«Мне нужно приложение, которое называется “Папа”»

В середине марта предприниматель, дизайнер и создатель издательского дома «Афиша» Илья Осколков-Ценципер в Лектории бизнес-школы «Сколково» прочитал лекцию «Как придумать?» и рассказал о том, где и как находить инновационные идеи для изменения жизни человека. «Идеономика» в сокращенном виде публикует его выступление.

Как из ничего сделать что-то? Я сам пытаюсь в этом разобраться и понять, как банальные идеи отличать от небанальных. Как идеи, которые тебе приходят в голову, дожимать до какого-то состояния, чтобы они нравились тебе самому и нравились другим людям? Науки в этом мало, это какое-то полуискусство и практика с опытом. Тут есть какое-то количество ловушек, которые ты учишься обходить. Есть и неприятные вопросы, которые ты себе задаешь.

Я проектировал разные вещи и в какой-то момент понял, что меня настиг кризис. Я определяю себя в качестве дизайнера. Хотя рисую плохо и стараюсь рисунки никому никогда не показывать. Я дизайнер в том смысле, что дизайнеры — это люди, которые, как и инженеры, решают какие-то задачи. Но в отличие от инженеров, они это делают при помощи творческого метода. А в отличие от художников, они не занимаются самовыражением — в том смысле, что они не вынимают из себя, а ищут что-то в других людях, для которых и создают. И все вертится вокруг эмоций.

Дизайнеры создают вещи, которые преподносятся нам в качестве великого шага в истории цивилизации. Появляется Алекса — нам рассказывают, какие удивительные вещи она умеет. Бренды создают то, что называется customer experience. Какая-то милая деталь, которая делает условный Starbucks более человечным. То есть все, чем занимаются дизайнеры, это ничтожная доля эмоций, которые люди испытывают в жизни. 

Дизайнеры занимаются приятным, симпатичным, человечным, обаятельным и очень редко затрагивают какие-то другие темы. Хотя если каждый из нас нарисует собственную эмоциональную диаграмму, доля того, к чему пускают дизайнеров, будет совсем маленькой. И это интересным образом соединяется с развитием технологий, потому что они прошли несколько этапов.

Первый этап был, когда технологии стали менять те области человеческой жизни, в которых вообще никто не видел никакой ценности. Например, флирт. Раньше никто не умел зарабатывать на флирте, но появился Tinder. Или, например, доставка корреспонденции. Никому это, кроме почты, не было интересно. Или еще пример — поиск ответов на вопросы. Ну кто этим занимался до Google? Какие-то библиотекари.

Новые возможности для дизайнеров сначала возникли в тех областях, за которыми плохо следили. То есть там не было ни денег, ни государства — и стали возникать какие-то огромные возможности. Потом технологии стали менять те области человеческой жизни, где есть деньги, но где по-прежнему нет государства. Например, торговля книгами — возник Ozon. Продажа билетов на самолеты — и возникают разные компании, которые это делают.

А сейчас, мне кажется, наступает третья эпоха, когда технологии добираются до консервативных областей. Это области, в которых много государства, но которые затрагивают суть нашей личности: здоровье, безопасность, власть, образование, деньги.

Там все происходит медленней. Но меняется. А что же будет дальше? А дальше, кажется, благодаря технологиям, как на вот этой картинке из фильма «Она»: на грани технологий и дизайна начнут возникать вещи, которые затрагивают самую суть нашей эмоциональной жизни. Пока технологии не делают это. Да, теперь удобнее вызвать такси — большое спасибо, у нас освободилось немного времени. Но ничего особенно в нашей жизни не поменялось.

Если тебе надо прочитать книжку, то она в интернете лежит. Но кажется, что там есть колоссальный потенциал для того, чтобы заняться вещами, которые правда нас будут трогать.

Вот это мои мама и папа — я их очень люблю. Но технологии и дизайн никак не помогают мне в отношениях с родителями. И ничего особенно нового не было придумано за большой период времени. Это странно, что такое большое количество людей, которые занимаются инновациями, готовы страшно ломать копья по поводу того, как лучше выдавать кредитные карты или делать скоринг, а вот кто бы мог мне помочь оптимизировать, улучшить, повысить качество моих отношений с родителями? Я не считаю себя в этом смысле особенно одаренным человеком: у меня чувство вины, и кажется, что мои отношения с ними могли бы быть глубже. Мне это сложно оценить, но если ко мне придут и скажут: “Я помогу тебе сделать отношения с папой и мамой более полноценными и глубокими”, — я многое за это отдам. И гораздо больше, чем за девайс, который помогает вызвать такси.

Мне нужно приложение, которое называется «Папа». Но оно не должно содержать советы о том, что скоро Новый год, а папе надо купить носки. Речь не об этом, а о том, что могло бы повысить качество моего общения с ним.

Моя мама рассердится, если будет приложение только про папу, поэтому мне нужно еще одно приложение про маму. Это примеры тех задач, которые меня в последнее время стали интересовать. Посмотрите, сколько копий ломается из-за новых перспективных областей для бизнеса, и сделайте вот такую штуку — люди принесут вам миллионы. Ведь такое нужно всем.

А вот это — моя дочь Мира. И это еще один пример важных для меня отношений, про которые я, как и большая часть родителей, много думают. Я все время стараюсь быть лучше и не очень доволен собой. Я подумал, а что, если ребенок — в каком-то смысле проект? Существует же организация проектной деятельности. Я был бы очень признателен, если бы мне кто-то сделал Trello для управления проектом «Ребенок». Например, подбрасывал бы мне задачи, помогал их приоритизировать, упорядочивал бы деятельность. Но не для того, чтобы просто брякать напоминалками, а чтобы благодаря этому я испытывал чуть меньше беспокойства, чуть меньше неуверенности в себе как родитель.

Есть люди, которые этим занимаются. Это мой покойный приятель Рома Мазуренко. Он и наша с ним общая подруга Женя Куйда сделали приложение, которое сейчас превратилось в довольно большой (им сейчас уже миллионы людей пользуются) стартап в Сан-Франциско.

Все началось как раз с эмоциональной истории. Рома погиб, его задавила машина, и Куйда попросила друзей прислать ей нашу переписку с Ромой. Она собрала из этого приложение, которое странным образом говорило с нами голосом Ромы. Это были его типичные фразы. Это было не очень комфортное переживание. Но меня поразило, какой глубины эмоциональный отклик это вызывало в разных людях. Кому-то казалось, что это аморально. Но для меня это было интересно и очень странно: потому что это был иной тип создания памяти и выяснения взаимоотношений с самим собой, со смертью.

А вот это — картинка Пикассо, которая изображает его любимую девушку, страдающую мигренью. И сейчас есть приложение, которое построено на науке и предназначено для людей, которые страдают мигренями и другими видами хронической боли. Просто взгляните из любопытства на количество откликов людей, которые им пишут: «Вы изменили мою жизнь, вы меня спасли». Это совершенно поразительно. И все это — важные вещи. И мне бы хотелось, чтобы наши таланты были приложены к тому, чтобы заниматься важными вещами, а не только вот этим «улучшайзингом», на который зовут дизайнеров.

Что такое дизайн горя? Каким образом можно переживать горе, как переживание других эмоций, перепроектировать, сделать глубже? Я не думаю, что задача заключается в том, чтобы избавить людей от горя. Это было бы абсурдно, потому что это часть нашей личности. Но может быть, нам можно было бы помочь, поспособствовать, научить нас его более полноценно, более точно переживать. Или, например, дизайн страсти. Что мы можем придумать, чтобы люди жили в сильных эмоциях как-то по-другому? Вот о чем я думаю. А еще о том, как мы потихоньку перейдем от того, как мы спроектируем какую-то крошечную и довольно неглубокую часть человеческих эмоций, к тому, чтобы спроектировать полный спектр.

Фото предоставлено Московской школой управления «Сколково»