Спираль заблуждений: недоверие рождает недоверие

Можем ли мы позволить себе довериться кому-то, в ком ошиблись? И можем ли позволить себе не доверять? Этими вопросами задается всемирно известный экономист и психолог Дэн Ариели в новой книге «Время заблуждений».

Когда мы обнаруживаем, что тому, кому мы доверяли, больше доверять нельзя, это заставляет нас пересмотреть вселенную, подвергнуть сомнению все инстинкты и саму концепцию доверия.
Адриенна Рич

«Посмотрите на это так, — сказал Ричард, мой духовный наставник в мире заблуждающихся. — Вас когда-нибудь предавала возлюбленная?» Он пытался объяснить мне, как потерял доверие к стольким людям и учреждениям при помощи следующего сценария: вы узнали, что у вашего партнера был роман на стороне на протяжении последних 10 лет. Как только вы узнаете об измене любимого человека, вы перестаете доверять всему, что с ним связано. Вспоминая счастливое время, проведенное вместе, вы задаетесь вопросом: было ли что-то из этого реальным? Даже если вы останетесь с этим человеком, вы больше не сможете ему доверять. Вы начинаете подозревать общих друзей в том, что они всегда знали о происходящем. Одним словом, перестаете доверять всему, что имеет отношение к изменнику.

«Точно так же мы, сторонники теорий заговора, как вы нас называете, относимся к средствам массовой информации, правительству, фармацевтике и элитам, — сказал Ричард. — Достаточно и одного предательства. Вот почему в конечном итоге мы победим, ведь рано или поздно каждый почувствует себя преданным и внезапно увидит мир таким, какой он есть на самом деле».

Его метафора многое прояснила. И это заставило меня задуматься о доверии и о том, как его теряют отдельные люди и общество в целом.

Смазочный материал общества

На мой взгляд, разрушительные последствия заблуждений, увы, никуда не исчезнут, но будут становиться все более серьезными и непредсказуемыми. И это не может не тревожить, поскольку доверие — необходимое условие функционирования общества, а заблуждение подрывает его и создает реальные риски для нашей способности работать сообща и вместе преодолевать возможные препятствия.

Если задуматься, станет совершенно очевидно, что доверие — важнейшая сила в мире. Возможно, лучше всего представлять доверие как своеобразную смазку, которая обеспечивает эффективную работу механизмов нашего общества.

Возьмем, к примеру, деньги. В сущности, финансовые отношения основаны на доверии: мы доверяем банкам, в которых храним свои сбережения, людям, чье представление о деньгах совпадает с нашим, фондовому рынку, наконец, правительству, веря, что оно не начнет печатать слишком много купюр и деньги не потеряют ценность. Страхование также базируется на доверии. Мы доверяем страховым компаниям, отдавая им свои деньги, и рассчитываем, что они вернут их, если мы пострадаем (хотя страховые компании не самые надежные организации, они сильно зависят от нашего доверия). Мы доверяем врачам, юристам, автомеханикам. Доверяем 15-летней соседке своего ребенка, когда отправляемся в ресторан, доверяем подростку, который встречается с нашим подростком (возможно, в этом случае уровень доверия несколько ниже). Доверяем ребенку кормить нашу собаку, пока мы в отпуске, и забирать почту. Доверяем Amazon данные своей банковской карты и даже просим незнакомца в аэропорту присмотреть за багажом, когда бежим в туалет (фактически, таким образом мы сигнализируем: если хотите украсть наши вещи, то сейчас самое время). Мы доверяем правительству установку стандартов безопасности для дорог, мостов и лифтов, а затем доверяем корпорациям соблюдение этих стандартов. Верим в демократию, полицию, пожарных и систему правосудия. Даже если доверие неполное или слабее, чем хотелось бы, мы все равно доверяем большинству учреждений и институтов.

Как видно из приведенных примеров, доверие играет огромную роль в нашей жизни. Это напоминает пресловутую историю о рыбах, которые не замечают, что находятся в воде, поскольку окружены ею все время. Доверие настолько важно, что сложно представить все препятствия, с которыми мы столкнулись бы, если бы в целом наш уровень доверия был ниже. И я полагаю, что мы столкнемся с этими препятствиями раньше, чем думаем, если всерьез не займемся проблемой снижения доверия.

Просто представьте, что произойдет, если мы потеряем доверие ко всему. Не доверяя современной медицине, мы отказывались бы от операций, которые могли бы спасти нам жизнь. Побежали бы в банк, забрали все свои деньги и конвертировали их в наличные и золото. Всегда носили бы оружие, не доверяя полиции и военным и не надеясь, что они защитят нас. А как насчет результатов выборов? И если бы мы утратили доверие к правительству, стали бы мы платить налоги? Подчинялись бы базовым правилам поведения в обществе? Если бы мы не доверяли системе, стали бы мы прислушиваться к просьбам правительства экономить энергию или оставаться дома во время болезни? Надеюсь, вы начинаете понимать, что последствия утраты доверия весьма тревожные. Возможно, вы уже сами видите их в жизни людей, которых знаете лично.

Хотя значимость доверия в современном обществе не всегда очевидна, оно играет в нем решающую роль. А воронка заблуждений приводит к разрушению доверия к людям, к правительствам и важным социальным институтам. Недоверие порождает недоверие по опасной нисходящей спирали.

Как недоверие порождает еще больше недоверия?

В своем исследовании заблуждений я неоднократно наблюдал, как растет недоверие. Один такой случай произошел вскоре после появления вакцины от COVID-19, когда я узнал о Системе отчетности о побочных эффектах вакцин (Vaccine Adverse Event Reporting System, VAERS), — это база данных США, где собирается информация об осложнениях после вакцинации. Любой может зайти на сайт VAERS и внести данные о побочных эффектах. Есть надежда, что информация, полученная от населения, поможет специалистам выяснить, какие побочные эффекты имеет та или иная вакцина, и на основании полученных данных продолжить исследования, при необходимости усовершенствовать препарат, изменить способ его применения или даже вывести с рынка.

Примерно в то же время я узнал о другом сайте, который, как мне сказали, создан родителями, чьи дети либо умерли, либо серьезно заболели в результате вакцинации. «Родительский VAERS» более удобен в использовании, и найти информацию о побочных эффектах там гораздо проще. Предположительно, материал для «родительского сайта» берется с VAERS, поэтому контент в принципе идентичен, но более доступен. Однако заблуждающиеся в онлайн-дискуссиях утверждали, что некоторые случаи, зафиксированные в свое время в VAERS, остались только в «родительской версии», а из основной базы удалены. Далее из обсуждений следовало, что удаление «нежелательных» данных не только плохо само по себе, но подрывает доверие вообще к любой информации, поступающей от правительства. По этому поводу Ричард написал мне несколько тревожных сообщений. В конце концов, если правительство удаляет данные о побочных эффектах вакцин, на что еще оно способно?

Я решил проверить все сам и обнаружил, что некоторые случаи действительно отражены только в «родительском VAERS», но не в основной базе данных. Логично предположить, что такие расхождения могли возникнуть либо в результате удаления информации с VAERS (как предполагали заблуждающиеся), либо при добавлении сведений непосредственно на альтернативный сайт. Какова бы ни была причина, волноваться определенно стоило.

По счастливой случайности, через пару дней я ужинал с другом-врачом. Неожиданно к нам присоединился третий человек, сотрудник ИТ-отдела FDA, который курирует различные ресурсы, включая VAERS. Конечно, было немного неловко спрашивать об исчезнувших данных, ведь это подразумевало бы, что FDA намеренно скрывает информацию. Но я ничего не мог с собой поделать.

К моему удивлению, специалист FDA прекрасно понимал, о чем идет речь, и не только признал факт удаления информации, но и сообщил, что этим занимается отдел, в котором он работает. Удаление объясняли тем, что иностранные государства нашли способ распространять дезинформацию с помощью VAERS. Когда FDA выявило факты поступления недостоверной информации из таких источников, оно удалило ее из системы, чтобы сохранить точность данных. Несоответствие могло возникнуть в том случае, если информация для «родительского VAERS» загружалась после добавления фальшивого отчета, но до того, как он был удален. Объяснение звучало разумно, и мы перешли к еде и другим темам.

Тем же вечером я сообщил о своем открытии Ричарду и спросил его: что он думает о таком интересном повороте сюжета? Он сомневался, что FDA действительно стремится к точности информации, и в свою очередь поинтересовался: почему люди, управляющие VAERS, не поделились проблемой с остальным миром, чтобы все понимали причину несоответствий? Этот резонный вопрос я задал на следующий день сотруднику FDA. Ответ: они не хотели сообщать замешанным в деле государствам, что их махинации замечены. Ладно, это тоже звучало разумно. Я передал полученный ответ Ричарду в надежде, что он станет доверять основному VAERS больше, чем «родительскому». Но Ричард настаивал на своем: FDA поступает неправильно, удаляя информацию, поскольку неясно, что именно
оно удаляет, следовательно, правительству доверять нельзя. На этом разговор был окончен.

Благодаря этому случаю я понял важную вещь. Если доверие подорвано, любое действие, в котором содержится даже малейшая двусмысленность, станет дополнительным поводом для подозрений и будет истолковано как очередное свидетельство гнусных намерений.

К сожалению, безусловная ценность доверия зачастую становится очевидной только после его утраты. Тем не менее я надеюсь, что мы, как общество, скоро осознаем, насколько важно доверие, и начнем работать над его укреплением, пока еще не слишком поздно.

Недоверие и СМИ: вопрос ответственности

Следующий шаг в сложном мире растущего недоверия я сделал через несколько недель после инцидента с VAERS. Я разговаривал с врачом из крупной медицинской организации; мы говорили о том, что врачи перегружены работой, особенно во время пандемии, и обсуждали способы уменьшения рабочей нагрузки. В конце встречи я не удержался и спросил, что моя собеседница думает о шумихе в интернете по поводу незарегистрированных побочных эффектов вакцин.

К моему удивлению, она признала, что проблема существует. В своей клинике она наблюдала множество побочных эффектов, информации о которых не было в официальных источниках, и собирала такие данные от своих пациентов. Я спросил, не поделится ли она со мной информацией, чтобы я мог все проанализировать и, возможно, разобраться в этом вопросе. Но она напомнила, что медицинские данные предоставляются только государственным чиновникам или СМИ по официальному запросу.

Это меня не остановило, я отправился в офис крупной газеты и попросил о встрече с главным редактором. Я рассказал ему о незарегистрированных побочных эффектах и предложил запросить данные у врача, а затем опубликовать их, чтобы люди имели объективную информацию, — возможно, это позволило бы вернуть часть доверия заблуждающихся. Редактор ответил, что согласен со мной насчет неучтенных побочных эффектов. Однако не станет ничего публиковать.

Я был несколько удивлен, услышав такое от редактора крупной газеты. Должно быть, он понял это по выражению моего лица, потому что принялся объяснять свой отказ. Он не хочет публиковать эту информацию, так как опасается, что заблуждающиеся исказят ее в своих интересах и в конечном итоге превратят в дезинформацию. Казалось, он мысленно сопоставил объемы дезинформации в случае публикации этой истории (которая представляла собой комбинацию правды с топливом для фейков) и в случае замалчивания.

После встречи я чувствовал себя крайне растерянным. Я засомневался в границах ответственности СМИ. Где заканчивается эта ответственность? Ограничивается ли она публикацией правдивой информации или распространяется также на интерпретацию публикуемых материалов? Должны ли СМИ учитывать вероятность, что люди неэтично используют или исказят изложенные факты?
Должны ли анализировать ущерб и выгоды для общества в целом, или их работа — просто донести до людей правду? Я был разочарован тем, что редактор решил не публиковать историю о побочных эффектах, но его позиция была мне понятна. Признаюсь, я рад, что мне не приходится принимать подобные решения.

Что бы вы ни думали, эта история показывает, что недоверие и дезинформация подпитывают сами себя. Когда уровень доверия снижается, становится сложнее решить, чем стоит делиться, а чем нет. А если люди и организации начинают испытывать страх и стратегически подходить к содержанию распространяемой информации, то надежды на доступность правды и восстановление доверия в обществе очень мало.

Как только спираль недоверия начинает раскручиваться, кто-то должен сделать первый шаг, чтобы разорвать цикл. Нужно вызывать доверие, а не увеличивать недоверие. В социальных отношениях вопрос о том, кто должен сделать первый шаг, может быть открытым. Но когда речь идет о государстве, ответ, на мой взгляд, очевиден. Поскольку в данном случае силы распределены асимметрично, государство обязано сделать первый шаг.

Искушение недоверием

Я всегда считал себя доверчивым человеком на личностном уровне. Но несколько лет назад определенный опыт в профессиональной сфере заставил меня усомниться в своей доверчивости. Не последнюю роль в этом сыграла женщина по имени Клэр, подруга моего приятеля, с которой мы вместе работали над одним медиапроектом. Она была умной, креативной и веселой, и я с нетерпением ждал
начала совместной работы. Я даже отказался от другого проекта, чтобы работать с ней. Итак, я усердно трудился над своей частью проекта и готовил видеоконтент, но, когда Клэр редактировала его, она добавляла спецэффекты, которые, по моему мнению, искажали идею. Мы никак не могли договориться о дальнейших действиях. В итоге наши пути разошлись, и я согласился оплатить ее работу, работу видеоредактора, а также внести плату за отмену хостинга. Именно тогда началось нечто странное. Если коротко, я узнал, что Клэр платила редактору далеко не так много, как говорила мне, а платы за отмену хостинга не существовало вовсе. Фактически, нам уже заплатили аванс, которым она со мной не поделилась.

Я был шокирован этим финансовым предательством и стал задавать ей вопросы, но она отвечала уклончиво и только запутывала, а не объясняла. В конце концов я решил просто бросить это дело и двигаться дальше.

К сожалению, полученный опыт оставил на душе неприятный осадок, с которым мне трудно было справиться. Каждому из нас приходилось сталкиваться с предательством в той или иной форме. Полагаю, в основном люди, и я в том числе, реагируют примерно одинаково: анализируют все возможные варианты предательства в будущем. Как и в примере Ричарда с изменившими возлюбленными, одно предательство заставляет переосмыслить доверие в принципе. Возможно, мы даже решаем никогда больше никому не доверять и работать исключительно по письменному договору. Такое решение даже радует. Будущее кажется более или менее предсказуемым, жизнь как будто под контролем.

Через несколько дней я снова задумался о подорванном доверии. Я ведь действительно принял решение никому и никогда не доверять и впредь работать только по официальному контракту. Но прежде чем внедрять этот подход в жизнь, пожалуй, стоило более тщательно проанализировать возможные потери и выгоды. В конце концов, принятие правильных решений — часть моей профессии.

Я спросил себя: что я получил, доверяя людям, и что я потерял? Потери были очевидны. В основном они были связаны с фиаско Клэр, кое-какими финансовыми проблемами и пару раз — с разбитым сердцем. Но вот что интересно: хотя негативные последствия доверия очевидны, преимущества неуловимы и скрыты. Прежде всего я подумал обо всех людях, с которыми работаю, и доверительных
отношениях между нами. Обычно я говорю сотрудникам, что полностью им доверяю и мне не нужны никакие отчеты до конца проекта, но я всегда к их услугам, если понадобится моя помощь. Очевидно, что доверие принесло много выгод: мы реализовали большое количество проектов с высокой эффективностью, люди чувствовали себя уверенно, нам было весело, мы не тонули в море бюрократии и т. д.

Хотя преимущества доверия были не столь очевидными и измеримыми, мне стало ясно, что́ я потеряю, отказавшись доверять. Конечно, я смогу защитить себя от возможного предательства, но потеряю все эти замечательные преимущества. И я решил, что преимущества значительно перевешивают потери. Несмотря на то что мой опыт с Клэр был очень болезненным, надо воспринимать его как «сопутствующие потери», но не стоит выплескивать ребенка (точнее, доверие) вместе с водой.

Этот урок еще более полезен для общества в целом. В мире, где доверие становится все более дефицитным товаром, легко поддаться искушению никому не доверять и направить все силы на самозащиту. Но таким образом мы только увеличим волну недоверия и снизим общий уровень социального доверия. Когда так поступают компании или, хуже того, правительства, они повреждают те невидимые нити, которые связывают всех нас. Конечно, отказавшись от доверия в конкретном виде деятельности, можно снизить вероятность повторения неудачи или предательства. Но если мыслить более глобально, очевидно, что такая стратегия приведет к снижению общего уровня доверия, а это повлечет за собой массу проблем, в том числе и с конструктивным сотрудничеством.

Когда мы прячемся за ширмой недоверия, в краткосрочной перспективе это может показаться хорошим решением, но оно имеет долгосрочный негативный эффект. Вместе, как группы единомышленников и как общество в целом, мы можем делать удивительные вещи, но мотивация открытого сотрудничества ради общей цели во многом зависит от доверия. Люди и организации должны задуматься о том, как преодолеть врожденный защитный инстинкт и научиться доверять друг другу ради всеобщего блага? Одна из самых серьезных проблем, с которыми сталкивается общество, — кризис доверия, и нам придется бороться с этим кризисом, если мы хотим остановить волну заблуждений.

Подробнее о книге «Время заблуждений» читайте в базе «Идеономики».