Дэн Ариели: Помните о конфликте интересов

Я находился в больнице долгое время. Когда через несколько лет после выписки я вернулся, заведующий отделением ожогов был очень рад меня видеть: «Дэн, у меня для тебя есть новый потрясающий метод лечения». Меня это очень обрадовало. Я прошел с ним в его кабинет. Он мне объяснил, что когда я бреюсь, у меня есть маленькие черные точки на левой стороне лица, где есть щетина, но правая сторона лица была сильно обожжена и щетины там нет, и это создает асимметрию. В чем же заключалась его блестящая идея? Он собирался вытатуировать маленькие черные точки на правой стороне моего лица и сделать его вид симметричным.

Это звучало интересно. Он попросил меня побриться. Хочу заметить, это было очень странное бритье, потому что я задумался и понял, что так, как я брился тогда, мне придется бриться до конца жизни — нужно будет сохранять ширину одинаковой. Когда я вернулся в его кабинет, я сомневался. Я спросил: «Можно мне посмотреть на подтверждающие данные?» Он показал мне несколько фотографий: небольшие щеки с маленькими черными точками, — не очень информативно. Я спросил: «А что будет, когда я постарею и моя щетина поседеет? Что тогда будет?» «Ай, не беспокойся, — сказал он. — У нас есть лазеры, мы можем это отбелить». Но я все равно волновался и сказал: «Знаешь что, я не буду этого делать».

После этого я почувствовал себя виноватым, как никогда раньше. А так как я еврей, то это о многом говорит. Он сказал: «Дэн, в чем дело? Тебе нравится выглядеть асимметрично? От этого ты испытываешь какое-то извращенное удовольствие? Тебя жалеют женщины и спят с тобой чаще?» Ничего подобного не случалось. Для меня это было очень неожиданно, потому что я подвергался многим процедурам и от многих процедур я отказывался, и я никогда не сталкивался с такими настойчивыми попытками манипуляции чувством вины. Но все же я решил отказаться от этой процедуры. Потом я пришел к его заместителю и спросил: «Что происходит? К чему эти ловушки?» Он объяснил, что они уже применили эту процедуру на двух пациентах, и им нужен третий для публикации статьи, которую они пишут.

Теперь вы, наверное, подумаете, что этот парень — мудак. Да, похоже. Но позвольте мне указать на другую точку зрения на эту историю. Несколько лет назад я проводил свои собственные эксперименты в лаборатории. Когда мы проводим эксперименты, мы обычно надеемся, что одна группа будет вести себя отлично от другой. У нас была одна группа, на высокие показатели которой я надеялся, и другая, у которой я ожидал низкие показатели. Когда я получил результаты, вот что мы получили — я был очень доволен — кроме одного человека. В группе был один человек, показатели которого должны были быть очень высокими, но они были очень низкими. Он ухудшил средний показатель, разрушив статистическую значимость теста.

Я внимательно посмотрел на этого парня. Он был на двадцать с лишком лет старше всех остальных членов выборки. И я вспомнил, что немолодой пьяный чудак пришел однажды в лабораторию, желая быстро и легко подзаработать, и это был он. «Отлично! — подумал я — давайте его исключим. Кто вообще включает пьяниц в выборку?»

Но пару дней спустя, мы думали об этом с моими студентами и спросили: «Что бы случилось, если бы этот пьяный чудак был в другой выборке? Что было бы, если бы он был в другой группе? Исключили бы мы его в таком случае?» Наверное, мы бы вообще не посмотрели на данные, а если бы и посмотрели, мы бы, наверное, сказали: «Отлично! Какой отличный парень с такими низкими показателями», потому что он уменьшил бы средний показатель, дав нам еще более сильные статистические результаты, чем мы рассчитывали. Мы решили не исключать этого чудака и переделать эксперимент.

Но знаете, эти истории и много других экспериментов о конфликте интересов, которые мы провели, обращают мое внимание на два вывода. Во-первых, в жизни мы встречаем много людей, которые, тем или иным образом, пытаются татуировать нам лица. Просто у них есть мотивы, которые их ослепляют и заставляют их давать нам предвзятые советы. Я уверен, что мы все это осознаем, и мы видим, что это случается. Может быть, мы осознаем это не каждый раз, но мы понимаем, что это бывает.

Конечно, наиболее трудно распознать то, что иногда нас самих ослепляют собственные побуждения. А это намного, намного более сложно учесть, потому что мы не видим, как конфликт интересов влияет на нас. Когда я проводил эти эксперименты, я думал, что помогаю науке. Я исключал некоторые данные, чтобы структура данных проявилась в полной мере. Я не делал ничего плохого. Я воображал себя рыцарем, пытающимся продвинуть науку вперед. Но это было не так. Я вмешивался в процесс со многими добрыми намерениями. Я думаю, основная сложность в том, чтобы распознать те моменты в нашей жизни, когда мы подвержены конфликту интересов, и не пытаться доверять интуиции для его преодоления, а использовать практики, которые предотвратят попадание в эту ловушку и помогут избежать множества нежелательных эффектов.

Я хочу оставить вам напоследок одну радостную мысль. Все это конечно сильно угнетает: люди подвержены конфликту интересов, мы этого не замечаем, и так далее. Положительная сторона всего этого в том, что если мы поймем, когда мы ошибаемся, если мы поймем механику наших ошибок и их место, мы, может быть, сможем улучшить ситуацию. На это стоит надеяться. Спасибо большое.

Перевод: Александр Автаев
Редактор: Илья Мильман

Источник