Марвин Мински о здоровье и о мозге

Если спросить, какая сторона психологии самая сложная, и конкретно спросить насчет мышления и эмоций, большинство людей ответит: «Эмоции – вещь крайне сложная. Они безумно запутаны, невозможно… Я совершенно не понимаю, как они работают. То ли дело мышление, с ним все понятно: это просто логические цепочки или что-то вроде того. Но мышление – это не сложно».

И вот возникает целый ряд проблем. Одна тонкая проблема – как обеспечить здоровье? На днях я прочитал где-то о том, что, возможно, крупнейшая причина заболеваний на Западе – рукопожатие. Были приведены данные о народах, у которых рукопожатие не принято, по сравнению с теми, у которых это – норма. Не представляю себе, где найти тех, кто не пожимают руки – они, должно быть, скрываются. Так вот люди, избегающие рукопожатий, на 30% меньше болеют инфекционными заболеваниями. Или, может, 31 с четвертью процента. Так что если вы действительно хотите решить проблему эпидемий и тому подобного, то есть с чего начать. Но с тех пор как я узнал об этом, мне пришлось пожать сотни рук. Полагаю, что единственный способ избавиться от этого – заиметь ужасающий и явно заметный недуг: тогда все решится само собой.

Образование. Как улучшить образование? Лучший способ – заставить людей понять, что все, что им говорят – полная чушь. Потом, конечно, придется внести оговорки, чтобы хотя бы к вам самим прислушались. Загрязнение среды, недостаток энергоресурсов, экологическое разнообразие, бедность, – каким образом создать стабильное общество? Долгожительство. Да, поводов для беспокойства – масса.

Но есть одна тема, которая должна бы всех волновать, а именно эта тема – табу. Какая цифра народонаселения планеты допустима? Я считаю, что она должна быть порядка 100 млн, ну пусть 500 млн человек. Обратите внимание: большинство проблем тогда исчезает сама собой. Если бы на Земле было 100 млн человек, равномерно распределенных по территории, то тогда мусор можно просто выкидывать, желательно туда, где никому не видно, и где он сгниет. Либо можно выкинуть его в океан, и какой-то рыбке перепадет. Главная проблема в том, сколько народу должно быть. И в каком-то смысле, этот выбор нам надо сделать.

Большинство людей имеют рост примерно в 150 см и выше, а теперь учтем потери, т.к. объем пропорционален кубу. А вот если сделать людей вот такусенькими, надо думать, посредством нанотехнологии, то можно было бы иметь в тысячи раз больше народа. Это решило бы проблему, но я что-то не вижу, чтобы кто-то занимался исследованиями в области уменьшения размера тела. Конечно, уменьшить численность населения было бы приятно, но многие хотят иметь детей. И этому есть одно решение, которое, похоже, появится всего лишь через пару лет. Как вы знаете, у каждого из нас есть 46 хромосом. Если повезло, то – по 23 от каждого родителя, иногда на одну меньше или больше. Можно избавиться от этапа дедушки и прадедушки, и перейти сразу к прапрадедам вот как: выбираются 46 человек, им дается сканер или что там еще, каждый из них смотрит на свои хромосомы, и выбирает одну самую любимую. Кстати, нет причины настаивать, чтобы в группе были представлены оба пола. У каждого ребенка по 46 родителей, и каждой группе в 46 родителей можно, думаю, разрешить иметь 15 детей – разве не достаточно? И тогда детям с избытком достанется и поддержки, и заботы, и воспитания, а количество народонаселения станет резко уменьшаться, и все будут бесконечно счастливы.

Чередование жизни во времени ждет нас в чуть более отдаленном будущем. Артур Кларк написал об этом замечательный роман дважды, это «Против Прихода Ночи» и «Город и Звезды». Оба романа – прекрасны, и во многом одинаковы, только вот между их написанием появились компьютеры. И взглянул Артур на свое раннее творение и решил, что так не должно быть. Будущее должно быть обеспечено компьютерами. Так что во второй версии книги на Земле живет 100 млрд или 1000 млрд людей, но все они хранятся на жестких или гибких дисках, или какие там еще носители будут в будущем. Единовременно на Землю выходит несколько миллионов человек. Люди материализуются, живут по тысячу лет, занимаются делами, и потом, когда приходит пора заново [вернуться на диск], лет так на миллиард – или на миллион, не помню, да и дело не в числах, дело в том, что в любой момент на Земле не так много людей – каждый должен подумать о себе и о своей памяти перед возвращением в подвешенное состояние и, отредактировав воспоминания, изменить свою личность, и тому подобное. Сюжет романа в постоянном недостатке разнообразия среди населения, ввиду чего основоположники города позаботились о том, чтобы время от времени создавался совершенно новый человек. Один такой человек, в романе его зовут Элвин, говорит, что все это не то, и разрушает систему.

Не думаю, что предлагаемые мною решения достаточно правильны или достаточно умны. Но думаю, что проблема в том, что мы недостаточно умны, чтобы понять, какие проблемы достаточно правильны. Поэтому нам придется построить сверхумные машины типа HAL. Как вы помните, в какой-то момент в книге о 2001 годе HAL вдруг понимает, что Вселенная слишком велика и необъятна для этих недалеких космонавтов. Если противопоставить поведение HAL’a мелочности людей на космическом корабле, то можно легко понять написанное автором между строк. Ну и что нам с этим делать? Мы могли бы поумнеть. Я думаю, что мы довольно умны, если сравнивать с шимпанзе, но мы недостаточно умны для решения стоящих перед нами колоссальных проблем, ни в высшей математике, ни в понимании экономики, ни в сохранении глобального баланса. Для начала мы могли бы продлить себе жизнь. Никто не знает, насколько это сложно, но через пару лет, наверное, мы это узнаем. Эволюция дважды рождала новую ветвь. Мы знаем, что люди живут практически вдвое дольше шимпанзе, хотя никто не живет дольше 120 лет по неясным пока причинам. Но многие сегодня доживают до 90 или до 100, если, конечно, не увлекаются рукопожатиями и тому подобным. И, возможно, живи мы лет 200, мы могли бы накопить достаточно умений и знаний, чтобы решать кое-какие проблемы. Так что вот один из вариантов. Как я говорил, мы не знаем, насколько это трудно. Может оказаться, что… В конце концов, большая часть млекопитающих живут вдвое меньше шимпанзе, – так что мы живем в 3,5 – 4 раза дольше, чем большая часть млекопитающих. И если взять приматов, то у нас почти одинаковые гены. Мы отличаемся от шимпанзе, согласно нашим нынешним знаниям, – а их можно просто выкинуть на помойку – где-то лишь на пару сотен ген.

Кстати, любители считать гены пока еще не имеют никакого представления о предмете. Можете заниматься чем угодно, но не читайте по генетике того, что будет опубликовано примерно в период вашей жизни. Уж слишком быстро устаревает в генетике половина всего написанного. То же можно сказать об изучении мозга. Так вот, если подправить 4-5 генов, то, возможно, мы будем жить по 200 лет. Или, может, [надо подправить] 30 или 40, но я очень сомневаюсь, что счет идет на сотни [генов]. Эту тему будут много обсуждать, и многие специалисты по этике… Да, кстати, специалист по этике – это тот, кто в любых ваших мыслях видит что-то не то. Очень трудно найти специалиста по этике, готового одобрить какие бы то ни было изменения, потому что он задается вопросом о последствиях. А мы, само собой, не несем ответственность за последствия своих сегодняшних действий, не правда ли? Взять, скажем, весь этот шум по поводу клонирования. На его фоне никто не мешает людям случайным образом спариваться и рожать детей, при том, что обе стороны имеют весьма хлипкие гены, и ребенок, скорее всего, будет заурядностью. Что, по нормативам шимпанзе, вполне сносно…

Если мы добьемся долголетия, то в любом раскладе встает проблема прироста народонаселения. Ведь если человек живет по 200 или по 1000 лет, то нельзя позволить ему иметь ребенка чаще, чем раз в 200 или в 1000 лет. Но это значит, что не будет рабочей силы. И, как подметила Лори Гарретт, да и другие, если работоспособного возраста людей нет, то все общество под угрозой. Ситуация будет только ухудшаться, потому что некому будет воспитывать детей и заботиться о старости. А когда я говорю о длительной жизни, то, конечно, я не хочу, чтобы человек в 200-летнем возрасте соответствовал нынешнему представлению о 200-летнем, то бишь, соответствовал мертвецу.

Кстати, в человеческом мозге есть около 400 участков, каждый, похоже, со своим предназначением, и никто в точности не знает, как работает большинство из них, хотя известно, что там проходит масса разных процессов. И не всегда все работает сообща. Мне нравится теория Фрейда о том, что большая часть отклонений друг друга гасят. Представим себе свой мозг, как город с сотнями ресурсов. Если человек испытывает, например, страх, то он может, игнорируя свои долгосрочные цели, глубоко сконцентрироваться на одной-единственной цели. Все остальное перестает играть роль, человек становится подвержен мономании, когда самое главное – не оступиться на платформе. В состоянии голода становится приоритетной еда, ну и так далее. В моем понимании, эмоции – это ярко выраженные подгруппы способностей человека. Эмоция – это не добавка к мышлению. Эмоциональное состояние – это то, что получится, если устранить роль 100 или 200 ресурсов, активных в нормальном режиме.

Так что, взгляд на эмоции, как на противовес, как на нечто меньшее, чем мышление, весьма продуктивен. И я надеюсь показать в ближайшие годы, как это приведет к [созданию] интеллектуальной техники. Думаю, мне лучше пропустить остальное – это детали того, как именно разработать эту технику… Основная мысль в том, что высокоинтеллектуальная техника имеет ядро, которое распознает факт того, что перед нами задача, и выясняет, какого конкретного типа эта задача, и, исходя из этого, предлагает для ее решения определенные методы мышления. Полагаю, что в будущем главной задачей психологии будет классифицировать по типам затруднения, ситуации и препятствия, а также классифицировать способы мышления – имеющиеся и возможные, – и затем нужным образом состыковать [эти классы]. Видите, это почти как с собакой Павлова… Мы растратили первые сто лет психологии на примитивные теории, и ставили вопросы типа: «Как человек учится реагировать на ситуацию?» Я утверждаю, что после целой серии этапов, когда мы занимались созданием колоссально запутанной системы с тысячами элементов, мы вновь вернулись к центральной проблеме психологии. Нас интересует не сама ситуация, а разновидности проблем и стратегий их решения, способы обучения им, правильного их сопоставления. Нам интересно, как по-настоящему изобретательный человек создает, исходя из имеющихся ресурсов, новые методы мышления и т.п.

Что касается ближайших 20 лет, то мне интересно будет посмотреть, удастся ли нам избавиться от традиционного подхода к искусственному интеллекту, вроде нейронных сетей, генетических алгоритмов и базируемых на правилах систем, сможем ли мы подняться выше и попытаться создать систему, способную использовать любой из этих подходов для решения задач подходящего типа. Ведь если для каких-то задач нейронные сети отлично работают, то для других, как мы знаем, нейронные сети бесполезны. Генетические алгоритмы великолепны для каких-то задач, и я, пожалуй, знаю, где они негодны, но об этом я вам не скажу.

Перевод: Анна Жеглова
Редактор: Намик Касумов

Источник