Несколько недель назад я впервые встретила бабушку и дедушку из поколения миллениалов. Я беседовала с женщиной — ей около 40 лет — о новом предложении президента Джо Байдена о налоговых льготах на детей, и она упомянула, что это актуально не только для нее с двумя маленькими детьми, но и для ее старшего сына, у которого уже есть ребенок.
Случайная встреча стала напоминанием как о том, что миллениалы стареют, так и о том, что при этом они все равно не взрослеют, по крайней мере, не так, как многие из них хотели бы. У моей собеседницы нет собственного дома, и она не собирается приобретать его. У нее нет никаких сбережений. Тем не менее, она бабушка.
Миллениалы, как на данный момент знают почти все, «откладывающее» поколение. Пандемическая рецессия вынудила уже не молодых людей отложить рождение детей, покупку дома, женитьбу или покупку автомобиля — в очередной раз. Но сегодняшние экономические условия не только сдерживают миллениалов. Они приводят к расслоению и неравному опыту внутри поколения, а также усугубляют разрыв с другими возрастными группами.
Яркий тому пример — женитьба. Миллениалы женятся позже, чем люди предыдущих поколений. Средний возраст вступления в первый брак за последние полвека неуклонно рос — с 23 до 30 лет для мужчин и с 21 до 28 лет для женщин. В результате у миллениалов меньше шансов завести семью, чем у представителей поколения X или бэби-бумеров, когда они были того же возраста. Процент браков среди молодых людей упал на 14 пунктов с 1990 года.
Но рост среднего значения маскирует некоторые растущие различия в опыте миллениалов. Те, кто получил высшее образование, особенно женщины, склонны вступать в брак в более старшем возрасте, а многие представители этого поколения, которые вовсе не учились или не закончили университет, предпочитают вообще не жениться. Три десятилетия назад уровень вступления в брак был выше 60% для всех взрослых старше 25 лет. Сейчас он составляет примерно 65% среди тех, у кого есть высшее образование, и 50% — среди тех, кто закончил только среднюю школу.
Та же тенденция касается и рождения детей. Данные, собранные экономистом Кейтлин Майерс и опубликованные в The New York Times, показывают резкую кривую родительства в XX веке в виде колокола: раньше женщины рожали первого ребенка в позднем подростковом возрасте, а последнего — чуть за 30. Теперь эта кривая стала более пологой и широкой, с двумя пиками: один около 20 лет, а другой около 30. Многие женщины предпочитают становиться мамами в возрасте около 40 лет.
Кажется, на это влияют место жительства и уровень образования: многие женщины с высшим образованием в таких городах, как Сан-Франциско, откладывают рождение ребенка, в то время как женщины без высшего образования, живущие в сельской местности, все так же заводят детей в возрасте около 20 лет. Разрыв между поколениями будет только увеличиваться по мере того, как у миллениалов появятся первые внуки. Одни уже стали бабушками и дедушками, другие ими станут на полувековом рубеже. В целом средний возраст, в котором люди становятся бабушками и дедушками, продолжает расти.
Что касается доходов и, особенно, богатства, миллениалы как класс отстали, так как их накопления на миллиарды долларов чистой стоимости меньше, чем у представителей поколения X и бэби-бумеров в тот же момент их жизни. Данные Федерального резервного банка Сент-Луиса показывают, что у более старших миллениалов примерно на 11% меньше богатства, чем ожидалось, учитывая темпы инфляции, и они вполне могут стать первым поколением в современной жизни, которое в конечном итоге окажется беднее своих родителей.
Менее заметно, что среди миллениалов существует сильное расслоение накоплений. У самых богатых миллениалов дела обстоят лучше, чем у людей того же возраста несколько десятилетий назад. Марк Цукерберг, например, намного богаче, чем был Билл Гейтс в свои 36 лет. У 10% лучших представителей миллениалов — которые выросли в состоятельных семьях и учились в лучших университетах — все прекрасно. Но более бедные миллениалы, особенно те, у кого нет высшего образования, далеко-далеко позади. Исследователи Федерального резерва Сент-Луиса обнаружили, что у типичного миллениала без высшего образования почти на 20% меньше материальных благ, чем можно было ожидать.
Расхождение становится еще больше при сравнении белых миллениалов с черными: хотя это поколение идейно выступает за расовое равенство, но на деле его не существует. Молодые белые семьи сейчас примерно так же богаты, как и молодые белые семьи несколько десятилетий назад. Но чернокожие миллениалы в среднем беднее, их совокупный капитал вдвое ниже. Основная причина — студенческие кредиты: темнокожие студенты колледжей берут их чаще, чем белые. В конечном итоге их долги намного больше. И у многих не получается выплачивать их, даже с учетом прибавки к зарплате, которую дает диплом о высшем образовании.
Что касается владения собственным домом, то здесь наблюдается та же динамика: миллениалы, которым родители помогли выучиться в университете и собрать первоначальный взнос, выиграли от резкого роста цен на жилье. Миллениалы, которые не получили такой помощи, во многих случаях остаются за бортом, что снижает общий уровень владения жильем у их поколения.
Миллениалы — это не просто «откладывающее» поколение, а поколение, для которого само понятие маркера взрослой жизни стало более странным и менее точным. А пандемия только сделала ситуацию более неопределенной и усугубила расслоение.