Лори Сантос: Люди так же иррациональны в экономике, как и обезьяны

Я хочу начать свой сегодняшний рассказ с результата двух наблюдений над человеческими созданиями. Первое наблюдение покажется вам крайне очевидным, и состоит оно в том, что наш вид, Homo sapiens, на самом деле очень-очень умный — просто возмутительно умный — мы все сейчас делаем вещи, которые не может сделать ни один другой вид на планете. И, конечно же, вы это заметили не впервые. Кроме того, что мы очень умные, мы еще и крайне тщеславный вид. И поэтому мы любим показывать, что мы очень умные. Я могу апеллировать практически к любому философу, знаете ли, от Шекспира до Стивена Колберта, чтобы показать, что наши побуждения благородны, а способности бесконечны, и что мы круче любого на этой планете в мозговитости.

Но, конечно, есть и второе наблюдение, касающееся человеческого рода, на котором я хочу чуть больше сосредоточиться, и это тот факт, что, несмотря на то, что мы действительно очень умные, подчас беспрецедентно умные, мы все равно можем быть чрезвычайно, чрезвычайно глупыми в некоторых частях принятия решений. Я вижу, многие ухмыляются тут. Не бойтесь, я не собираюсь выставлять напоказ ничьи личные ошибки. Но, конечно, последние два года мы могли наблюдать беспрецедентные примеры человеческой глупости. И мы видели, как инструменты, которые мы сделали для высасывания ресурсов из окружающей среды, просто выходят из-под контроля у нас на глазах. Мы видели как финансовые рынки, которые мы же создали – рынки, которые уж точно должны были обладать защитой «от дурака» – разлетелись в пух и прах перед самым нашим носом.

Но оба этих досадных примера, думаю, не подчеркивают наиболее, на мой взгляд, смущающую вещь – ошибки, которые делают люди. И мы склонны думать, что эти ошибки возникают в результате пары неверных или действительно провальных решений. Но недавние социологические исследования показывают, что большинство из нас, будучи поставленными в определенные условия, действительно делают совершенно характерные ошибки. И эти ошибки, на самом деле, предсказуемы. И мы делаем их снова и снова, несмотря на многочисленные свидетельства. И даже понимая, что это было ошибкой, все равно в следующий раз в подобной ситуации мы скорее всего сделаем такую же ошибку. Это всегда меня очень удивляло как исследователя человеческой природы. А больше всего мне интересно, почему такой умный вид как человек, делает такие глупые ошибки с таким завидным постоянством?

Мы же самые умные существа на земле, почему же мы не можем это выяснить? В самом деле, какова причина наших ошибок? И после некоторых раздумий, мне приходят в голову несколько разных возможных причин. Первая – это вообще не наша вина. Из-за того, что мы очень умные, мы на самом деле можем создавать разные окружения, порой крайне-крайне запутанные, иногда слишком сложно устроенные даже для понимания их собственных создателей. Мы создали очень сложно устроенные финансовые рынки. Мы придумали условия для закладных, с которыми не можем справиться. И, конечно, если нас поместить в окружение, которое мы не умеем контролировать, в определенном смысле логично, что мы можем запутаться в ситуации. Но если бы это было единственной причиной, то у нас бы было простое решение проблемы человеческих ошибок. Мы бы могли сказать, окей, разберемся – те технологии, с которыми мы не можем справиться, те окружения, которые сложны – избавимся от них или сделаем лучше, и станем наконец теми самыми высокоразвитыми существами, которыми мы себя и считаем.

Но есть и еще одна возможная причина, которая вызывает беспокойство. Дело в том, что, возможно, окружение — это не причина наших затруднений. Возможно, причина в нас самих. Эта мысль возникла у меня, когда я наблюдала, каким образом социологи получили информацию о людских ошибках. И мы видим, что люди склонны совершать ошибки, действуя одинаково снова и снова. И, похоже, что мы созданы так, что мы будем все время совершать определенные ошибки. И вот такая возможная причина ошибок беспокоит меня больше всего, потому что, если дело в нас, то не очень-то понятно, как в этом случае быть. Мы можем просто принять тот факт, что мы склонны к ошибкам, и уже строить свои системы с поправкой на это.

Итак, мы с моими студентами хотели изучить этот вопрос. Как мы можем различить две наши гипотезы? Для этого нам нужна популяция животных, которые по сути умные, могут принимать множество решений, но у которых нет доступа к системам, которые есть у нас – к любым вещам, которые нас путают – никаких человеческих технологий, культуры, и даже, наверное, человеческого языка. И вот почему мы стали работать вот с этими ребятами. Вот это один из пацанов, с которыми я работаю. Это обезьяна – бурый черноголовый капуцин. Это приматы Нового Света, и они эволюционно отделились от людей где-то 35 млн лет назад. Это означает, что ваша прапрапрапра… и еще пять миллионов пра- бабушка, возможно, была и прапрапрапра… бабушкой с теми же пятью миллионами пра- Холли, изображенной здесь. Ну, знаете, не волнуйтесь – все-таки мы с этим дружком находимся в очень-очень далеком эволюционном родстве. Что хорошо в Холли, это то, что ей недоступны технологии, которые есть у нас. Плюс, это очень умное и складное существо, примат к тому же, и для нее отсутствуют те факторы, которые могут нас, людей, путать при принятии решений. Итак, это идеальный тест-кейс.

Что если мы поместим Холли в то же окружение, в котором находятся люди? Будет ли она делать те же ошибки, что и мы? Будет ли она на них учиться? И так далее. Вот это мы и решили проверить. Несколько лет назад мы с моими студентами загорелись этой идеей. Мы сказали, окей, давайте предложим Холли решить эти вопросы и посмотрим, сделает ли она ошибки. Первая проблема – с чего же нам начать? Потому что, знаете, это здорово для нас, но плохо для людей. Мы делаем множество различных ошибок в тонне различных контекстов. Так с каких же нам начинать? Мы начали нашу работу во время финансового кризиса, в разгаре новостей о глобальных потерях прав выкупа закладных. И мы подумали: может, нам действительно стоит начать с финансовой стороны жизни. Может, нам стоит посмотреть, как обезьяны принимают свои финансовые решения и попробовать понять, делают ли они такие же глупые вещи, как мы.

И тут, конечно, перед нами встала вторая проблема – методологического рода – которая состоит в том, что, может, вы, ребята, не в курсе, но обезьяны вообще-то не пользуются деньгами. И даже никогда с ними не встречались в своей жизни. Поэтому они не стоят вместе с вами в очереди в магазине или в банкомат – у них нет таких штук. Ну, вот и столкнулись мы с этой проблемой. Как же нам определить, как обезьяны поступают с деньгами, если они их вовсе не используют? Мы решили, что, наверное, должны смириться и научить обезьян пользоваться деньгами. Так мы и сделали. Вот здесь вы, вообще-то, видите первую в мире денежную единицу, которой пользуются не люди. В начале наших исследований нам в голову не пришло ничего более креативного, чем назвать это просто жетоном. Но это именно та денежная единица, которой мы научили пользоваться наших обезьян в Йеле, на которые они действительно могли покупать у людей различную пищу. Это не кажется чем-то особенным – а самом деле, в этом и нет ничего особенного.

Как и большинство наших денег – это просто кусок железки. Те из вас, кто брал домой какую-то валюту из путешествия, знают, что дома она становится довольно бесполезной. Она и казалась бесполезной обезьянам поначалу. Пока они не поняли, чего они могут с ее помощью добиться. Когда мы в первый раз дали им эти деньги, они просто взяли их и стали на них смотреть, как на какие-то странные штуки. Но обезьяны быстро поняли, что они могут обмениваться этими жетонами с разными людьми в лаборатории и получать за это еду. Здесь вы видите одну из наших обезьян по имени Мейдей, которая это делает. На картинках A и B видно, что она еще сомневается, но уже появляется какой-то интерес. Вот это рука ожидающего экспериментатора, и Мейдей очень быстро понимает, что, несомненно, человек хочет эти жетоны. Она передает их ему и получает еду. Оказывается, не только Мейдей, но и все обезьяны получают еду, обмениваясь с людьми-продавцами жетонами. Вот небольшое видео, которое показывает, как это выглядит. Вот Мейдей. Тут она собирается поменять жетон на еду. Минуты счастливого ожидания, и вот она получает свою еду. Вот это Феликс. Это альфа самец. Большой парень. Но он тоже терпеливо ожидает и получает свою еду.

Итак, у обезьян все хорошо получается. Очень хорошо даже после небольшой тренировки. Мы просто позволили им самим со всем разобраться. Вопрос в том, действительно ли это аналог наших денег? Можно ли это считать рынком, или мы просто проделали некий психологический трюк, заставив обезьян делать что-то, что выглядит умным, но на самом деле это не так. И тогда мы подумали, что бы обезьяны делали самопроизвольно, если б это действительно была их валюта, если б они действительно использовали эти жетоны как мы – деньги? Ну, вы можете представить, что они совершают всякие толковые поступки, как и люди, которые начинают обмениваться деньгами друг с другом. Вы можете приучить их обращать внимание на цену, обращать внимание на то, сколько они покупают – как бы следование за своими жетонами. Делают ли обезьяны что-то вроде этого?

Вот так и появился наш обезьяний рынок. Работает это так: наши обезьяны обычно живут по несколько особей в достаточно больших клетках. Но когда у них появляется желание получить угощение, мы разрешаем им уйти в меньшую клетку, из которой они могут выходить на рынок. На входе на рынок – на самом деле этот обезьяний рынок был забавнее большинства человеческих рынков, потому что как только обезьяна входила туда, человек давал ей большой мешок с жетонами, чтоб они могли обмениваться ими с одним из двух других ребят – разных людей-продавцов, у которых они могли что-то покупать. Продавцами были студенты из моей лаборатории. Они были одеты по-разному, это были разные люди. И некоторое время они делали по сути одно и то же, чтобы обезьяны могли привыкнуть к тому, кто что продает и по какой цене, кому можно верить, кому нет — и так далее. И вы можете видеть, что каждый экспериментатор тут держит маленькую желтую миску еды. Вот ее обезьяны и могут получить за один жетон. Таким образом, все стоит один жетон, но как видно, иногда за один жетон можно получить больше – больше винограда, чем в остальное время.

Я покажу вам небольшое видео о том, как это все выглядит. Это с точки зрения обезьян. Обезьяны невысокие, поэтому тут не очень высоко. Это Хани. Она немного нетерпеливо ждет открытия рынка. Вдруг он открывается. И вот ее выбор: одна виноградина или две виноградины. Вы можете видеть, что Хани – очень хороший рыночный экономист – обменивается с тем человеком, который предлагает больше. Она могла бы научить наших финансовых консультантов паре вещей. Итак, не только Хани, но и большинство обезьян обмениваются с тем парнем, который предлагает больше. Также большинство обезьян обмениваются с теми, у кого лучше еда. Когда мы ввели «продажи», мы поняли, что обезьяны обратили на это внимание. Они действительно внимательно относились к своим обезьяним жетоно-баксам. Наиболее удивительные факты открылись, когда мы стали сотрудничать с экономистами, они проанализировали данные о том, как обезьяны используют их экономические инструменты, и оказалось, что они практически совпадают, не только качественно, но и количественно, с тем, что мы видим на нашем реальном рынке. Совпадение настолько большое, что невозможно отличить данные, полученные от обезьян, от данных, полученных от человека.

И мы думаем, что мы действительно создали то, что и для нас, и для обезьян функционирует как настоящая валюта. Вопрос в том, ошибаются ли обезьяны так же, как и мы? На самом деле, у нас уже есть пара случайных наблюдений, которые могут свидетельствовать в пользу этих фактов. Например, мы никогда не наблюдали, чтоб обезьяны что-то пытались сэкономить и сберечь – ну, так же, как и человек. Обезьяны выходили на рынок, тратили все ресурсы и возвращались обратно. Другое наблюдение, которое мы случайно сделали, достаточно забавное — обезьяны иногда крали. Они тырили жетоны при первой удобной возможности – друг у друга, часто и у нас – вот с этими понятиями мы точно их не знакомили, но часто это наблюдали.

Итак, это все смотрелось не очень хорошо. Но сможем ли мы понять, делают ли обезьяны те же глупости, что и люди? Одна из возможностей это узнать – просто позволить этой обезьяньей рыночной системе жить своей жизнью и посмотреть, будут ли они просить у нас ссуды через несколько лет. Но мы были немного нетерпеливыми и поэтому хотели как-то ускорить события. И мы решили сразу поставить перед обезьянами те же проблемы, с которыми встречаются люди и терпят неудачу в определенных экономических задачах или экономических экспериментах. Итак, чтобы понять, как ошибаются люди, лучше это сделать самому. Я предлагаю вам небольшой эксперимент, который покажет вашу финансовую интуицию в действии.

Итак, представьте, что сейчас я даю каждому из вас $1000 – десять хрустящих стодолларовых купюр. Возьмите их, положите себе в кошелек и потратьте секундочку, обдумывая, что вы можете с ними сделать. Потому что теперь они ваши, можете купить все, что вашей душе угодно. Подарите их, возьмите их – что угодно. Звучит великолепно, но теперь вам представляется еще шанс заработать чуть-чуть денег. И вот какой выбор: вы можете либо рискнуть, в этом случае я подброшу один из этих жетонов. Если выпадет орел, то вы получите еще $1000. Если же выпадет решка, то вы ничего не получите. Так что, это шанс получить больше, но довольно рискованный. Другой вариант чуть более безопасный. Вы просто получите точную сумму денег. И я собираюсь дать вам $500. Вы можете засунуть их в кошелек и использовать немедленно. Так, посмотрим, как у вас тут с интуицией. Большинство людей обычно избегают риска. Большинство людей говорят – зачем мне рисковать, если я могу точно получить $1500? Это, похоже, хорошая ставка. Я ее поддерживаю. Вы, наверное, скажете, хм, это не так уж и иррационально. Люди всегда стремятся уйти от риска. И что?

Мы вспомним это «и что?», когда поставим ту же проблему немного по-другому. Так что теперь представьте, что я даю каждому из вас $2000 – 20 хрустящих стодолларовых купюр. Теперь вы сможете потратить в два раза больше, чем раньше. Подумайте о том, как вы кладете их в свой кошелек. А теперь представьте себе, я заставлю вас сделать еще один выбор. Но в этот раз он вам меньше понравится. Теперь вы будете решать, как вы будете терять деньги, но по сути у вас будет тот же выбор. Вы можете либо рискнуть – и я подброшу монетку. Если выпадет орел, вы много потеряете. Если выпадет решка, вы ничего не потеряете, все останется у вас. Либо вы можете не рисковать, а значит снова достать свой кошелек и отдать мне обратно пять из этих стодолларовых купюр.

Вижу, многие нахмурились. Итак, может быть у вас возникают те же соображения, что и у испытуемых, на которых мы это тестировали. Когда мы предоставили им выбор, они не выбрали безопасный путь. Они решили рискнуть. И это иррационально, потому что в обоих случаях людям был предоставлен равносильный выбор. Либо с вероятностью 50/50 получить 1000 или 2000, либо 1500 точно. Но интуиция людей относительно того, насколько подвергаться риску, варьирует в зависимости от стартовой точки.

Что же происходит? Ну, похоже, это следствие по крайней мере двух склонностей, которые присутствуют у нас на психологическом уровне. Первая состоит в том, что мы испытываем большие сложности, когда пытаемся думать в абсолютных величинах. Приходится очень напрячься, чтоб понять, что первый выбор – это либо тысяча, либо две тысячи, а второй – полторы тысячи. Вместо этого нам очень легко рассуждать, оперируя относительными величинами, так как условия каждый раз разные. И мы рассуждаем в ключе – «О, я получу больше» или «О, я получу меньше». С этим все в порядке кроме того, что изменения в разные стороны фактически влияют на то, считаем ли мы выбор хорошим или нет. И это ведет ко второй нашей склонности, которую экономисты прозвали боязнью потерь.

Суть в том, что мы терпеть не можем уходить в минус. Терпеть не можем терять деньги. И это означает, что иногда мы будем изменять нашим предпочтениям, чтобы избежать этого. Вы видели, что в последней ситуации испытуемые становятся более рискованными, потому что они хотят получить хоть небольшую вероятность избежать потерь. Это означает, что, находясь в ситуации, когда мы настроены рискнуть, точнее, когда мы ожидаем потерь, мы действительно становимся более рисковыми, что вызывает большие опасения. Эта склонность часто приводит к негативным последствиям. Именно поэтому инвесторы дольше не продают акции на падающем рынке, оценивая их в относительных величинах. Именно поэтому люди отказывались продавать свою недвижимость, не желая продавать себе в убыток.

Вопрос, который нас интересовал – есть ли у обезьян такие же склонности. Если мы воспроизведем те же ситуации в нашем маленьком обезьяньем рынке, будут ли они делать те же ошибки, что и люди? Так мы и сделали – предложили обезьянам выбор между безопасными «продавцами» – которые давали все время одно и то же – и «продавцами», которые провоцировали на риск и давали различное количество в 50% случаев. И мы ставили их в ситуации, когда они могли получить бонусы – как и вас в первом сценарии – когда они действительно могли получить больше, и в ситуации, когда они терпели убытки – они рассчитывали получить больше, чем получали на самом деле.

И вот как это выглядит. Мы познакомили обезьян с двумя новыми продавцами. И правый и левый сначала предлагают одну виноградину, все выглядит хорошо. Но они собираются предоставить обезьянам бонусы. Продавец, который стоит слева, дает фиксированный бонус. Каждый раз он добавляет одну виноградину, и обезьяна в результате получает две. Продавец справа дает бонус случайным образом. Иногда обезьяна не получает никакого бонуса. Иногда получает две лишних виноградины, то есть всего получает три. Это та же ситуация выбора, перед которым стояли и вы. Хотят ли обезьяны избегать риска и покупать у продавца, который все время дает фиксированную прибавку, или они хотят рисковать и пробовать получить случайный, но большой бонус, рискуя остаться вообще без бонуса. Люди в этом случае не рисковали. Оказывается, обезьяны тоже не рискуют. И количественно и качественно они поступают так же, как и люди, поставленные в ту же ситуацию.

Вы можете подумать, что, наверное, обезьяны просто не любят рисковать. И, вероятно, нам стоит посмотреть, что же они будут делать в случае потерь. И мы провели эксперимент по второму сценарию. Теперь перед обезьянами появляются два человека, которые не дают им бонусов, наоборот, они дают им меньше, чем те ожидают. Итак, сначала все выглядит так, будто они хотят дать много. Вот три виноградины, обезьян очень радует их вид. Но вскоре они понимают, что эти ребята отдадут им меньше ожидаемого. Человек слева отнимает фиксированное количество. Каждый раз он будет давать на одну меньше, и обезьяны будут получать всего две. Число ягод, которое недодаст человек справа, заранее неизвестно. Иногда он вообще ничего не отнимает, что безумно радует обезьян. Но иногда он приносит действительно большие потери, забирая две виноградины и оставляя обезьянам всего одну.

И что же делают обезьяны? Опять тот же выбор: они могут не рисковать и всегда получать две виноградины, но могут и рискнуть, имея шанс получить либо одну, либо три. Поразительным для нас было то, что когда предоставляешь обезьянам этот выбор, они принимают те же иррациональные решения, что и люди. Они в самом деле становятся более рисковыми, в зависимости от начальной точки эксперимента. И это сногсшибательно, потому что из этого следует, что обезьяны тоже оценивают относительно, и они действительно оперируют потерями и прибылями по-разному.

Что же все это значит? Во-первых, мы показали, что можно действительно дать обезьянам деньги как финансовый инструмент и они будут проделывать простые операции с ними. Они делают некоторые разумные и правильные вещи, которые делаем и мы, некоторые плохие вещи – например, крадут их, и так далее. Но также они совершают и нерациональные действия, которые совершаем и мы. Они систематически совершают ошибки в тех же местах, что и мы. Это первое сообщение из моей речи, которое можно применить на практике. И если вы сначала хорошо слушали и подумали – вот я вернусь домой и обязательно найму обезьяну-капуцина в качестве финансового консультанта. Они гораздо прикольнее тех, что … ну вы поняли. Не делайте так, потому что, скорее всего, они будут настолько же тупы, как те, с которыми вы работаете сейчас. Не очень-то ободряюще – ну извините. Скверно для инвесторов-обезьян.

Но, конечно, вы понимаете, что те факты, над которыми вы сейчас смеетесь, актуальны и неутешительны и для человека. Потому что мы-таки ответили на поставленный вначале вопрос. Мы хотели узнать, каков генез этих ошибок. И мы сначала надеялись, что, может, мы можем просто чуть лучше устроить наши финансовые институты, подрегулировать наши технологии, таким образом делая нас самих лучше. Но как мы поняли, эти склонности, скорее всего, гораздо глубже заложены в нас. На самом деле, они могли возникнуть естественно в ходе эволюции. Знаете, может не люди начали совершать такие глупости. Вероятнее всего, корни этого лежат гораздо глубже. И это означает, если считать наши исследования с обезьянами достоверными, что этим неразумным стратегиям поведения уже 35 млн лет. А это большой возраст для стратегии поведения, чтоб надеяться, что они как-то изменятся – очень-очень большой.

Что нам известно о таких же древних стратегиях, как эта? Ну, первое — это то, что мы знаем, что их очень сложно превозмочь. Вспомните о наших эволюционных склонностях есть сладкое и жирное как, например, чизкейки. Вы не можете просто отключить их. Вы не можете просто посмотреть на поднос со сладким и сказать, «Нет, нет, нет. Это смотрится отвратительно.» Мы просто не так устроены. Мы ощущаем, что это, наоборот, то, что стоит добывать. И я думаю, что то же самое справедливо для чувств человека по отношению к различным решениям в сфере финансов. Когда вы наблюдаете за тем, как ваши акции уходят в минус, как ваш дом на глазах дешевеет, вы не сможете перебороть себя и увидеть это в каком-то другом свете, чем это заложено эволюцией. Это означает, что склонности, которые ведут инвесторов к плохим решениям, которые привели к кризису на рынке недвижимости, будет действительно сложно преодолеть.

И это плохие новости. Вопрос в том, есть ли какие-нибудь хорошие новости? Потому что, вообще-то предполагается, что я тут должна вам сообщать хорошие новости. Хорошие новости, думаю, это то, с чего я начала свою речь. Я о том, что люди не только сообразительные – они воодушевляюще умнее остальных животных биологического царства. Мы так хорошо преодолеваем наши биологические ограничения – например, я прилетела сюда на самолете. И мне не пришлось при этом махать крыльями. Я ношу линзы и могу отчетливо видеть всех вас, и мне не нужно беспокоиться о своей близорукости. Во всех этих случаях мы довольно легко преодолеваем биологические ограничения с помощью технологий и других средств. Но нам необходимо знать о существовании этих ограничений.

И вот препятствие. Камю однажды сказал: «Человек – это единственный вид, который не согласен быть тем, кто он есть». Но ирония в том, что, возможно, для того, чтобы преодолеть свои ограничения, нужно их сначала распознать. Я надеюсь, что вы все подумаете о своих ограничениях, не обязательно как о непреодолимых вещах, а наоборот, распознаете их и примете, а затем используете мировые инженерные достижения, чтобы постичь их. Возможно, это единственный возможный способ достичь нашего потенциала и действительно стать тем замечательным видом, которым мы надеемся быть.

Перевод: wr0ng c0degen
Редактор: Ахмет Юксельтурк

Источник