Жаклин Новограц: Как инвестиции могут положить конец бедности

Я хочу, как Сет Годин, начать с того момента, когда мне было 12 лет. Мой дядя Эд подарил мне красивый голубой свитер — по крайней мере, я думала, что он был красивый. На нем были нечеткие изображения зебр, гуляющих по моему животу, и гора Килиманджаро и гора Меру растянулись почти по всей груди, они тоже были нечеткими. И я надевала его при любом удобном случае, думая, что он был самой потрясающей вещью, которая у меня только была.

До того дня, когда в 9 классе меня поставили в шеренгу с несколькими футболистами. Моя фигура заметно изменилась, и Мэтт Муссолина, которая бесспорно была моей Немезидой в школе, сказала своим громовым голосом, что мы больше не будем ездить так далеко, чтобы покататься на лыжах, потому что мы все можем покататься на лыжах на горе Новограц. И я была так оскорблена и уязвлена, что немедленно побежала домой к маме и отчитала ее за то, что она позволяла мне носить этот отвратительный свитер. Мы поехали в Гудвилл и выкинули свитер, как и полагается, чтобы я никогда впредь не думала об этом свитере и больше его не видела.

Перемотаем время — на 11 лет назад — мне 25 лет. Я работаю в Кигали, Руанда, делаю пробежку по крутым склонам, и вижу в 10 футах впереди меня маленького мальчика лет 11-ти, бегущего в моем направлении и одетого в мой свитер. Я думаю, нет, это невозможно. Но из любопытства я подбежала к этому ребенку — конечно же, боясь напугать его до смерти — схватила его за воротник, отвернула его, и увидела свое имя, написанное на воротнике свитера.

Я рассказываю эту историю, потому что она стала и до сих пор есть для меня метафорой того, что все в мире взаимосвязано, что мы все живем на одной планете. Мы так часто не осознаем, какие наши действия или бездействия оказывают влияние на людей, которых, как мы думаем, мы никогда не увидим и никогда не узнаем. Также я рассказываю ее, потому что в более широком контексте она раскрывает понятие помощи и какой она может быть. Именно она пришла в Гудвилл, Вирджиния, и превратилась в более крупную промышленность, которая на том этапе снабжала страны Африки и Азии миллионами тонн старой одежды. Что оказалось благим делом, которое обеспечило людей недорогой одеждой. Но в то же время, в той же самой Руанде, она нанесла непоправимый ущерб местной отрасли розничной торговли. Не буду говорить о том, что так не должно было быть, а о том, что мы должны тщательно продумать ответы на вопросы, которые нужно рассмотреть, когда мы думаем о последствиях и общественной реакции.

Я расскажу о Руанде примерно 1985-1986 годов, где у меня было 2 дела. Я открыла пекарню совместно с 20 матерями-одиночками. Мы назывались «Несносными медведями», и наше название привело нас на вершину успеха в закусочном бизнесе в Кигали, вести который было не так уж и сложно, потому что до нас никто этим не занимался. И так как у нас была отлично проработанная бизнес-модель, которую мы реализовывали на практике, и я наблюдала, как эти женщины делали преобразования на микро-уровне. В то же самое время я открыла банк микрофинансирования, и завтра Икбал Кадир будет вести переговоры по поводу Грамина, прародителя всех банков микрофинансирования, которые сейчас активно расширяют свою сеть во всем мире, подобно мему, но тогда они были нечто новым, особенно в экономике, переходящей от бартерного состояния к рыночному.

Мы шли в верном направлении. Мы брали за основу бизнес-модель; мы активно вкладывали свои собственные средства. Женщины в конечном итоге приняли свое собственное решение относительно того, каким образом они бы использовали эту возможность получения кредита, чтобы открыть свои малые предприятия, получить больше доходов, чтобы они могли лучше обеспечить свои семьи.

Мы не понимали, что происходит вокруг нас, когда все сливается воедино: страх, национальная рознь и, конечно же, волонтерская помощь, если угодно, которая имела место в этом незаметном, но очевидно значительном движении на территории Руанды, в то время 30% бюджета полностью состояло из иностранных поступлений. Геноцид случился в 1994 году, семь лет спустя после того, как эти женщины стали работать вместе, чтобы осуществить свою мечту. И хорошей новостью было то, что учреждение, банковское учреждение, продолжало функционировать. По сути, оно превратилось в самого крупного в стране кредитора, дающего деньги на восстановление. Пекарня была полностью ликвидирована, но я извлекла из всего этого урок, что ответственность каждого работника очень важна — мы должны совместно с другими людьми восстановить то, что было разрушено, используя бизнес-модели там, где, как бы сказал Стивен Левитт, возникают побудительные мотивы. Понять, насколько многогранными по природе мы можем быть — побудительный мотив.

И когда Крис вдохновил меня, показав, насколько прекрасно все, что есть в этом мире, что мы свидетели прорыва в духе времени. С одной стороны, я абсолютно согласна с ним. Я была в полном восторге, узнав о текущей политике Большой восьмерки — о том, что мир, благодаря таким людям, как Тони Блэр, Боно и Боб Гельдоф — мир говорит о бедности в глобальном масштабе; мир говорит об Африке так, как мне никогда не доводилось слышать в своей жизни. Это радует. И в то же время я не могу уснуть по ночам из-за страха, что мы будем воспринимать такие достижения Большой восьмерки, как $50 млрд на усиленную помощь Африке, $40 млрд на сокращение госдолга — как победу, как что-то более важное, чем Глава Первая, как наше отпущение грехов.

Но на самом деле, то, что нам надо сделать — посмотреть на это, как на главу первую, оценить ее по достоинству, закрыть ее и осознать, что нам необходима вторая глава, в которой говорится о том, как привести все это в действие, воплотить на практике. И если вы помните то, с чего я хотела начать свою речь сегодня, так это то, что единственный способ покончить с бедностью, внести свой вклад в историю — создать устойчивые системы на том основании, что они будут обеспечивать крайне необходимые и доступные товары и услуги бедным слоям населения, таким образом, чтобы это было стабильно и гибко в финансовом плане. Если мы сделаем это, мы внесем весомый вклад в историю, положив конец бедности.

Именно это стало причиной — целой концепцией — которая помогла мне развернуть мою нынешнюю деятельность, которая называется «Acumen Fund», который пытается создать несколько мини-проектов по разработке подходов, применимых в водоснабжении, здравоохранении, жилищном строительстве, в Пакистане, Индии, Кении, Танзании и Египте. И я хочу немного поговорить об этом и привести несколько примеров, чтобы вы увидели, в чем заключается суть нашей деятельности. Но прежде, чем я приступлю к этому — а это еще одна из нелюбимых мною тем — я хочу немного рассказать о том, кто же такие бедные. Потому что мы слишком часто говорим о них, как об огромных массах грубых людей, жаждущих быть свободными, когда в жизни все обстоит несколько по-другому. На микроуровне 4 млрд человек на Земле зарабатывают меньше $4 в день.

Это те люди, которых мы называем «бедными». Если мы сделаем сравнительный анализ, то они будут обладателями 3-й крупнейшей в мире экономики, но большинство из этих людей не учитываются. Там, где мы работаем, есть люди, зарабатывающие от $1 до $3 в день. Кто эти люди? Фермеры и заводские работники. Государственные служащие, водители, прислуга. Они обычно платят за необходимые товары и услуги, такие как вода, медицинское обслуживание, коммунальные услуги в 30-40 раз больше их коллег из среднего класса, как минимум, где мы работаем, в Карачи и Найроби. Бедняки готовы принять и с охотой принимают любое предложение работы, когда вы даете им эту возможность.

Вот два примера. Первый касается Индии, где 240 млн фермеров, большинство из которых зарабатывает менее $2 в день. Там, где мы работали, в Аурангабаде, земля очень пересушена. Есть люди, зарабатывающие от 60 центов до $1. Этот человек в розовом — социальный предприниматель, которого зовут Ами Табар. Первое, что он сделал — оценил ситуацию в Израиле, различные подходы и выяснил, как внедрить систему капельного орошения, которая обеспечивает поступление воды прямо к корням растений. Но изначально она была создана для крупных ферм, поэтому Ами Табар смоделировал ее на территории размером в 5 соток. Два принципа: начинайте с малого. Сделайте это масштабируемым и доступным для бедных.

Эта семья, Сарита и ее муж, купили устройство за $15 в то время, когда они жили буквально в трехстенной пристройке с крышей, покрытой гофрированным железом. После одного урожая они в достаточной мере увеличили свой доход для покупки второй системы и установки ее на всех 10 сотках. Спустя пару лет я снова их встретила. Сейчас они зарабатывают $4 в день, что превышает доходы среднего класса в Индии, и они показали мне бетонный фундамент, который они только что заложили для постройки дома. Я клянусь, что вы бы смогли разглядеть будущее в глазах этой женщины. Именно то, во что я искренне верю.

Сегодня вы не можете говорить о бедности, не затронув тему противокомаринных сеток, и я снова отдаю должное Джеффри Саксу из Гарварда за то, что он высказал миру свою смелую идею — как за $5 спасти жизнь. Малярия убивает от 1 до 3 млн человек в год. Зафиксировано от 300 до 500 млн случаев инфицирования. Подсчитано, что Африка теряет примерно $13 млрд в год из-за этого заболевания. $5 могут спасти жизнь. Мы можем послать людей на Луну, мы можем проверить, есть ли жизнь на Марсе, так почему же мы не можем приобрести сетки за $5 для 500 млн человек?

Однако вопрос не в том, почему мы не можем. Вопрос в том, как мы можем помочь африканцам сделать это собственными силами. Много сложностей. Первая: производство на очень низком уровне. Вторая: непомерно высокие цены. Третья: хорошая дорога прямо рядом с фабрикой. Транспортировка товаров — просто кошмар, но не так уж и невозможна. Мы начали с того, что дали кредит в $350 тысяч самому крупному и опытному производителю антимоскитных сеток в Африке, чтобы они могли заимствовать технологию из Японии и произвести долговечные, 5-летние сетки. Здесь только несколько фотографий фабрики.

За три года компания наняла еще тысячу женщин. На экономику Танзании приходится $600 тысяч заработной платы этой компании. Это крупнейшая компания в Танзании. В настоящее время объем производства составляет 1,5 млн сеток, а к концу этого года составит 3 млн. Мы рассчитываем получить 7 млн к концу следующего года. Таким образом, производственная отрасль работает должным образом. Но над сбытом как отдельной сферой деятельности мы должны изрядно поработать. На данный момент ООН закупает 95% этих сеток, а затем раздает в первую очередь всем африканцам. Мы рассматриваем создание одного из самых ценных ресурсов Африки: людей. Женщин.

Поэтому я хочу, чтобы вы познакомились с Жаклин, моей 21-летней тезкой. Если бы она родилась где-нибудь в другом месте, а не в Танзании, я уверяю, она могла бы руководить журналом Wall Street. Она ведет 2 рубрики и уже скопила достаточно денег, чтобы внести первоначальный взнос на покупку своего дома. Она зарабатывает $2 в день, создает образовательный фонд и сказала мне, что не собирается выходить замуж и заводить детей до тех пор, пока не завершит свои дела. И когда я рассказала ей о нашей идее взять за основу деятельность компании Tupperware из США и найти способ для женщин самим ездить и продавать эти сетки другим людям — она быстро стала прикидывать в уме, что бы она сама могла сделать, и добровольно вступила в наши ряды.

Мы брали мастер-классы у IDEO, одной из наших любимых компаний, быстро разработали аналогичную модель и отправили Жаклин в тот район, где она живет. Она взяла с собой 10 женщин, с которыми сотрудничает, чтобы понять, может ли она продать сетки по $5 за штуку, несмотря на тот факт, что все только и твердят, что никто их не купит. Но мы многое почерпнули в технике продаж. Она не особо вникала в наши идеи, так как она ни слова не вымолвила о малярии до самой последней минуты. Сначала она говорила о комфорте, текущем положении дел, красоте. Эти сетки, говорила она, вы кладете на пол, и вы избавляетесь от насекомых. Дети могут спокойно спать всю ночь; дом выглядит уютно; вы также вешаете сетки на окно. Так мы начали делать шторы, и они не только красивы, но люди также могут видеть пользу — забота о своих детях. И только потом она говорит о спасении жизни детей. Мы многое узнали о технике продаж товаров и услуг бедным слоям населения.

Я хочу завершить свою речь, сказав, что есть огромная возможность внести свою лепту в историю, положив конец бедности. Чтобы сделать все правильно, мы должны создать значимые бизнес-модели, гибкие и применимые в работе с африканцами, индийцами, людьми из всех развивающихся стран, которые подходят под эту категорию, чтобы они могли помочь себе сами. Потому что, в конечном счете, все сводится к заинтересованности. К пониманию того, что люди не хотят ждать манны небесной, они хотят принимать свои собственные решения; они хотят решать свои собственные проблемы. Помогая им в этом, мы не только развиваем их чувство собственного достоинства, но также и наше. И поэтому я прошу всех вас подумать в следующий раз о том, как применить эту идею и эту возможность, которая у всех нас есть — внести свою лепту в помощь бедным — став частью этого процесса, не разделяя мир на «наш» и «их» и осознав, что это все касается нас самих и мира, в котором мы, все вместе, живем, и с которым мы связаны.

Перевод: Наталья Чернышева
Редактор: Александр Автаев

Источник