Украденная ночь: как отсутствие темноты и тишины меняет мир

Миллионы лет на земле сохранялись естественные ритмы смены темноты и света, шума и тишины. За последние два столетия мир потерял и то, и другое. И только человек смог адаптироваться к новому сенсорному опыту. Животный мир не может похвастать тем же. К чему это привело и как изменит в дальнейшем жизнь тех, кто существует с человеком бок о бок на одной планете, рассказывает обозреватель The Atlantic Эд Йонг.

Одна из крупнейших парковок национального парка Гранд-Титон в Вайоминге находится в местечке Колтер-Бэй. Там же, среди деревьев, расположена вонючая насосная станция для откачки канализационных вод. Эколог Джесси Барбер называет ее «дерьмонасосом». В эту особенную ночь под металлическим навесом насосной станции тихо сидит маленькая летучая мышь, освещенная фонариком Джесси. К спине мыши прикреплено крошечное, размером с рисовое зернышко, устройство. Это радиометка. Барбер прикрепила ее, чтобы отслеживать перемещения летучей мыши, а сегодня ночью решила пометить еще несколько особей.

Из-под навеса слышатся шорохи. Летучие мыши слетаются сюда с заходом солнца, некоторые запутались в сети, которую Барбер натянула между двумя деревьями. Она освобождает одну из особей. Студент Хантер Коул внимательно осматривает ее, чтобы убедиться, что она здорова и имеет достаточный вес для того, чтобы нести радиоаппаратуру. Потом наносит между лопатками немного медицинского клея и прикрепляет крошечное устройство. Барбер говорит, что это своего рода арт-проект под названием «траектория полетов летучей мыши». Через считанные минуты Коул отпускает мышь. Она ползет по стволу дерева и взлетает, уносят с собою в лес дорогое радиооборудование.

В это время команда Джесси Барбер уже осматривает другую особь, которая открывает пасть и обнажает удивительно длинные зубы. Это похоже на агрессию, но, на самом деле, летучая мышь испускает серию коротких ультразвуковых импульсов. Они слишком высоки, чтобы я мог их услышать. Но сами мыши улавливают ультразвук и, прислушиваясь к тому, как возвращается эхо, определяют объекты вокруг себя. С помощью эхолокации большинство летучих мышей ориентируются в пространстве и охотятся. Только две группы животных в совершенстве владеют этим методом: зубатые киты (дельфины, косатки и кашалоты) и летучие мыши. Эхолокация — это способ обманом заставить ваше окружение раскрыться. Если летучая мышь говорит «Марко», окружающий мир не может не сказать «Поло». И это отличается от того, как работают привычные нам органы чувств, которые улавливают стимулы напрямую.

Процесс эхолокации весьма необычен. Высокие звуки быстро теряются в воздухе, поэтому летучим мышам приходится кричать достаточно сильно, чтобы дать ощутимое эхо. Но эхо — это моментальный снимок, а добыча (насекомые) быстро движется. Поэтому летучая мышь выдает до 200 ультразвуковых импульсов в секунду.

Жизнь многих существ процветает в кромешной темноте.

Но темнота исчезает.

Джесси Барбер — сенсорный эколог. Она опасается, что люди загрязняют мир слишком большим количеством света в ущерб другим видам. Даже здесь, посреди национального парка, свет вторгается во тьму. Он исходит от фар проезжающих автомобилей, от люминисцентных ламп центра для посетителей, от фонарей на парковке. Стоянка освещена, как Уолмарт, и никто не подумал о последствиях для дикой природы.

Уличные фонари смертельны для многих летающих насекомых. Они зависают под источником света, пока не падают от истощения. И некоторые летучие мыши пользуются этим, питаясь дезориентированной добычей. Но более медленные виды, в том числе маленькие коричневые летучие мыши, держатся подальше от света, так как это делает их легкой добычей для сов. Свет вмешивается в жизнь сообществ животных, притягивая одних и отталкивая других, и это может привести к последствиям, которые трудно предсказать.

В качестве эксперимента Барбер убедила Службу национальных парков заменить все 32 уличных фонаря на парковке в Колтер-Бэй лампочками, меняющими цвет. Они могут излучать либо белый свет, оказывающий значительное влияние на поведение насекомых и летучих мышей, либо красный — который, похоже, не влияет на животных. Каждые несколько дней свет меняется. Коул устраивает для меня небольшую демонстрацию, переключив свет на красный. Сначала парковка выглядит пугающе, как будто мы попали в фильм ужасов. Но, когда глаза привыкают, я замечаю, что под лампами собирается меньше насекомых. Я смотрю еще дальше и вижу полосу Млечного Пути, пересекающую небо. Это до боли красивое зрелище, которого я никогда раньше не видел в Северном полушарии.

Каждое животное заключено в свой собственный сенсорный пузырь и воспринимает лишь мизерную часть огромного мира. Для обозначения этого пузыря есть хорошее слово — умвельт. Этот термин популяризовал зоолог Якоб фон Икскюль еще в 1909 году. Термин умвельт (от немецкого «окружающая среда») Икскюль использовал для обозначения части того окружения, которое животное может ощутить. Иными словами, область восприятия. Для клеща важно тепло тела и запах масляной кислоты, исходящий от кожи. Вероятно, он не знает о существовании иных стимулов, которые его не касаются. Умвельт ограничен, но для тех, кто в нем находится, он кажется всеобъемлющим. И эту иллюзию разделяют все живые существа.

Однако у людей есть уникальная способность понимать и оценивать умвельт других видов. За столетия изучения живых организмов мы многое узнали об их мирах. Но за это же время радикально изменили эти миры. Мы изменили климат и окислили океаны. Перетасовали дикую природу между континентами, заменив местные виды инвазивными. Наполнили тишину шумом, а ночь светом. Мы заставили разные виды животных жить в нашем умвельте. Мы заманили их в сенсорные ловушки.

Более 20 лет назад астроном Пьерантонио Чинзано создал с коллегами первый глобальный атлас светового загрязнения. Оказалось, что две трети населения мира живет в загрязненных светом местах, где ночи светлее естественной темноты на 10%. 40% людей на земле «купаются» в свете круглосуточно. В 2016-м атлас был обновлен, и обнаружилось, что все стало еще хуже. К тому времени 83% людей находились под освещением постоянно. Более трети человечества больше не могут видеть Млечный Путь. Мысль о том, что свет путешествует миллиарды лет из далеких галактик только для того, чтобы в последнюю миллиардную долю секунды быть размытым фонарями ближайшего торгового центра, угнетает.

Сенсорное загрязнение — это загрязнение разобщенности. Оно отделяет нас от космоса. Оно заглушает стимулы, связывающие животных с окружающей средой и друг с другом. Делая планету ярче и громче, мы поставили под угрозу сенсорную среду для бесчисленных видов. Это менее унизительно, чем вырубленные тропические леса и обесцвеченные коралловые рифы, но не менее трагично.

Каждый год 11 сентября в небо над Нью-Йорком устремляются два столба синего цвета в память о людях, погибших в башнях-близнецах. Каждый световой столб состоит из 44 ксеноновых ламп мощностью 7000 Вт. Их свет можно увидеть на расстоянии 60 миль. С более близкого расстояния вокруг световых столбов можно заметить тысячи маленьких пятнышек. Это птицы. Ежегодный памятный ритуал проходит во время осеннего сезона миграций, когда миллиарды певчих птиц совершают перелеты по ночному небу Северной Америки. Лучи становятся для них бестелесной клеткой. Птицы медленно кружат вокруг света и звонко кричат, а потом врезаются в близлежащие здания.

Этот памятный ритуал проходит раз в году. В другие дни свет льется в небо от спортивных стадионов, туристических достопримечательностей, нефтяных вышек, офисных зданий. Свет разгоняет тьму и притягивает перелетных птиц.

Детеныши морских черепах, подрастая, покидают темные очертания растительности дюн и устремляются к ясному горизонту океана. Но освещенные дороги и пляжи могут направить их в другую сторону, где их легко подберут хищники или собьют машины. Только во Флориде искусственное освещение ежегодно убивает тысячи детенышей черепах, которые выходят к пляжным кострам и на бейсбольные площадки. Искусственное освещение способствует глобальному сокращению насекомых. В 2014 году в рамках эксперимента на семи швейцарских лугах были установлены уличные фонари. После оказалось, что ночные насекомые-опылители посещали освещенные цветы на 62% меньше. Эти растения давали меньше плодов, несмотря на труды дневной смены пчел и бабочек. Насекомые с водными личинками, такие как подёнки и стрекозы, бесплодно откладывают яйца на мокрых дорогах, окнах и крышах автомобилей, поскольку они отражают свет так же, как водоёмы.

Широкое распространение света в ночное время является уникальной антропогенной силой. Суточные и сезонные ритмы света и тьмы оставались практически неизменными на протяжении всего эволюционного времени и начали давать сбой лишь в 19 веке. Но свет — не единственный фактор. Цвет тоже имеет значение. Красный почти не влияет на летучих мышей и насекомых, но может приманивать перелетных птиц. Желтый не беспокоит черепах и большинство насекомых, но может навредить саламандрам. Ни одна длина цветовой волны не идеальна, но хуже всего синий и белый. Синий свет нарушает работу биологических часов и сильно привлекает насекомых. Он также легко рассеивается, увеличивая распространение светового загрязнения. Однако его производство дешево и эффективно. Новое поколение энергоэффективных белых светодиодов содержит много синего света, и мир может полностью перейти на них с традиционных желто-оранжевых ламп. С энергетической точки зрения это будет победой, но увеличит объем глобального светового загрязнения в два или три раза.

Световое загрязнение больше не является только городской проблемой. Свет проникает даже в места, которые должны быть минимально затронуты человеческим влиянием — например, в национальные парки.

Настоящую тьму трудно найти. Как и истинную тишину.

Солнечным апрельским утром в Боулдере, штат Колорадо, я поднимаюсь на скалистый склон холма на высоте около 6000 футов над уровнем моря. Здесь блаженно тихо. Вдали от городского шума звуки природы становятся более слышимыми. На склоне холма шебуршит бурундук. Крылья кузнечиков щелкают во время полета. Дятел стучит клювом по стволу. Ветер проносится мимо. Но я слышу и то, как вдали по шоссе проезжают машины. Замечаю рев двигателей самолета над головой. Курт Фриструп, занимающийся пешим туризмом с 1960-х годов, уверяет, что за это время выбросы самолетов увеличились почти в семь раз. До выхода на пенсию Фриструп работал ученым в отделе звуков природы и ночного неба Службы национальных парков, которая занимается изучением природных звуковых ландшафтов. Звук, в отличие от света, невозможно обнаружить спутниками, но команда попыталась нанести его на карту. Фриструп и его коллеги годами таскали записывающие устройства по всей Америке, сделав полтора миллиона записей. Они обнаружили, то на 63% охраняемых природных территорий уровень фонового шума в два раза выше из-за человеческой деятельности. Главные виновники — дороги, самолеты, добыча нефти и газа, горнодобывающая и лесная промышленность. Под акустической атакой находятся даже особо охраняемые территории.

В городах (и не только в американских) все еще хуже. По данным 2005 года две трети европейцев находились в шуме, равном постоянным дождям. Акустический мусор затрудняет жизнь животных, которые общаются посредством криков и песен. Ученые обнаружили, что шумные районы Лейдена в Нидерландах заставляют синиц петь на более высоких частотах; соловьи в Берлине вынуждены петь свои мелодии громче, чтобы их было слышно в окружающем грохоте. Городской и промышленный шум также может изменять время пения птиц, подавлять сложность их голосов и мешать им находить себе пару. Шумовое загрязнение маскирует не только звуки, которые животные намеренно издают, но и паутину непреднамеренных звуков, объединяющих сообщества. Посторонние звуки заглушают хищников, заставляя животных и птиц проводить больше времени в поисках безопасного места, чем в поисках еды (а недостаток веса затрудняет миграцию). Шум заставляет подземных животных реже выходить на поверхность. Хищники проваливают свои атаки.

Даже моря не гарантируют тишину. Естественные звуки моря давно заглушены скрипом рыболовных снастей, отрывистыми ударами сейсмических зарядов, сигналами военных гидролокаторов и звуками кораблей. С 1945 по 2008 год мировой флот увеличился более чем втрое и начал перевозить в 10 раз больше грузов на более высоких скоростях. За последние 50 лет корабли увеличили уровень низкочастотного шума в океане в 32 раза. Поскольку гигантские киты могут жить сто лет или более, вероятно, сегодня существуют киты, которые лично испытали на себе этот растущий подводный шум. Когда ночью проходят корабли, горбатые киты перестают петь. Крабы перестают питаться, каракатицы меняют цвет, стрекоз легче ловить. «Если бы я сказал, что собираюсь увеличить уровень шума в вашем офисе на 30 децибел, вам пришлось бы носить беруши, — говорит Хильдебранд. — Мы проводим такой шумовой эксперимент на морских животных, какой никогда не позволим проводить на самих себе».

Чувства, которые исправно служили своим владельцам миллионы лет, теперь мешают им. Гладкие вертикальные поверхности, которых нет в природе, отражают эхо, похожее на звук открытого пространства. Может быть, поэтому летучие мыши так часто врезаются в окна. Пластиковые отходы в океане привлекают морских птиц, которые стремятся к диметилсульфиду — химическому веществу с запахом морских водорослей (90% морских птиц глотают пластик). Ламантины умеют улавливать изменения течения в воде, но не успевают уловить движение быстро движущегося катера (пятая часть смертей ламантинов Флориды — столкновение с моторными лодками). Пестициды в воде притупляют обоняние лосося и мешают его миграции, а акулы путают высоковольтные провода на дне моря с закопанной добычей, так как ориентируются на слабые электрические поля…

Животные могут адаптироваться, но это не всегда возможно. Уровни светового и шумового загрязнения удваиваются каждые несколько десятилетий, и те, кто полагается на свои специализированные сенсоры, просто не могут перенастроить весь свой умвельт. Наш сенсорный пузырь защищает нас от осознания этих потерь, но не защищает от последствий. Попытки понять чувства других существ могут помочь нам осознать, как мы меняем мир природы, и указать способы его спасения. И такие примеры уже есть. В 2016 году морской биолог Тим Ламонт отправился на Большой Барьерный риф, где наблюдал, как кораллы из-за нагревания воды вытеснили симбиотические водоросли, за счет которых питались. Ослабевшие коралловые рифы потеряли не только цвет, но и звук. Щелкающие креветки больше не щелкали, рыба-попугай не издавала своего хрустящего звука. Обычно на шум тянулись молодые рыбки, но молчаливые рифы стали гораздо менее привлекательными. Водоросли, которыми питались рыбы, могли бесконтрольно разрастись и окончательно погубить кораллы. Ламонт установил громкоговорители, которые проигрывали записи звуков здоровых рифов, и эти участки стали более обитаемыми. Рыбы не только приплывали сюда, привлеченные звуками, но и оставались, чтобы сформировать сообщество. Этот эксперимент показал, чего могут добиться люди, если посмотрят на мир глазами животных.

Эксперимент Ламонта стал возможен только потому, что команде удалось записать звуки здоровых рифов до того, как они были обесцвечены. Природные сенсорные пейзажи все еще существуют. И еще есть время сохранить и восстановить их, прежде чем последнее эхо затеряется в памяти.

Источник