Кремниевая долина всегда мечтала о развитии утопических территорий. Журналист Кейтлин Тиффани написала о тех, кто ищет способы перейти в сетевое состояние, о том, с какими сложными вопросами столкнутся жители «идеальных городов», и почему попытки «демократического инакомыслия» не обязательно приведут к стабильности.
Международный аэропорт столицы Черногории прошлой весной был более загруженным, чем обычно. Я прилетела туда по той же причине, что и многие другие пассажиры: маленькое балканское государство стало центром западной социальной и политической активности.
Мне хотелось понаблюдать за проектом Zuzalu, экспериментом двухмесячного совместного проживания. Этот проект был организован Виталиком Бутериным, сооснователем Ethereum. Работники техноиндустрии собрались на побережье Адриатического моря, и это было отчасти конференцией, отчасти пробной попыткой переселения цифровых кочевников в место, где они могли бы основать свои собственные сообщества и структурировать их по своему вкусу.
Сетевое состояние — это концепция, выдвинутая инвестором Баладжи Шринивасаном и описанная в его книге «Сетевое государство». Согласно книге, сетевое государство начинается с онлайн-сообществ единомышленников, а затем переходит в офлайн с помощью сбора средств на покупку земли на краудфандинговых платформах; эта территория настолько быстро заселяется, что правительство вынуждено признать ее право на существование. Лучший способ проголосовать в сетевом государстве — это остаться в нем или выйти в другое сетевое состояние, которое кажется более подходящим.
Шринивасан определяет сетевое состояние как возможность совместного проживания приверженцев одного движения. Сетевое государство должно быть основано на «единой заповеди», роль которой может играть кето-диета, или желание жить как бенедиктинские монахи, или ограниченное использование интернета, или мечта поместить общественные здания в клетки Фарадея, или все что угодно другое… На конференции в Черногории докладчики представили множество таких предполагаемых сообществ. Некоторые из них могут создаваться с нуля людьми, у которых общая цель. Другие будут похожи на традиционные стартапы. Например, немецкий предприниматель Титус Гебель предложил создать «свободные частные города», где граждане являются клиентами, оплачивающими только те государственные услуги, которыми собираются пользоваться лично, а все важные решения принимаются небольшим городским советом.
Гендиректор и соучредитель компании Praxis Драйден Браун мечтает основать свой город с 15-16 лет. Он вынашивает концепцию «вечного города», свободного от недостатков американской демократии и населенного «потрясающими людьми», талантливыми, терпимыми к риску и имеющими высокий IQ. «Если вам удастся уговорить следующего Илона переехать в ваш город, именно это и принесет прибыль», — говорит Браун.
Биотехнологический инвестор Себастьян Брюнемайер, увлеченный идеями долголетия, поддерживает сетевое состояние, ориентированное на большую продолжительность жизни. Граждане этого сетевого государства смогут свободно преследовать цель более долгой и здоровой жизни, не сдерживая себя законодательными ограничениями на медицинские эксперименты. Пробный город под названием Виталия организовали недалеко от Гондураса.
В это же время реализуется ряд других проектов, вдохновленных идеей сетевого государства. Есть Итана, город в Нигерии, предназначенный для предпринимателей, и владельцам иностранного бизнеса здесь предлагают налоговые льготы. Известный венчурный инвестор Шервин Пишевар, соучредитель Hyperloop One, строит на Багамах то, что сам называет «умным островом», и планирует еще более грандиозный проект — с правительством одной из стран ведутся переговоры о 99-летней аренде острова, который больше Манхэттена.
Авторы проектов презентуют их с чувством грандиозности и обиды на бюрократию, сдерживающую развитие человечества. Мы побывали на Луне десятилетия назад. Где наши летающие машины? Мы восхваляли переселенцев и первооткрывателей. Почему сейчас их поносят? Откуда это пренебрежение к лучшим и умнейшим? И пусть большинство из проектов новых городов еще не реальны с точки зрения документов и стройматериалов, они живут в сознании людей, обладающих влиянием в мощной, сплоченной сфере. Эти люди энергичны, креативны и обаятельны. Их сердца смотрят в будущее, которое принадлежит только им.
Идея сетевого состояния не совсем нова. По крайней мере, в США мечты о либертарианский поселениях витают в воздухе с 1970-х годов, с заявлений миллионера из Невады Майкла Оливера, который говорил, что «настоящим лечением для этой страны станет уход из нее всех продуктивных людей; а бездельники пусть облагают друг друга налогами». Также эта идея очень похожа на концепцию Кертиса Ярвина Patchwork. В 2008 году он предположил, что когда-то политические системы, унаследованные нами от предков, будут заменены глобальной паутиной сотен и тысяч суверенных мини-стран, каждая из которых станет «акционерным обществом без учета мнения жителей». Если кому-то не понравится уклад жизни в стране, он легко переедет в другую.
Сетевое государство — это мечта, к которой Кремниевая долина шла с самого начала. В эссе «Калифорнийская идеология» 1995 года ученые Ричард Барбрук и Энди Кэмерон писали о том, что технологи Кремниевой долины с нетерпением ждут будущего, в котором существующие социальные, политические и правовые структуры власти будут заменены другими, благодаря взаимодействию людей и программного обеспечения. Через два года мир технологий выдвинул свою версию того же тезиса: была опубликована книга инвестора Джеймса Дейла Дэвидсона и журналиста Уильяма Рис-Могга «Суверенная личность». Это произошло как раз в тот момент, когда техноиндустрия в Калифорнии набирала силу. Работа Дэвидсона и Рис-Могга, ставшая манифестом концепции «самовладения», популярна и сегодня. К переизданию 2020 года предисловие писал Питер Тиль, поскольку книга предсказала появление криптовалюты и иной формы правления — городов-государств. Авторы считали, что появится «когнитивная элита», члены которой смогут беспрепятственно перемещаться по всему миру, освободившись от тирании места и добиваясь максимальной свободы, покупая коммерческие версии услуг, ранее предоставляемых государством.
В конце нулевых — начале 2010-х годов Кремниевая долина была зациклена на идее «выхода». Патри Фрилман и Питер Тиль тогда разрабатывали концепцию систейдингов — плавучих городов в открытом океане, но этот проект был обречен из-за технологической сложности. Позднее инвестиционный фонд Фридмана Pronomos Capital помогал финансировать проекты сетевого государства, а сам Фридман выступал с идеей «конкурентного управления», при котором отношение к правительству будет выстраиваться как к отрасли, которую могут разрушить стартапы.
Идею сетевого государства поддерживают Марк Андриссен, Брайан Армстронг, Навал Равикант и другие.
… Praxis впервые привлек мое внимание в центре Нью-Йорка. Я забрела на одну из вечеринок компании из любопытства. Да, Praxis устраивал вечеринки задолго до Zuzalu, имея 19 млн долларов финансирования от близнецов Уинклвосс, фонда Сэма Альтмана и его брата Джека, пары криптофондов (которые недавно впечатляюще рухнули) и тяжеловесов отрасти, таких как Paradigm и Bedrock Capital. На пати были приглашены представители культурного сообщества.
«Способ заинтересовать людей этим материалом — сделать его интересным с культурной точки зрения, — объяснила в интервью 2022 года свои ранние инвестиции в Praxis венчурный капиталист Рива Тез. — Это должно выглядеть весело и похоже на сообщество людей, к которым вы хотите присоединиться». С этой целью Praxis пробирается в соблазнительную контркультуру, зародившуюся в интернете, которая в последние годы объединилась, чтобы высмеивать то, что она считает либеральным мейнстримом миллениалов. Обычно участники этой сцены сохраняют игривый уровень правдоподобного отрицания, но не всегда. Во время встречи прошлым летом в офисе в Сохо потенциальные будущие жители города Praxis разделились на группы для решения различных важных проблем, в том числе и вопроса, заданного одной из участниц: «Как будут работать женщины в идеальном обществе? Должны ли они ходить в колледж и получать такое же образование, как и мужчины?»
Лучшая реклама новых городов — это плохое состояние уже существующих. В прошлом году, когда лесные пожары окрасили небо в оранжевый цвет, а пребывание на улицах Нью-Йорка было равносильным выкуриванию шести сигарет, Praxis провел недельную серию собраний по всему Манхэттену. После этого я написала Оливии Кан-Сперлинг, писательнице, которую видела на одной из вечеринок и которая подготовила статью для онлайн-журнала Praxis. Я спросила, можем ли мы встретиться, чтобы поговорить об этом проекте. Она ответила, что знает немного, но сомневается в мотивах людей (у меня было ощущение, что она имеет в виду и меня), которые автоматически готовы отвергнуть эту идею. «У критиков проекта, похоже, нет проблем в городе, где бездомным позволяют умирать на улице, и в стране, которая каждый день убивает людей у себя и за рубежом».
Центральная идея Praxis основана на том, что у нас есть весьма ограниченные возможности исправить то, что не нравится. Проблемы современных сообществ являются результатом неисчислимых человеческих и бюрократических ошибок. И если у вас есть только два варианта на выбор: обрести политическую власть, чтобы дернуть за нужную ниточку, или начать все сначала — что бы вы сделали?
Вскоре после Нью-Йоркской вечеринки (в дыму от лесного пожара) Драйден Браун написал в чате Telegram Praxis, что может ответить на любые вопросы сообщества. Он ответил на первые несколько, объяснив, что Praxis будет управляться «оператором зоны» (вероятно, им самим), что он хотел бы использовать в городе геотермальную и ядерную энергию, и что его любимые способы передвижения — это автомобиль и пешие прогулки. Но потом вопросы стали более сложными. Какие отрасли будет поддерживать Praxis? Какие законодательные уступки со стороны принимающего государства ему понадобятся? Кто будет заниматься «трудной специализированной работой» вроде починки водопровода или сельского хозяйства? И как это «демократическое инакомыслие» будет воспринято европейцами? Не на все из этих вопросов Браун нашел ответы.
Он также не показал почти никакой реакции на опубликованный в сентябре отчет Mother Jones, в котором бывшие сотрудники компании Praxis заявили, что у него есть склонности считать одну расу выше другой. Браун ответил на это, что утверждения эти ложные, необоснованные, и он не позволит сплетням остановить его планы. А месяцем позже объявил, что получил предложение от одной страны, которая готова предоставить ему землю, инфраструктуру и «регулятивную песочницу» в обмен на некоторую долю в проекте. Теперь он публикует макеты почтовых марок будущего города-государства (с изображением мужчин в доспехах) и предлагает приобрести серебряную членскую карту — «Стальную визу», которая позволит в будущем легально жить и работать в любой стране, где бы ни был построен Praxis.
Правительство Черногории, похоже, благосклонно к проектам сетевого государства. Поэтому и Praxis, и Виталия рассматривали эту страну в качестве места для строительной площадки. Черногория запустила визовую программу для цифровых кочевников в 2021 году, а в 2022-м предоставила Виталику Бутерину гражданство. Ходили слухи о создании цифровой валюты, но все это не было подкреплено политической стабильностью: премьер-министр страны, который появился на конференции Zuzalu, подвергся обвинениям в коррупции. В принципе, ни одна потенциальная принимающая страна не предлагает по-настоящему чистого листа.
Об этом же говорил и градостроитель Патрик Ламсон-Холл, приехавший на Zuzalu, чтобы рассказать о проблеме новых городов от первого лица. Он поведал об очаровательном поселении в Гондурасе, созданном как своего рода особая экономическая зона со своей юрисдикцией. Но потом за правительство, с которым была заключена сделка, не проголосовали, а новое руководство нововведений не поддерживает. Теперь корпорация из Делавэра, осуществлявшая проект, вынуждена судиться. Ламсон-Холл говорит, что ни Черногория, ни Коста-Рика, ни Нигерия, ни любая другая страна не застрахованы от таких проблем.
Ламсон-Холл так же отметил, что аплодирует амбициям авторов подобных проектов, но на практике они могут обернуться кошмаром-антиутопией. По его словам, люди видят смысл сетевых состояний в том, чтобы отказаться от беспорядочности. На первый взгляд, это целесообразно, но не очень дальновидно. Организаторы сетевых пространств еще молоды и двигаются слишком быстро, не рассматривая тот вариант, что когда-то состарятся, или обзаведутся семьями, или изменят предпочтения и захотят вести иной образ жизни, чем остальные приверженцы. Хотя большинство пионеров сетевых государств говорят о ценности, которую принесут местной экономике, что они на самом деле смогут предложить местным жителям, которые будут их обслуживать (чинить машины, менять простыни, готовить кофе)? Позицию низшего класса, из которого невозможно подняться?
«Я ни в коем случае не классовый воин», — подчеркнул Ламсон-Холл. Но его поразила элитарность некоторых участников Zuzalu. Многие из них, казалось, хотели избежать ответственности за других людей. Более того, их будто бы оскорбляла мысль о том, что кто-то вообще может попросить их взять на себя такую ответственность.