Кевин Келли: Эпическая история технологий

Я хочу поговорить о моих исследованиях значения технологий в нашей жизни. Не только в нашей непосредственной жизни, а в космическом смысле, на протяжении всей истории мира и нашего места в мире, что это за штука? Какова ее значимость? Таким образом, я хочу сделать небольшое изложение того, что я выяснил.

Одной из первых вещей, которую я исследовал, была история названия технологий. В Соединенных Штатах есть доклад о положении в стране, представляемый каждым президентом с 1790 года. И каждый доклад — это нечто вроде резюме самых важных событий для Соединенных Штатов в это время. Если вы будете искать слово «технология», оно ни разу не употреблялось в послании до 1952 года. Получается, что технология вроде как не присутствовала в коллективном мышлении до 1952 года, который случайно оказался годом моего рождения. Очевидно, что технология существовала и до этого, но мы ее не осознавали. Так что это было некое пробуждение этой силы в нашей жизни.

На самом деле, я отследил первое использование слова «технология». Это было в 1829 году, и оно было изобретено человеком, который готовился к преподаванию курса, объединяющего различные виды искусств, ремесел и отраслей промышленности. И он дал ему название «технология». И это самое первое использование слова.

И что же это за вещь, которой мы все поглощены и озабочены? Алан Кей говорит: «Технология — это все, что было изобретено после вашего рождения.» Что отвечает нашему нормальному представлению о том, что такое технология. Это все новые вещи. Это не дороги, и не пенициллин, и не заводские шины. Новые вещи. Мой друг Дэнни Хиллис говорит нечто подобное, он говорит: «Технология — это все, что пока не работает». Что, опять-таки, передает смысл, что это все новое.

Но мы знаем, что это как раз не новое. Все это тянется из прошлого. И я хочу предположить, из очень далекого прошлого. Так, еще один способ думать о технологии и ее значении — это представить себе мир без технологии. Если бы мы вычеркнули каждую толику технологии, существующую в мире, и я имею в виду каждую, от клинка до скребка и ткани, мы как биологический вид долго не протянули бы. Мы бы вымерли миллиардами, и очень быстро. Нас бы съели волки. Мы были бы беззащитны. Мы не смогли бы вырастить достаточное количество еды или найти достаточно еды.

Даже охотники и собиратели использовали некоторые элементарные инструменты. Таким образом, у них была минимальная технология, но они располагали хоть какими-то технологиями. И если мы изучим племена этих охотников и собирателей, и неандертальцев, которые были очень близки ранним людям, мы поймем одну любопытную вещь об этом мире без технологий – и это кривая их среднего возраста.

Окаменелых останков неандертальцев, живших больше 40 лет, нет среди найденных когда-либо. И средний возраст большинства обитателей племен охотников и собирателей — от 20 до 30 лет. Очень немного маленьких детей, поскольку они умирали из-за высокого уровня смертности, и очень мало пожилых людей. Такое положение вещей чем-то напоминает среднестатистический квартал в Сан-Франциско — очень много молодых людей. И если вы окажетесь там, вы скажете: «Эй, все вокруг по-настоящему здоровы». Да, но только потому, что они все молоды.

Та же картина — с племенами охотников и собирателей и ранними людьми, они не переживали 30-летний барьер. Это был мир без бабушек и дедушек. А ведь бабушки и дедушки — очень важны, они передают культурную эволюцию и информацию. Представьте себе мир, в котором почти всем людям от 20 до 30 лет, как много вы можете узнать? Вы не можете узнать слишком много за свою собственную жизнь, поскольку она такая короткая. И некому передать то, что вы узнали. Это один аспект.

Жизнь была очень короткая. Но в то же время, и это известно антропологам, большинство племен охотников и собирателей в мире с очень малым распространением технологии не проводили так уж много времени за сбором необходимой им еды. Всего от трех до шести часов в день. Некоторые антропологи называют это оригинальным обществом изобилия. Потому что у них был очень короткий рабочий день. Итак, было возможно добывать достаточно еды. Но когда пришла пора дефицита, когда начались взлеты и падения, и засухи, тогда люди начали голодать. И поэтому они не жили очень долго.

Так вот, что принесла с собой технология, посредством даже таких простых инструментов, как вот эти каменные орудия, и даже таких маленьких, как эти, – это то, что ранние группы людей были способны истребить до полного исчезновения около 250 видов животных мегафауны в Северной Америке, куда они прибыли 10 тысяч лет назад. Видите, задолго до индустриальной эпохи мы были в состоянии влиять на планету в глобальных масштабах, с помощью такого небольшого количества технологий.

Еще одним изобретением ранних людей был огонь. Огонь использовался для расчистки местности, и, опять-таки, это повлияло на экологию флоры и целых континентов, а еще огонь использовался для приготовления пищи. Он позволил нам употреблять в пищу почти все. И это стало, в некотором смысле, в стиле Маршалла Маклюэна, своеобразным внешним желудком. В том смысле, что огонь готовил пищу, которую бы мы не смогли есть иначе. И если бы у нас не было огня, мы бы не выжили. Наши организмы приспособились к этой новой диете. Наши организмы изменились за последние 10 тысяч лет.

Так, с этим небольшим арсеналом технологий люди эволюционировали из небольшой группы в приблизительно 10 тысяч человек, что примерно равнялось количеству неандертальцев повсюду, и внезапно население стремительно начало расти, с изобретением языка примерно 50 тысяч лет назад количество людей выросло взрывообразно, и они очень быстро стали доминирующим биологическим видом на планете. Они мигрировали в оставшиеся части света, продвигаясь примерно на 2 км в год и в течение нескольких десятков тысяч лет мы оккупировали все до единого прибрежные ареалы на планете и стали доминирующим видом с очень небольшим объемом технологий.

И даже в то время, параллельно с внедрением сельского хозяйства, 8-10 тысяч лет назад мы начали наблюдать изменение климата. Видите, изменение климата — совсем не новая вещь. Новостью — только степень этого изменения. Но даже в сельскохозяйственный период уже происходило изменение климата. И таким образом, уже небольшое количество технологий изменяло мир вокруг. И то, что это значит, и к чему я веду, – это то, что технологии стали самой мощной силой в мире. Все вещи в мире сегодня, которые меняют наши жизни — все они берут свое начало с момента внедрения какой-нибудь новой технологии.

Это — сила, это — самая мощная сила, которая была высвобождена на этой планете. И масштабы этой силы таковы, я думаю, что она стала нашей сущностью. На самом деле, наш человеческий род и все, что мы о себе думаем, – это наше измышление. Получается, что мы изобрели себя. Из всех животных, которых мы одомашнили, самым важным животным, которого мы одомашнили, оказались мы сами. Вы со мной? Человечество — наше самое великое изобретение.

Ну, конечно, мы еще не закончили. Мы продолжаем изобретать. И это то, что позволяют делать нам технологии. Они позволяют нам постоянно изобретать себя самих заново. И это очень мощная сила. Я называю всю эту совокупность, включая нас самих как нашу технологию, и все, что мы создали, все приспособления в нашей жизни, я называю это Техниум. Это такой мир. Мое рабочее определение технологии — это все полезное, создаваемое человеческим разумом. И это не только молотки и приспособленния вроде ноутбуков, но это также Закон. И, конечно, города направлены на то, чтобы делать вещи для нас более полезными. В то время, как все эти вещи есть продукт нашего разума, они также имеют корни, идущие глубоко в мироздание.

Эти корни уходят в прошлое. Происхождение и корни технологий уходят в прошлое и упираются в Большой Взрыв. В этом смысле и таким образом, они выступают частью самоорганизующейся цепочки, которая тянется от Большого Взрыва через галактики и звезды к жизни, к нам. Три основные фазы ранней Вселенной — сначала это была энергия, когда доминирующей силой была энергия. Затем доминирующей силой, когда Вселенная остыла, стала материя. И затем, с появлением жизни, 4 млрд лет назад, доминирующей силой в нашей окрестности стала информация. Это то, что такое жизнь, она — информационный процесс, который перестраивал и создавал новый порядок.

Так что эти понятия энергии, материи, как продемонстрировал Эйнштейн, были эквивалентны, и сейчас новые научные области квантовых вычислений показывают, что энтропия, информация и материя и энергия взаимозависимы, так что это один длинный континуум. Вы помещаете энергию в правильную систему и на выходе получаете энтропию в виде отработанного тепла и экстропию, то есть порядок. Увеличение порядка.

Откуда происходит этот порядок? Его корни уходят в далекое прошлое. Мы на самом деле не знаем. Но мы знаем, что тренд самоорганизации во Вселенной долгосрочен, и что он начался с таких вещей, как галактики. Они поддерживали свой порядок на протяжении миллиардов лет. Звезды, по сути, это термоядерные реакторы, которые самоорганизуются и поддерживают себя миллиарды лет. Это порядок, который противостоит энтропии в мире. Цветы и растения представляют ту же концепцию в расширенном виде. А технологии и есть, в сущности, расширение жизни.

Одна тенденция, которую можно проследить во всех этих вещах — это то, что количество энергии на грамм в секунду, которое проходит через это, на самом деле возрастает. Количество энергии в этой небольшой последовательности возрастает. Количество энергии на грамм в секунду, протекающей через жизнь, на самом деле, больше, чем для звезды. Поскольку продолжительность жизни звезды так велика, плотность энергии в жизни больше этого показателя для звезды. Самая высокая плотность энергии, которая наблюдается где-либо во Вселенной, на самом деле — в компьютерном чипе. В расчете на грамм в секунду, через чип протекает больше энергии, чем через что-либо еще из нашего опыта.

Я бы предположил, что если вы хотите увидеть, куда стремятся технологии, мы продолжаем эту траекторию, и говорим: «К тому, чему предстоит оказаться более энергетически плотным, они и стремятся.» И что я сделал – я взял эти же самые вещи и посмотрел на другие аспекты эволюционной жизни и задался вопросом: «Каковы общие тенденции эволюционной жизни?» И есть вещи, движущиеся в сторону увеличения сложности, движущиеся в сторону увеличения разнообразия, движущиеся в сторону увеличения специализации, разумности, повсеместности, и, что самое важное, способности эволюционировать. Эти же самые характеристики присущи технологиям. Имеено в этом направлении движутся технологии.

На самом деле, технологии ускоряют все аспекты жизни. Мы видим, как это происходит. Так же как многообразие характерно для жизни, все более многообразными становятся вещи, которые мы создаем. Жизнь начинается с одной клетки, затем клетки специализируются. У вас есть клетки соединительной ткани, у вас есть мускулы, нервные клетки. Те же вещи происходят с молотком, например, который сначала был универсальным, а потом становился все более специализированным. Итак, я бы хотел сказать, что в то время, как существуют шесть биологических царств, мы можем считать технологию, в сущности, седьмым биологическим царством. И оно ответвляется от человеческого рода.

Но у технологии есть собственная повестка дня, как и у всего остального, как у самой жизни. Например, на сегодняшний день 3/4 энергии, которую мы используем, расходуется на поддержание техниума. В транспортной сфере львиная доля энергии тратится не на передвижение нас самих, а на передвижение предметов, которые мы производим или покупаем. Я использую слово «хотеть». Технология хочет. Это робот, который хочет подключиться к сети, чтобы зарядиться дополнительной энергией. Ваш кот хочет больше еды. Бактерия, у которой вообще нет сознания, хочет двигаться в сторону света. У технологии есть потребность.

В то же время, она хочет давать взамен, и то, что она дает нам — это, по сути, прогресс. Вы можете рассмотреть различные графики, и все они будут стремиться вверх. Прогресс бесспорен, если мы сделаем скидку на его цену. Вещь, которая беспокоит большинство людей, – прогресс реально существует, но мы недоумеваем и задаем вопрос: «Какова его экологическая цена?»

Я провел исследование и подсчитал количество видов предметов в своем доме. Я насчитал 6 тысяч. Другие люди насчитали 10 тысяч. Когда король Англии Генрих умер, у него было 18 тысяч вещей в доме. Но это было все богатство Англии. И за все богатство Англии, король Генрих не мог купить антибиотики. Он не мог купить охлаждение. Не мог купить путешествие длиной в тысячу миль. В то время, как этот рикша в Индии может сэкономить и купить антибиотики. И он мог бы купить охлаждение. Он может купить вещи, которые бы король Генрих ни за какие богатства не смог бы купить. Это и есть прогресс.

Технология эгоистична. Технология щедра. Этот конфликт, это напряжение будут с нами всегда. Иногда она хочет делать, что ей хочется. Иногда она одаривает нас. Мы в замешательстве по-поводу того, что думать о новых технологиях. Сейчас обыкновенная точка зрения насчет новой появившейся технологии – использовать принцип предосторожности. Он очень распространен в Европе. Он говорит, по сути, следующее: «Ничего не предпринимайте». Когда сталкиваетесь с новой технологией — остановитесь, пока не будет доказано, что она не принесет вреда. Я думаю, этот принцип ведет нас в никуда.

Я думаю, что гораздо правильнее использовать проактивный принцип, согласно которому вы пускаете технологию в свою жизнь, испытываете ее. Так же, как и в случае принципа предосторожности, вы сначала относитесь к новинке с некоторой долей скепсиса, однако затем вы постоянно оцениваете ее, не однажды, а постоянно. Когда она отклоняется от того, что вам нужно, мы ставим акцент на риск, и мы оцениваем не только новую технологию, но и старую. Мы устраняем проблему. И, что наиболее важно, мы переносим технологию в другое место. Я имею в виду, что мы находим новую задачу для этой технологии.

Ядерная энергия, деление ядра — плохие идеи для бомб. Но, по факту переноса, они превращаются в хорошую идею. Когда они перенесены на добычу устойчивой атомной энергии для производства электричества, альтернативу сжиганию угля. Когда идея действительно плоха, ответом на такую идею должно быть не отсутствие идей, не остановка мыслительного процесса. Ответ на плохую идею, такую, как, например, вольфрамовая лампа накаливания, – это лучшая идея. Ведь так? Таким образом, лучшая идея всегда выступает ответом на технологию, которая нам не нравится. И результат — лучшая технология. На самом деле, в нектором смысле, технология — это нечто вроде метода образования лучших идей, если можно мыслить в таких категориях.

Возможно, распыление инсектицида ДДТ над полями зерновых — плохая идея. Но когда ДДТ применяется для обработки домов — нет лучшего способа бороться с малярией, чем использовать москитные сетки, пропитанные ДДТ. Вот это хорошая идея, хорошая задача для технологии.

Наша задача как людей — быть хорошими родителями для порождений нашего разума, находить им хороших друзей, находить им достойное занятие. Таким образом, каждая технология — это созидательная сила, которая ищет для себя достойное применение. Вот это на самом деле мой сын — вот здесь. Нет плохих технологий. Как и нет плохих детей. Мы не говорим, что дети нейтральны или что дети позитивны. Мы просто должны найти для них правильное место.

Таким образом то, что технология дает нам — на протяжении длительного времени, на протяжении всего расширенного эволюционного процесса, с начала времен до возникновения растений и животных, и эволюции жизни, эволюции мозга, что она постоянно дает нам — это возрастающие различия. Возрастающее многообразие. Возрастающее количество альтернатив. Возрастающее количество вариантов выбора, перспектив, возможностей и свобод. Это все мы получаем от технологий постоянно. Поэтому люди покидают деревни и отправляются в города, поскольку они всегда тяготеют к увеличению количества вариантов выбора и возможностей. И мы знаем всему этому цену. Мы платим за это цену, но мы осведомлены об этом, и мы готовы платить цену за возросшую свободу, возможности выбора и перспективы.

Даже технология хочет чистой воды. Диаментрально ли противоположна технология природе? Поскольку технология — это продолжение жизни, она согласована и соотнесена с теми же самыми вещами, которые хочет жизнь. Поэтому я думаю, что технология любит биологию, если мы ей это позволяем. Прекрасное движение, которое началось миллиарды лет назад, проходит через нас, и продолжает свой путь. И наш выбор, если можно так сказать, в технологии — это, на самом деле, присоединиться и настроиться на одну волну с этой силой, которая сильнее нас самих.

Технология — это больше, чем предметы в вашем кармане. Она выходит за рамки приспособлений, выходит за рамки человеческих изобретений. Это часть очень длинной истории, прекрасной истории, которая началась миллиарды лет назад, и движется через нас, эта самоорганизующая сила. И мы расширяем и ускоряем ее. И мы можем быть ее частью посредством согласования технологий, которые мы создаем с ее помощью.

Перевод: Инна Пономаренко
Редактор: Константин Шевченко

Источник