, что благодаря развитию технологий к концу столетия мы будем работать только 15 часов в неделю, но этого не произошло. Вместо этого мы просто продолжали придумывать рабочие места.

Но что, если бы мы признали, что технологии могут выполнять множество важных задач, и просто работали меньше? Что, если бы мы просто тратили больше времени на то, что действительно хотим делать, вместо того, чтобы сидеть в офисе и делать вид, что работаем, по 40 часов в неделю?

То же самое говорил Маркс в XIX веке. По его словам, у нас порочная и несправедливая система, которая поддерживается порочными и несправедливыми ценностями, но эта система сохраняется, потому что люди, страдающие больше всего, злятся не на тех людей, и если бы мы только могли избавиться от всего этого и освободить людей, они могли бы проводить свои дни, ловя рыбу или создавая произведения искусства или что-то еще, и мы все были бы счастливее. Но это теория, хотя и прекрасная.

Без сомнений, и я не отрицаю марксистских аспектов моей теории. Одна из частей книги посвящена тому, что система воспроизводит сама себя, потому что это отвечает интересам правящего класса. Меня называют теоретиком заговора за это, но я не так это понимаю. Нам нужен заговор, чтобы избавиться от этого.

Я думаю, что эта система создает абсурдные формы недовольства, когда люди фактически обижаются на других людей, у которых есть реальная работа. Вы видите это в Европе на примере программ жесткой экономии после финансового краха. Все твердят, что нужно затянуть потуже ремни — кроме тех парней, которые вызвали катастрофу. Они по-прежнему получают свои бонусы, а водители скорой помощи, медсестры и учителя приносятся в жертву.

Это безумная логика, и достается всегда людям, которые наиболее уязвимы, которые выполняют тяжелую и необходимую работу.

Здесь есть над чем поразмышлять, но я хочу остановиться на исходной точке: идея заключается в том, что люди станут счастливее, если избавиться в мгновение ока от этих никчемных профессий.

Я антрополог, и я могу сказать вам, что есть много обществ, где люди работают три или четыре часа в день. Большинство крестьянских обществ, к примеру. Вы работаете по 12 часов в день во время сбора урожая, а в межсезонье — по два или три часа. Средневековый крепостной работал меньше, чем мы, и то же самое можно сказать о племенных обществах по всему миру.

Мы представляем, что если отобрать у людей работу, они просто будут сидеть, пить пиво, смотреть телевизор целый день и впадут в депрессию. Но у нас просто нет опыта обладания свободным временем, тогда как в обществах, у которых есть, занимаются самыми разными видами деятельности.

Правильно, но у этих других обществ радикально отличающиеся культуры и ценности, так что все не так просто. Но я вернусь к этому через секунду. Мне кажется, что вы хотите мир, в котором занятые богатые люди спонсируют безработных небогатых людей — так?

Я не надеюсь, что это возможно. Я хочу мир, где обеспечены базовые потребности. Я призываю к базовому доходу, но это не обязательно должен быть базовый доход. Я просто хочу, чтобы люди были вольны сами решать, какой вклад они хотят внести, и я определенно хотел бы сократить количество бестолковой работы.

Но называть это спонсорством не совсем правильно, потому что нельзя измерить то, что делают люди. Вот почему я говорю о людях, которые ухаживают за другими. Многие ценности, которые производятся в обществе, примерно половина, производят люди, которым за это фактически не платят. Я думаю о людях, которые занимаются домашним хозяйством или выполняют важную волонтерскую работу или приносят какую-то иную жертву — и в нашей нынешней экономической системе они не получают никакого вознаграждения.

Людям по-прежнему нужно платить за выполнение важной инженерной, медицинской, научной или других необходимых работ, но мы должны скорректировать свои ценности, чтобы признать, что существует множество способов внести вклад в развитие общества, и многие из них мы попросту не считаем «работой».

Вот почему мне непонятно: у нас есть эта сложная экономическая система, для поддержания которой требуется чрезвычайно сложная бюрократия. Кроме того, мы создали культуру, которая усиливает это самыми разными способами, а культуры не меняются легко и быстро. Поэтому мы не можем перейти из того мира, который у нас есть, в мир, который вы хотите, без полного изменения парадигмы, и я понятия не имею, как этого добиться.

Я революционер. Я считаю, что нам нужен сдвиг парадигмы, и многие люди постепенно осознают это. Они раздражены и разочарованы статус-кво, но они не видят пути в другой мир или другую систему.

Так вы революционер? Означает ли это, что вы хотите сжечь все и начать с нуля?

Никто никогда не начинает с нуля, и у большинства успешных революционеров есть глубокие традиции, на которые можно опереться. Но я верю, что мы должны творчески задуматься о системах, которые в корне отличаются. История знает случаи перемен. В последние 30–40 лет нас учили, что воображению не место в политике или экономике, но это тоже ерунда.

Скажем, кто-то прочитает это и подумает: «Да, вы правы, моя работа — фуфло». Что им делать? Что нам делать?

Нам нужно изменить то, что мы ценим. Я думал, что движение Occupy Wall Street могло стать началом чего-то подобного. Люди просыпались и понимали, что хотят сделать что-то полезное, хотят помочь другим. Они понимали, что что-то не так, когда ты идешь в образование или в социальную защиту, а к тебе плохо относятся и мало платят.

Я думаю, нам нужно восстание «класса заботы» — людей, которые заботятся о других и о справедливости. Нам нужно подумать о том, как создать новое общественное движение и изменить то, что мы ценим в нашей работе и жизни.

Люди чувствуют, что делает работу стоящей, в противном случае они не смогли бы понять, что то, чем они сейчас занимаются, — это булшит. Нам нужно придать этому больше ясности, объединиться с другими людьми, которые хотят того же. Это политический проект, который мы все можем поддержать.