Мартин Жак: Чем объясняется восход Китая?

Мир меняется с невероятной скоростью. Посмотрите на график вверху и вы увидите, что, согласно прогнозу компании Goldman Sachs, к 2025 году китайская экономика почти достигнет уровня экономики США. Если вы посмотрите на график 2050 года, вы увидите, что китайская экономика, по прогнозам, вдвое превзойдет экономику США, а экономика Индии почти сравняется с ней. Необходимо помнить, что эти прогнозы были сделаны до западного финансового кризиса.

Пару недель назад я изучал свежие прогнозы, сделанные BNP Paribas, о том времени, когда экономика Китая превзойдет по объемам экономику США. По прогнозам Goldman Sachs, это произойдет в 2027. Прогноз, сделанный после кризиса — 2020 год. И это всего лишь через 10 лет. Китай изменит две фундаментальные концепции мира. Прежде всего, это крупная развивающаяся страна с населением 1,3 млрд человек, которое в течение последних 30 лет ежегодно увеличивается на 10%.

И через 10 лет экономика Китая станет крупнейшей в мире. Никогда прежде в современной эпохе экономика развивающейся, а не развитой страны, не была самой крупной в мире. Во-вторых, впервые в современной эпохе главная страна в мире — которой, я думаю, Китай станет — будет не на Западе, а будет иметь другие цивилизационные корни.

На Западе принято считать, что модернизация стран напрямую связана с воплощением влияний Запада. Но это иллюзия. Это всего лишь предположение, современность — это продукт конкуренции, рынков и технологий. Однако на нее также оказывают влияние история и культура. Китай отличается от западного мира, и никогда не станет его подобием. На многих фундаментальных уровнях он останется другим. Давайте подумаем над тем, как мы понимаем Китай? Как мы пытаемся понять его суть? Проблема в том, что на Западе мы подходим к пониманию вещей, используя западные мерки и идеи. И в этом мы не правы. Сейчас я предлагаю вам три основные составляющие, необходимые для понимания Китая — для начала.

Во-первых, Китай – не национальное государство. Да, Китай назывался национальным государством в течение последних ста лет. Но каждый, кто знает хотя бы немного о Китае, понимает, что Китай намного старше. Так Китай выглядел, когда победила династия Цинь, в 221 году до н.э., по окончании военного положения — именно тогда зародился современный Китай. И это можно увидеть в сравнении с современными границами Китая. Или сразу после этого, когда воцарилась династия Хань, все еще 2000 лет тому назад. И уже видно, что страна занимает большую часть территории современного Восточного Китая, в котором жила и живет большая часть населения страны.

Удивительно, что именно то, что отличает Китай от других стран, и что дает китайцам чувство национальной идентичности, зародилось не в последние сто лет, не в период национального государства, в отличие от Запада, а в период цивилизационного государства. Я думаю, например, о традициях, таких как родовое поклонение, об отчетливом понимании того, что есть государство, и об отчетливом понимании того, что есть семья, таких социальных отношениях, как гуанкси, конфуцианских ценностях и т.д. Все это берет начало в период цивилизационного государства. Иначе говоря, Китай, в отличие от западных стран и большинства стран мира, образован чувством цивилизации, существованием в виде цивилизационного, а не национального государства. Также необходимо добавить, что мы знаем что Китай — крупное государство, демографически и географически, с населением в 1,3 млрд человек. Мы не всегда задумываемся о том, что Китай невероятно многообразен и весьма многонационален, и во многом децентрализован. Сложно управлять подобной территорией исключительно из Пекина, хотя мы именно так себе это представляем. Но так никогда не было.

Итак, Китай — цивилизационное государство, а не национальное. Что это означает? Мне кажется, что это несет широкий спектр последствий. Я приведу два небольших примера. Во-первых, самая важная политическая ценность Китая — единство, поддержание китайской цивилизации. 2000 лет назад в Европе произошли следующие события: развал, фрагментация Великой Римской империи. Она разделилась и с тех пор так и осталась раздробленной. Китай в течение того же периода пошел по противоположному пути, изо всех сил удерживая вместе эту огромную цивилизацию, цивилизационное государство.

Во-вторых, возможно, более прозаичный пример — Гонконг. Вы помните, как произошла передача Гонконга от Британии Китаю в 1997? Вероятно, вы помните, каким было конституционное предложение китайцев. Одна страна — две системы. И я готов поспорить, что на Западе им практически никто не верил. «Они приукрашивают действительность. Когда Гонконг перейдет к Китаю, этого не произойдет». 13 лет спустя политическая и правовая системы Гонконга так же отличаются, как и в 1997 году. Мы ошибались, но почему? Мы ошибались, потому что, естественно, мы мыслили мерками национального государства. Вспомните объединение Германии в 1990 году. Что произошло? Восток был поглощен Западом. Одна нация — одна система. Это менталитет национального государства. Однако невозможно управлять такой страной, как Китай, цивилизационным государством, на основании одной цивилизации, одной системы. Это не работает. Таким образом, ответ Китая на вопрос Гонконга, что произойдет, и в ситуации с Тайванем, был естественный: одна цивилизация — множество систем.

Позвольте мне предложить еще один строительный блок, чтобы помочь вам понять Китай — может быть, не самый удобный. У китайцев существует весьма отличное от других стран понимание концепции этнической группы. Вы знаете, что среди 1,3 млрд китайцев более 90% считают, что они принадлежат одной и той же этнической группе — хань. Это принципиально отличается от ситуации в других густонаселенных странах. Индия, США, Индонезия, Бразилия — все это многонациональные страны. Китайцы не ощущают ничего подобного. Китай многоционален лишь на окраинах. Итак, почему же? Причиной тому, мне кажется, цивилизационное государство. История, насчитывающая более 2000 лет, история завоевания и оккупации, поглощения, ассимиляции и т.д., привела к появлению процесса, благодаря которому со временем возникло подобное понимание хань — подпитанное, конечно же, растущей и очень мощной силой культурной идентичности.

Значительным преимуществом этого исторического опыта стало то, что без хань Китай никогда бы не сохранил своё единство. Идентичность хань стала цементом, обеспечивающим единство страны. Серьёзным недостатком такой идентичности является то, что хань предполагает слабую концепцию культурных различий. Они и вправду верят в собственное превосходство и относятся к чужакам без уважения. Этим объясняется их отношение, например, к уйгурам и тибетцам.

Я расскажу о третьем строительном блоке китайского государства. Отношение между государством и обществом в Китае отличается от западного. Мы на Западе склонны считать (по крайней мере, в наши дни) что власть и легитимность государства — это функции демократии. Проблема подобного подхода в том, что китайское государство имеет больше легитимности и больше власти среди китайцев, чем допустимо в любой из западных стран. Причиной тому то, что…. Вообще-то, есть две причины, мне кажется. И они не имеют ничего общего с демократией, так как, в нашем понимании, в Китае нет демократии. Причина большей легитимности власти в Китае в том, что, во-первых, государство в Китае наделено особой, особой значимостью: государство — это представитель, защитник и само воплощение китайской цивилизации, цивилизационного государства. Настолько близко Китай подходит к духовной роли.

Во-вторых, в то время, как в Европе и Северной Америке власть государства исторически непрерывно оспаривалась — я имею в виду, в европейской традиции, церковью, другими секторами аристократии торговцами и т.д. на протяжении 1000 лет, – власть китайского государства никогда не оспаривалась. У нее не было серьезных противников. Как видите, власть в Китае строилась таким образом, который значительно отличается от нашего опыта в западной истории. В результате, кстати, китайцы видят государство совсем по-другому. В то время как мы рассматриваем его как вторженца, чужака, орган, чьи полномочия должны быть ограничены, или определены и сдержаны — китайцы видят государство совсем в ином свете. Китайцы представляют государство как нечто глубоко личное, не просто близкое, подобное члену семьи, и даже не просто члену семьи, а главе семьи, патриарху семьи. Таково китайское понимание государства — весьма отличное от нашего. Оно встроено в общество отличным от западного образом.

И мне кажется, что рассматриваемое нами явление в контексте Китая — это некая новая парадигма, отличная от всего, что мы себе о ней представляли в прошлом. Китай верит в рынок и государство. Я имею в виду, Адам Смит написал в XVIII веке, что «Китайский рынок крупнее, сложнее и более развит, чем что-либо в Европе». И, за исключением периода Мао, так было всегда. Но это сочетается с невероятно сильным и вездесущим государством. Государство пронизывает весь Китай. Я имею в виду лидирующие компании, большинство из них до сих пор находится в государственной собственности. Частные фирмы, как бы велики они ни были, такие как Lenovo, во многом зависят от покровительства государства. Экономические цели и тому подобное устанавливаются государством. И власть государства, конечно, распространяется на многие области — об этом нам уже известно — например, правило одного ребенка в семье.

Более того, это очень старая государственная традиция, очень старая традиция построения государства. Если вам нужны примеры — Великая стена – один из таковых. Другой пример — Великий канал, построенный в первой разработке в V веке до н.э. и законченный, наконец, в VII веке н.э. Он тянется на 1793 км, соединяя Пекин с Ханчжоу и Шанхаем. Это длинная история невероятных государственных проектов по созданию инфраструктуры в Китае, что, мне кажется, помогает нам объяснить то, что мы видим сегодня. Например, Дамбу трех ущелий и многие другие проявления компетентности государства в Китае. Итак, у нас есть три строительных блока, необходимых для понимания причин отличий Китая — цивилизационное государство, понятие этнической принадлежности и природы государства, его отношения к обществу.

Однако мы все еще настаиваем, по большому счету, на том, что мы понимаем Китай, смотря на него сквозь парадигму западного опыта, глазами жителей западных стран, используя западные концепции. Если вы хотите знать, почему мы постоянно делаем ошибочные оценки Китая, почему наши предсказания событий в Китае неверны — вы теперь знаете, почему. К сожалению, я вынужден сказать: мне кажется, отношение к Китаю формируется западной ментальностью. Оно во многом надменное. Надменное в том смысле, что мы считаем себя лучшими, и поэтому наши меры универсальны. Во-вторых, оно невежественное. Мы отказываемся всерьез задуматься о различиях. Знаете, существует интересная идея в книге Пола Коэна, американского историка. Пол Коэн считает, что Запад видит себя как наиболее космополитичную культуру мира. Но это не так. Во многом западная культура наиболее ограничена, поскольку в течение 200 лет Запад занимал настолько доминантную позицию в мире, что не было необходимости понимать другие культуры, другие цивилизации. Потому что, в конце концов, Запад, в случае необходимости, мог применить силу и добиться своего. В то время, как другие культуры — практически весь остальной мир — который находился в более слабой позиции по сравнению с Западом, был вынужден научиться понимать Запад, по причине западного присутствия в этих обществах. И в результате они более космополитичны, чем Запад.

Например, Восточная Азия. Восточная Азия: Япония, Корея, Китай и т.д. – треть мирового населения живет там, теперь это самый крупный экономический регион мира. И я вам сейчас скажу, что восточные азиаты, жители Восточной Азии, знают намного больше о Западе, чем Запад знает о Восточной Азии. И это весьма актуальный фактор для настоящей действительности. Что происходит? Вернемся к начальному графику — графику Goldman Sachs. С исторической точки зрения, невероятно быстро мир движется и формируется не старыми развитыми странами, а развивающимся миром. Мы видели это в случае «Большой двадцатки», быстро захватывающей позиции «Большой семерки» или «Большой восьмерки». Этот процесс влечет за собой 2 последствия. Во-первых, Запад бысто теряет мировое влияние. Это было ярко проиллюстрировано год назад — на конференции по изменению климата в Копенгагене. Европы не было за последним столом переговоров. Когда такое происходило в последний раз? Готов поспорить — лет 200 тому назад. И это то, что ждет нас в будущем.

И второе последствие – мир неизбежно в результате будет становиться все менее знакомым для нас, потому что на него будут оказывать влияние культуры, опыты и истории, которых мы знать не знаем и ведать не ведаем. И — боюсь, это мое последнее замечание, – возьмем для примера Европу (в Америке все немного по-другому): европейцы, по большому счету, не знают и не представляют того, как меняется мир. Некоторые — у меня есть британский друг в Китае, он сказал: «Континет идет в забытье с закрытыми глазами». Может, это и так, а может — просто преувеличение. Однако существует сопутствующая проблема — Европа все больше отрывается от остального мира — и это, в некотором смысле, потеря ощущения будущего. Европа однажды командовала будущим с большой уверенностью. Например, в XIX столетии. Однако, увы, это давно не так.

Если вы хотите ощутить будущее, почувствовать его вкус, попробуйте Китай — там старый Конфуций. Это — железнодорожная станция, вы подобных раньше не видели. Она даже не похожа на станцию. Это новая станция в Гуанчжоу, с высокоскоростными поездами. В Китае уже сейчас более крупная сеть, чем где-либо в мире, и вскоре будет крупнее, чем в остальном мире вместе взятом. Или вот, например, это идея, но это идея, которая будет испытана вскоре на окраине Пекина. Вот мегабус, на верхней палубе которого помещается около 2000 человек. Он перемещается по рельсам, по пригородной дороге, а под ним перемещаются машины. И он разгоняется до скорости 169 км в час. Вот так все будет меняться, поскольку в Китае существует особая проблема — то, чего нет в Европе и США. В Китае живет огромное количество людей, но мало места. Вот решение проблемы будущего, когда в Китае будет множество городов с населением свыше 20 млн людей.

Ну, и как закончить выступление? Как мы должны относиться к миру, который быстро меняется на наших глазах? Мне кажется, у этих изменений будут плюсы и минусы. Однако мне прежде всего хотелось бы заметить, что в целом мир меняется к лучшему. В течение 200 лет мир в значительной степени управлялся крошечной группой населения, представленного Европой и Северной Америкой. Вступление в игру таких стран, как Индия и Китай, на которые приходится 30% мирового населения, а также Индонезии, Бразилии и т.д., представляет собой самый важный акт демократизации за последние 200 лет. Цивилизации и культуры, которых игнорировали, у которых не было права голоса, к которым не прислушивались и о которых мало знали, теперь будут по-особому представлены в мире. Как гуманисты, мы должны приветствовать эту трансформацию. И нам придется узнать об этих цивилизациях.

Вот большой корабль, который совершал великие путешествия под управлением Жен Хе в начале XV века вокруг Южного Китайского и Восточного Китайского морей, через Индийский океан в Восточную Африку. А утлая лодочка на переднем плане — то, на чем 80 лет спустя Христофор Колумб пересек Атлантику. Или посмотрите внимательно на этот шелковый свиток, изготовленный Чжучжоу в 1368 году. Мне кажется, они играют в гольф. Господи, китайцы изобрели даже гольф.

Перевод: Ольга Шулаева
Редактор: Мария Полищук

Источник