Лиз Коулман: Давайте обновим высшее образование

Президенты колледжей — не те, кто первыми приходят на ум, когда предмет обсуждения — творческое воображение. Поэтому я решила начать с рассказа о том, как я здесь оказалась.
История начинается в начале 90-х годов. Меня пригласили встретиться с ведущими деятелями образования из недавно ставших независимыми стран Восточной Европы и России. Они пытались понять, как реорганизовать свои университеты. Так как образование в Советском Союзе по сути было пропагандой, служившей целям государственной идеологии, они понимали, что потребуются глобальные изменения, чтобы можно было давать образование, достойное свободных людей. Имея столь редкую возможность начать с чистого листа, они выбрали модель либерального образования как самую привлекательную модель, из-за ее исторической направленности на развитие широкого интеллектуального и глубокого этического потенциала студента.

Приняв такое решение, они приехали в США, на родину модели либерального образования, чтобы пообщаться с теми из нас, кто наиболее тесно связан с таким типом высшего образования. Они говорили со страстью, настойчивостью, с интеллектуальной убежденностью, и для меня это был голос, который я не слышала десятки лет, давно забытая мечта. Потому что по сути, мы уже на много световых лет удалились от той страсти, которая питала их. Но для меня, в отличие от них, в моем мире, лист не был чистым. И то, что было написано на нем, не вселяло энтузиазма.

По правде, либерального образования как модели больше нет в этой стране — по крайней мере истинного либерального образования как образования широкого профиля. Мы сделали общее высшее образование настолько профессионально-ориентированным, что оно больше не обеспечивает широты применения и способности к гражданской активности, которые выступают характерной чертой либерального образования. За последний век эксперты свергли с трона образованного универсала, чтобы стать единственной моделью интеллектуального успеха.

Конечно, экспертное знание имеет свое значение. Но цена его доминирования огромна. Предметы разделяются на все более мелкие части, с возрастающим упором на техническое и малоизвестное. Мы даже умудрились сделать изучение литературы темным и загадочным. Вы думаете, что знаете, что происходит в каком-нибудь романе Джейн Остин. Но это только до тех пор, пока вы не столкнулись с постмодернистским деконструктивизмом.

Прогресс сегодняшнего студента колледжа заключается в отбрасывании всех интересов, за исключением одного. И в рамках этого одного он постепенно сужает фокус, изучая все больше и больше о все меньшем и меньшем. И это несмотря на окружающие нас свидетельства взаимосвязи всех вещей. Если вы думаете, что я преувеличиваю, вот начало введения в антропологию (список дисциплин). По мере продвижения по лестнице образования, ценности, не имеющие узко-практической пользы, начинают рассматриваться как подозрительные. Вопросы типа «Какой мир мы создаем? Какой мир мы должны создавать? Какой мир мы можем создать?» вызывают все больше и больше скептицизма и снимаются с повестки дня.

В процессе этого защитники светской демократии отказываются от взаимосвязи между образованием и своими ценностями, уступая фундаменталистам, которые, можете быть уверены, без угрызений совести будут использовать образование для распространения своих ценностей: ценностей теократии. В то время как ценности и голоса демократии в безмолвии. Либо мы потеряли связь с теми ценностями, либо, что не лучше, мы верим, что им не надо или невозможно научить. Эта антипатия к социальным ценностям может казаться идущей вразрез со всплеском програм добровольных работ на благо общества. Но несмотря на все внимание, которое привлекают эти попытки, они остаются подчеркнуто внеклассными. По сути, к гражданскому сознанию относятся как к чему-то, что не считается серьезным мышлением и взрослыми целями. Проще говоря, когда есть импульс изменить мир, академия чаще порождает образованную беспомощность, нежели ощущение силы и власти.

Эта смесь, чрезмерное упрощение гражданского сознания, идеализация экспертов, фрагментация знаний, упор на техническое мастерство, нейтральность как условие академической целостности, ядовита, когда мы говорим о жизненно важных связях между образованием и общественным благом, между интеллектуальной честностью и человеческой свободой, которые были в сердце (аплодисменты) того вызова, который поставлен перед моими европейскими коллегами. Когда астрономическое расстояние между реалиями академии и силой этого вызова было само по себе проблемой, могу вас заверить, остановившись на секунду, что, то, что происходило за пределами высшего образования, сделало отступление немыслимым.

Будь это угроза окружающей среде, неравенство в распределении богатства, недостаток разумной политики или устойчивого развития в отношении продолжающегося использования энергии. Мы были в потоках отчаяния. И это было только начало. Коррупция нашей политической жизни стала кошмаром наяву. Без исключений. Разделение властей, гражданские свободы, буква закона, отношения между государством и церковью. Сопровождаемые расточением национального богатства, все это не добавляло доверия. Мучительное пристрастие к использованию силы стало повсеместным. С равной нелюбовью к альтернативным формам влияния. В то же самое время, вся наша боевая мощь была бессильна когда дело дошло до необходимости остановить или противостоять резне в Руанде, Дарфуре, Мьянме.

Наше государственное образование, когда-то бывшее моделью для всего мира, стало известным больше всего своими неудачами. Огромное количество наших студентов не могут освоить базовые навыки и даже минимума культурной грамотности. Несмотря на наличие исследовательской структуры, которой завидует весь мир, более половины американцев не верят в эволюцию. И не испытывайте свою удачу, думая о том, сколько из тех, кто верит в эволюцию, реально ее понимает.

Удивительно, эта нация, со всеми своими материальными, интеллектуальными и духовными ресурсами, похоже совершенно неспособна остановить свободное падение в любой из этих сфер. Так же удивительно, с моей точки зрения, то, что никто не обращал внимание на взаимосвязь между тем, что происходит с политикой, и тем, что происходит в наших ведущих образовательных учреждениях. Мы может и находимся вверху списка, когда дело касается распределения личного богатства. Но мы даже не входим в список, когда дело доходит до нашей ответственности за здоровье этой демократии. Мы играем с огнем. Будьте уверены, Джефферсон знал, что говорил, когда он сказал следующее: «Если нация думает, что можно быть невежественным и свободным в цивилизованной стране, то она ожидает того, чего никогда не было, и никогда не будет.»

И если говорить о личном, то такая измена нашим принципам, нашему достоинству, нашим надеждам, сделало невозможным для меня избежать вопроса: «Что я скажу, через много лет, когда меня спросят «А где же ты была?» Как президент ведущего колледжа либерального образования, известного своей историей инноваций, у меня не будет оправданий. Так что мы начали обсуждать все это в Беннигтоне. Зная, что, для того, чтобы вернуть целостность либеральному образованию, потребуется радикальное переосмысление основных предпосылок, начиная с наших приоритетов. Приумножение общественно-доступных ресурсов становится первоочередной задачей. Успех гражданской добродетели связан с использованием интеллекта и воображения, на самом высоком уровне.

Наш подход к деятельности и авторитету перевернут с ног на голову, чтобы соответствовать тому, что никто не знает, как отвечать на те вызовы, которые стоят перед гражданами этой эпохи, и это ответственность каждого попытаться принять участие в поиске ответов. Колледж Беннигтона будет продолжать обучать наукам и искусствам, как сферам, которые признают различия между личными и профессиональными целями. Но при восстановленном балансе, наши совместные цели приобретают равную, если не более высокую значимость.

Когда появился план, он был на удивление простым и прямолинейным. Идея состоит в том, чтобы поставить социально-политические вызовы, начиная с вопросов здоровья и образования, и заканчивая применением силы, в центр учебной программы. Они примут ведущую роль традиционных дисциплин. Но при этом будут структурами, созданными, чтобы объединять, а не разделять, кругами взаимозависимостей, а не изолирующими треугольниками. И здесь важно воспринимать эти темы не как предметы изучения, а скорее как руководства к деятельности. Проблема в том, чтобы понять, что нужно, чтобы действительно что-то сделать, что будет иметь огромное и долгосрочное значение.

Вопреки популярным представлениям, упор на действие привносит особую актуальность мышлению. Важность осознания таких ценностей как справедливость, равенство, истина, становится все более и более очевидной, когда студенты понимают, что один лишь интерес не может дать им те знания, которые необходимы, когда мы говорим о пересмотре образования, нашего подхода к здоровью, наших стратегиях достижения экономики равных. Ценность прошлого также становится видна. Она дает хорошую компанию. Вы не первые, кто пытался решить этот вопрос, и вы также вряд ли будете последними. Что более ценно, так это то, что история предоставляет лабораторию, в которой мы видим развернутые реальные, а также запланированные последствия идей.

На языке моих студентов, «Глубокие мысли имеют значение, когда вы думаете о том, что сделать по поводу тех вещей, которые имеют значение». Новое либеральное образование, которое может поддержать ориентированную на действие учебную программу, начало появляться. Риторика, искусство организовывать мир слов для достижения максимального эффекта. Дизайн, искусство организовывать мир вещей. Медиа и импровизация также занимают особое место в этом пантеоне. Количественное мышление занимает свое место в управлении изменениями в случае, когда измерения необходимы. Также как и способность систематически различать, что есть ядро, а что — периферия.

И когда самое важное — это создание связей, сила технологии возникает с особой мощью. Но также на первый план выходит важность содержания. Чем более силен наш размах, тем более важным становится вопрос «О чем?» Когда импровизация, находчивость, воображение — ключевые черты, художники, наконец-то, занимают свое место за столом, где разрабатываются стратегии действий. В этом невероятно расширенном идеале либерального образования, где источником жизни служит континуум мысли и действия, знания, отточенные за пределами академии, становятся тоже очень важны. Социальные активисты, лидеры бизнеса, юристы, политики, профессионалы присоединятся к факультету как активные и постоянные участники в этом союзе либерального образования для достижения общественного блага. Студенты, в свою очередь, выходят за пределы аудиторий, чтобы вступать во взаимодействие с миром напрямую.

И конечно же, это новое вино требует новых бутылок, если мы хотим поймать живость и динамизм этой идеи. Самое важное открытие, которое мы сделали, фокусируясь на общественном действии, это осознание того, что тяжелый выбор — это выбор не между добром и злом, а между одним добром и другим добром. Это открытие трансформирует. Оно отсекает самодовольство, радикально меняет тон и характер полемики, и значительно расширяет возможности для нахождения общего языка. Идеология, фанатизм, неподкрепленные мнения — просто не годятся. Да, конечно, это политическое образование. Но это политика принципов, а не политика приверженности. И это задача, которую ставит перед собой колледж Беннингтона.

На открытке Беннингтона 2008 можно увидеть эскиз здания, которое открывается в 2010 году, и должно стать центром развития общественных действий. Этот центр будет олицетворять собой новую ориентацию образования. Представьте, что это некая мирская церковь. Слова на открытке описывают то, что будет происходить внутри. Мы намереваемся направить силу интеллекта и воображения, страсть и смелость своих студентов, преподавателей и персонала на развитие стратегий действия в ответ на критические вызовы, стоящие перед нами сегодня.

То есть мы делаем свою работу. Несмотря на то, что последние недели были временем национальной радости в этой стране, будет обидно, если вы подумали, что все уже сделано. Холодное молчание, которое мы испытали перед лицом уничтожения конституции, разрушения наших общественных институтов, износом нашей инфраструктуры, не ограничивается только университетами. Мы, народ, уже привыкли к тому, что мы не имеем отношения к чему-либо важному, тому, что имеет значение в отношении власти, кроме четырех лет ожидания. Мы также упорно отходим на задний план, уступая экспертам, как единственным, кто может найти ответ. Несмотря на массу доказательств обратного.

Проблема здесь в том, что нет такой вещи, как жизнеспособная демократия, созданная из экспертов, фанатиков, политиков и зрителей. Люди будут продолжать и должны продолжать учиться всему, что можно узнать о том или ином вопросе. Мы на самом деле этим постоянно занимаемся. И будут, и должны быть те, кто тратит целую жизнь на изучение очень четко ограниченной области знаний. Но эта ограниченность не должна заменять гибкость мышления, многочисленность точек зрения, возможности для сотрудничества и инноваций, которые нужны этой стране. Вот в чем ваша роль. Абсолютно точно, что те таланты, которых здесь множество, должны обратить свое внимание на этот запутанный, разочаровывающий, вздорный и невозможный мир политики и государственного управления. Президент Обама и его команда просто не справятся в одиночку.

Если вопрос «Где начать?» кажется непреодолимым, то вы в начале, а не в конце этого приключения. Когда вам что-то кажется огромным — это первый шаг, если вы серьезно хотите заниматься вещами, которые имеют значение, и в том масштабе, который повлечет за собой изменения. Что же нужно делать, когда вы чувствуете себя в растерянности? Ну, у вас есть две вещи. У вас есть разум. И у вас есть другие люди. Начните с них и измените мир.

Перевод: Мария Базилевская
Редактор: Инна Купер

Источник