Порой людям свойственно приписывать нежелательные качества тому, кто делает то, что кажется лишним или ненужным. Нередко можно услышать, что люди, которые много занимаются спортом, «помешаны на своем теле», или что обладатели дорогих автомобилей высокомерны.
Я не сомневаюсь, что и сам не раз говорил нечто подобное. Это были поверхностные суждения, но они казались мне правдой.
Один из выводов, который я часто повторял, состоял в том, что сверхорганизованные люди, придерживающиеся строгого распорядка, «помешаны на контроле» или склонны к дотошному занудству. Они, должно быть, боятся даже малейшей неопределенности или беспорядка. Я всегда считал, что более расслабленный, свободный подход к работе и домашнему хозяйству полезнее: конечно, не стоит складывать вещи кучами прямо на полу, но и не обязательно следить, чтобы каждая мелочь была строго на своем месте.
В те времена я не видел связи между своим пренебрежительным мнением о порядке и тем фактом, что всегда очень страдал от собственной неспособности справляться с основными делами на работе и по дому.
Спустя четыре года после постановки диагноза СДВГ, который помог мне определить природу моей проблемы, стало совершенно ясно, что моя жизнь складывается наилучшим образом, когда я очень организован и придерживаюсь строгого распорядка. Все идет отлично, если я начинаю работать в 8:30 утра и придерживаюсь жесткой системы списков, строгих правил, контрольных заданий, пошаговых планов и процедур. Когда я работаю по такой системе, то чувствую себя прекрасно, и жизнь складывается счастливо. Когда я отхожу от нее, продуктивность падает до минимума, а вместе с ней и качество жизни.
Жаль, что я не знал этого раньше. Возможно, я знал бы, если бы не относился так пренебрежительно к людям, которые, очевидно, кое-что понимали.
Две тропинки расходятся в лесу
Когда я впервые искал в интернете информацию о лечении СДВГ, я обнаружил две разные системы взглядов на то, как жить с диагнозом.
Один из них предлагает систематически вносить изменения в привычки и распорядок дня. Вам все время приходится преодолевать трудности, поэтому необходимо определить ключевые модели поведения, которые в наибольшей степени способствуют (или подрывают) вашу функциональность. Следует использовать и расширять полезные из них, а также устранять нежелательные. Это большая работа, которая может оказаться сложной, но именно она поможет изменить существующее положение.
Другой подход состоит в том, чтобы помочь вам почувствовать себя нормальным человеком, страдающим этим недугом, и найти облегчение от давления, которое вы испытываете из-за того, что не можете соответствовать или быть «нормальным». В этих сообщениях подчеркивается, что вы не виноваты: общество организовано для людей, у которых нет этой проблемы и которые даже не знают о ней. Немногие смогут понять, каково вам приходится, и еще меньше людей приспособятся к вам. Важно быть снисходительным и сострадательным к себе.
Все это правда, и порой, принимая это, я чувствовал себя лучше. Это позволило мне меньше ненавидеть себя и признать, что внешние ограничения реальны и имеют последствия: проблема не только в том, что я снова и снова плохо себя веду.
Однако эти успокоительные слова не особенно помогли мне сделать жизнь лучше. Они помогали мне терпеть то плохое положение, в котором я находился. Это весьма неоднозначный результат. Сочувствие к себе и стратегии преодоления помогают оставаться там, где вы находитесь, но никогда не перенесут вас туда, где вы хотели бы быть.
Я обнаружил, что многие онлайн-сообщества по СДВГ, особенно те, где есть люди моложе меня, делают упор на стратегию «чувствовать себя хорошо прямо сейчас» и практически полностью исключая стратегию «попытаться улучшить свои действия».
На этих ресурсах часто встречались темы, в которых автор сообщения возмущался, что работодатель угрожает уволить его за хронические опоздания. Он не мог поверить в то, что начальник не сделает поблажек в связи с его «слепотой ко времени». Такие сообщения интерпретировали ультиматум работодателя как еще одно доказательство угнетенного положения в обществе, которое не признает таких людей.
Может показаться, что это слишком утрированный пример, но на самом деле так было часто. Ответы, как правило, были полны заверений в правоте автора. Меньшинство из нас, кто предположил, что, возможно, босс прав, были отвергнуты. Мне читали лекции о несправедливой природе общества. Я быстро покинул подобные сообщества, и, полагаю, другие несогласные тоже.
Недавно я прочел эссе, где была одна строчка, о которой я не могу перестать думать. Автор, Анурадха Пандей, пытаясь справиться с проблемами психического здоровья, в течение многих лет была увлечена вышеупомянутой философией, а затем обнаружила, что она уводит ее от того, что действительно работает. Она размышляет о том, чего не хватало в ее онлайн-сообществах поддержки:
В какой-то момент понятие дисциплины полностью вышло из употребления. […] Недавно одна женщина спросила меня, как я привожу в порядок психическое здоровье. Когда я поделилась с ней, что дело в дисциплине, то получила пространный ответ о том, что каждый из нас может делать это так, как лучше для него. Я с этим не согласна. Лучше всего для всех будет установить определенную дисциплину, которая, по мнению современного общества, противоречит личной свободе. Я десять лет провела в терапии, и в конце концов депрессия разрешилась тем, что я стала соблюдать дисциплину и отвечать за себя больше, чем это могли бы сделать другие.
Поначалу меня это насторожило. Повторение слова «дисциплина» вызвало у меня образы курящих трубку отцов, отправляющих патлатых сыновей в военную школу, или школьных учителей середины прошлого века, грозящих физическим наказанием. Жесткий, бессердечный мир, в котором неудачников затаптывают за неспособность соответствовать нормальным стандартам.
Но, может быть, эта резкая реакция — как раз то, о чем она говорит. В какой-то момент я принял карикатурное представление о концепции дисциплины: она сурова и патриархальна. А предлагать ее в качестве действенного способа выбраться из беды, себе или кому-то еще, — значит проявлять недостаток сострадания.
Но я все время возвращался к этой фразе: «В какой-то момент дисциплина полностью вышла из употребления». Апеллировать к дисциплине кажется немодным, как будто это подло и бесчувственно — предполагать, что человек может сохранять некоторую самостоятельность, даже когда с ним происходят несправедливые вещи.
Я блуждал по обеим сторонам вопроса, и до сих пор дисциплина остается самым сильным качеством, которое я пытался культивировать. Больше, чем принадлежность или праведный гнев, больше, чем любовь к себе. Я не могу сказать, что избавился полностью от проблемы, но в моей траектории произошел значительный подъем. И произошел он именно тогда, когда я начал навязывать себе более высокие стандарты дисциплины: распорядок дня, четкие требования, системы контроля и острое неприятие той части меня, которая просто хочет все бросить и искать утешения.
Анурадха Пандей связывает нынешнюю непопулярность дисциплины с более серьезными сдвигами в политической повестке: растущей тенденцией отождествления себя с жертвой, подозрением к модернистским идеям прогресса и роста, а также табу на признание самостоятельности и свободы воли людей, не принадлежащих к доминирующим классам.
Каковы бы ни были причины, трудно отрицать, что дисциплина действительно вышла из моды. Для некоторых из нас, а может быть, и для миллионов, открытие ее заново может стать просто находкой.
Я уверен, что есть много людей, которые испытали прозрение, обратное моему: они всегда признавали необходимость самодисциплины, но считали самосострадание неуместным или бесполезным. Пусть каждый из нас найдет ту часть головоломки, которой ему не хватает.