Немецкий экономист Сильвио Гезелль, которого называют «забытым пророком», утверждал, что общество и экономика могли бы процветать, если бы деньги стали скоропортящимся товаром. Известный журналист Джейкоб Бейнэм, лауреат National Magazine Awards, грантополучатель Пулитцеровского центра, который в своих статьях стремится раскрыть опыт человека в кризисное время, написал лонгрид об идеях Гезелля. Бейнэм заинтересовался, есть ли связь между деньгами и справедливостью. «Идеономика» публикует перевод статьи с сокращениями*.
Несколько недель назад мой девятилетний сын Тео изобрел бумажную валюту, чтобы облегчить торговлю в своем «магазине». Как успешный капиталист, он выставил на продажу целый ряд закладок, наспех сделанные из бумаги и скотча. На закладках были написаны лозунги: «Любовь», «Я у власти» и «Добыча, деньги, деньжата, наличные».
Закладками заинтересовался Джулиан, шестилетний брат Тео. И тот с удовольствием согласился продать их ему по доллару за штуку. «Погоди, — крикнул я из другой комнаты. — Ты ведь не собираешься продавать их за реальные деньги?» (государственное вмешательство, знаю).
Тео неохотно подтвердил, что не собирается. После некоторых раздумий он реализовал новую схему: теперь его брат мог «печатать» собственные деньги с помощью бумаги и маркера. Каждая купюра становилась законным платежным средством после того, как Джулиан трижды писал на ней «Я умею писать». Если он ошибался, то купюра становилась недействительной. Тео объяснил это так: «Деньги должны иметь какую-то ценность, а иначе можно было бы запросто напечатать миллионы долларов». Младший брат поворчал но все же отдал свое богатство за закладку. Тео сунул деньги в карман, торговля началась.
Что такое деньги?
История денег полна творчества и причудливой логики, как пишет Джейкоб Гольдштейн в книге «Деньги. Увлекательная история самого почитаемого и проклинаемого изобретения человечества». До появления денег люди полагались на бартер — неудобную систему «обоюдного совпадения желаний». У меня есть пшеница, а у вас мясо, и мы могли бы заключить сделку. Но для этого мне нужно хотеть ваше мясо, а вам — мою пшеницу. Это крайне неэффективно.
Во многих культурах определенные ценные предметы служили для выкупа невесты, покаяния, жертвоприношения. Это могли быть раковины каури или крупный рогатый скот, зубы кашалота или кабаны. Такие предметы выполняли две функции денег: служили расчетной единицей и средством сбережения. Недостатки бартерной системы не позволяли им выполнять третью функцию — выступать в качестве средств обмена, нейтрального ресурса, который можно было бы обменять на товар.
Денег, выполнявших все три функции, не существовало примерно до 600 г. до н.э., когда в Лидии (территория современной Турции) были созданы первые монеты — кусочки из золота и серебра с отчеканенным львом. Идею подхватили в Греции, где люди стали обменивать свои товары на монеты. Вскоре деньги стали платой за труд — они заменили плату едой, жильем и одеждой. У людей появилась возможность оставлять работу с плохими условиями труда и искать ту, которая нравится больше. Но это не всех порадовало. Аристотель, например, беспокоился о том, что греки в погоне за монетами теряют что-то важное. Очень быстро богатство человека стало определяться не только трудом и умениями, а еще и хитростью. Однажды летом философ Фалес предсказал, что в Греции будет хороший урожай оливок. Еще до их созревания он взял в аренду все прессы, с помощью которых из оливок выдавливали масло. А когда люди пришли к нему со своим урожаем, разбогател. Сегодня мы могли бы назвать это деловым чутьем.
По мере своего развития деньги становились все более символическими. Первые бумажные деньги действовали как долговые расписки, их всегда можно было обменять на металлические монеты. Однако в конце 13 века монгольский император Хубилай-хан изобрел бумажные деньги, ничем не обеспеченные. Они считались деньгами, потому что так повелел император. И люди поверили. И подобное доверие случалось не раз, особенно с изобретением фондового рынка, центральных банков и криптовалют. Для большинства людей в развитом мире деньги — это строки данных. Они абстрактны и абсурдны. Это система убеждений, язык, общественный договор. Деньги – это доверие. Но правила не высечены на камне.
Как увидел проблему один немец
Более века назад немецкий предприниматель, экономист-самоучка Сильвио Гезелль предложил радикальную реформацию денежной системы. Он хотел денег, которые постепенно утрачивают ценность. Он считал, что привычные обществу его современников деньги не являются достаточным средством обмена. Человек с полным карманом денег и человек с полным мешком продукции — это две разные ценности, даже если рынок согласен с тем, что продукцию можно менять на деньги. По мнению Гезелля, только деньги, которые устаревают, как газета, гниют, как картошка, ржавеют, как железо, и испаряются, как эфир, могут обмениваться на газеты, картофель, железо и эфир.
Гезелль родился в 1862 году на территории современной Бельгии. В семье было девять детей, он был седьмым. Из-за того, что родители не могли оплачивать его обучение, он вынужден был оставить школу и устроиться на работу в почтовую службу. В 20 лет Гезелль уехал в Испанию, а потом в Аргентину, где основал компанию по импорту медицинского оборудования и завод по производству картонных коробок.
В 1880-х Аргентина была на подъеме. Используя капитал, предоставленный Европой взаймы, страна инвестировала в железные дороги и другую инфраструктуру, направленную на открытие своих ресурсов международной торговли. Однако дивиденды по этим проектам приходили медленно, и страна с трудом обслуживала свой долг. Тем временем инфляция обесценивала валюту, а реальная заработная плата рабочих снижалась. В 1890 году Аргентина объявила дефолт по государственному долгу размером почти в 48 миллионов фунтов стерлингов. ВВП Аргентины за год упал на 11%, и страна погрузилась в глубокую рецессию.
Пытаясь вылечиться от экономических недугов, правительство Аргентины начало дефляционную политику. Как результат — рост безработицы и неопределенность, из-за чего люди стали копить деньги, а не тратить. Экономика страны встала. Гезелль считал, что денег было достаточно, но их свойства — накопительность и долговечность — мешали обращению. Когда нет доверия, деньги уходят с рынка. От этого дисбаланса страдают те, кто живет своим трудом.
Если я пойду на рынок, чтобы продать бушель огурцов, когда стоимость продуктов питания падает, покупатель может не купить их, потому что захочет сделать это на следующей неделе по более низкой цене. Моих огурцов не хватит на неделю, поэтому я вынужден снизить цену. Может возникнуть дефляционная спираль. Французский экономист Пьер-Жозеф Прудон выразил это так: «Вы думаете, что деньги — это ключ, открывающий ворота рынка. Это неправда: деньги — это засов, который их запирает».
Пороки денег еще более велики, писал Гезелль. Когда малые предприятия берут кредиты у банков, они должны платить банкам проценты, а это означает, что они вынуждены повышать цены на свои товары или снижать заработную плату работникам. Таким образом, проценты представляют собой частную выгоду за счет общественных издержек. На практике те, у кого есть деньги, становятся богаче, а те, у кого их нет, становятся беднее. И экономика полна таких примеров.
Чтобы исправить социальную и экономическую несправедливость, Гезелль советовал изменить природу денег, чтобы они отражали долговечность товаров, на которые обмениваются. Он придумал форму денег с истекающим сроком годности, свободную валюту — фрейгельд. В теории это должно было работать так: 100-долларовая банкнота фрейгельда должна иметь на оборотной стороне 52 датированных отсека, куда владелец должен каждую неделю прикреплять десятицентовую марку, чтобы купюра по-прежнему стоила 100 долларов. Если вы решите хранить ее целый год, вам придется прикрепить к ее оборотной стороне 52 марки стоимостью 5,2 доллара. Таким образом, ежегодно банкнота обесценивается на 5,2% за счет того, кто ее хранит.
В этой системе стоимость денег была бы индивидуальной, а доход, который они создавали, общественной выгодой. Правительство могло бы уменьшить сумму дополнительных налогов и эффективнее поддерживать безработных. Деньги можно было бы положить в банк на хранение, при этом они сохраняли бы свою ценность, поскольку ответственность за дополнительные марки перешла бы банку. Чтобы избежать этого бремени, банк стремился бы выдавать займы — то есть перекладывать ответственность за сохранение ценности денег на других.
Свободные деньги циркулировали бы со скоростью игры в «горячую картошку». Больше не было бы «нетрудового дохода» ростовщиков, разбогатевших на процентах. Вместо этого экономический успех человека напрямую зависел бы от качества работы и силы идей. Гезелль предполагал, что это создаст дарвиновский естественный отбор в экономике.
Новый «естественный экономический порядок» должен был сопровождаться реформированием землевладения — «свободной землей», — отменой частной собственности на землю. Гезелль предполагал, что правительство выплатит землевладельцам компенсацию, а потом будет получать от них арендную плату, которую можно использовать для покрытия государственных расходов и создания аннуитетов для женщин, чтобы помочь им добиться экономической независимости.
Хотя многие считали Гезелля анархическим еретиком, его идеи были поддержаны крупнейшими экономистами того времени. В своей книге «Общая теория занятости, процента и денег» Джон Мейнард Кейнс посвятил Гезеллю пять страниц, назвав его «незаслуженно забытым пророком».
И это действительно произошло
Сильвио Гезелль умер от пневмонии в 1930 году в возрасте 67 лет. В том же году владелец бездействующей угольной шахты недалеко от баварского города Шваненкирхен тщетно пытался получить кредит в банке, чтобы снова начать добычу. Загнанный в тупик представителями традиционной финансовой системы, он обратился в Ассоциацию бирж Вара, группу, созданную для претворения идей Гезелля в жизнь. Группа согласилась выплатить владельцу шахты 50 000 вара — обесценивающуюся валюту, эквивалентную 50 000 рейхсмарок.
Затем владелец шахты собрал безработных горняков и спросил, вернутся ли они на работу, но не за законное платежное средство, а за эту новую валюту. Они согласились, так как любые деньги лучше, чем их отсутствие. Владелец шахты закупил на складах, которые уже использовали вара как валюту, продукты питания, одежду, товары для дома, и горняки могли приобретать их на свою зарплату. Вскоре другие предприятия в городе захотели опробовать ту же схему. Поскольку валюта обесценивалась на 1% в месяц, все стремились с нею расстаться, и оборот денег был быстрым. Вара полностью заменила рейхсмарку в некоторых округах, и это встревожило крупные банки и правительство. Свободная валюта была запрещена.
Два года спустя, в австрийском городе Вергль идеи Гезелля вновь воплотились в жизнь. В 1932 году мэр Вергля разработал план, согласно которому австрийские шиллинги будут заменены сертификатами, которые обесцениваются на 1% в месяц. Горожане, нанятые на ремонт дорог, установку фонарей и строительство моста, получали сертификаты вместо зарплаты, и они быстро распространились по всей системе экономики. Люди платили налоги заранее, чтобы успеть до обесценивания валюты. За год сертификаты в среднем обменивались 463 раза, а обычный шиллинг — только 21 раз.
Экспериментом под названием «Чудо Вергля» заинтересовались мэры других городов. Аналогичные программы были внедрены в 200 общинах Австрии. Однако очень быстро были отменены, так как, по мнению властей, подрывали эмиссионную способность национального банка. Идеи Гезелля пытались претворить в жизнь в США и Канаде. В 1932 году в Хавардене, штат Айова, в обращение было введено ограниченное количество почтовых марок для оплаты общественных работ. В том же году аналогичная программа была развернута в Анахайме, Калифорния. В 1933 году штат Орегон попытался напечатать почтовые сертификаты на сумму 80 миллионов долларов, но Казначейство США остановило эту попытку.
В 1933 году экономист Ирвинг Фишер, называвший себя «скромным учеником Сильвио Гезелля», пытался уговорить президента Франклина Делано Рузвельта принять национальную почтовую марку и даже убедил сенатора от Алабамы внести законопроект, который позволил бы выпустить до 1 миллиард долларов в обесценивающейся валюте. До голосования дело так и не дошло. Рузвельт, готовившийся отказаться от золотого стандарта, беспокоился, что любые дальнейшие экономические инновации окажут слишком дестабилизирующее воздействие.
Что это значит сегодня
«Идея Гезелля об обесценивании денег противоречит всему, что мы когда-либо знали о желательных свойствах денег», — заявлял Дэвид Андольфатто, бывший старший вице-президент Федерального резервного банка Сент-Луиса и заведующий экономическим факультетом университета Майами. Но во время экономического спада, последовавшего за пандемией, Андольфатто осознал потенциальную ценность обесценивающихся денег во время кризиса. Чеки помощи, которые правительство разослало домохозяйствам, не сразу оказали желаемый эффект по стимулированию экономики, потому что многие люди копили, а не тратили их. «В этом парадокс бережливости», — объяснил Андольфатто. Что хорошо для отдельного человека, плохо для всех.
«А что, если мы дадим им чеки со сроком годности?», — задался вопросом Андольфатто. В статье, которую он написал в 2020 году, он назвал эту концепцию «кредитами на горячие деньги». Он отметил, что когда экономика впадает в кризис, происходит «нарушение координации», когда одни люди перестают тратить, а другие перестают зарабатывать. Удержание денег во времена страха создает самоисполняющееся пророчество, еще больше подавляя экономику. Итак, может ли идея Гезелля об истечении срока действия денег стать лекарством?
«Результат зависит от диагноза, — сказал мне Андольфатто. Это похоже на то, как врач вводит лекарство здоровому человеку и больному. Вы вводите препарат, и он имеет некоторые побочные эффекты. Если человек здоров, вы не сделаете его здоровее. Вы можете сделать только хуже. Но если он заболеет, то лекарство ему поможет».
Проблема, по словам Андольфатто, заключается в том, что выдача чеков с истекающим сроком действия нанесет ущерб тем, у кого мало сбережений. Люди, у которых есть деньги в банке, будут использовать свои «горящие» чеки как обычные деньги. А люди, не имеющие сбережений, могут обнаружить, что исчезающие деньги вынуждают их тратить сверх нужды и мало что делают для стабилизации финансового положения.
«Деньги как средство обмена должны также быть средством сбережения», — говорит Виллем Бьютер, бывший главный экономист Citigroup. В экономике Гезелля, продолжает он, богатые будут просто хранить свое богатство в другой форме — например, в золотых слитках или лодках, — которые можно будет конвертировать в деньги, когда они захотят совершить сделку.
По мнению Бьютера, эти идеи могут быть применены в безналичной экономике. Но трудно себе представить, как сегодняшнее правительство могло бы практически ввести налог Гезелля на твердую валюту: «Вы должны конфисковать деньги, если на них нет штампа. Это было бы довольно жестоко».
В 1938 году Маслоу, который позже прославился своей «иерархией потребностей», провел шесть недель с народом сиксика в провинции Альберта. Он обнаружил сообщество, в котором богатство не измерялось деньгами или собственностью. «Самый богатый человек в их глазах — это тот, у кого почти ничего нет, — писал он, — потому что он все отдал».
Для большинства из нас сегодня деньги – это гарантия. Мы живем в культуре, в которой обеспечение безопасности имеет первостепенное значение. Нам говорят: копите деньги на лечение, на то, чтобы отправить детей в колледж, на пенсию. Но можно ли иметь какую-либо гарантию (деньгами или чем-либо еще) нашей безопасности?
В своей новой книге «Эпоха незащищенности» Астра Тейлор пишет: «Сегодня многие способы, которыми мы пытаемся обезопасить себя и наше общество — деньги, собственность, имущество, полиция, армия — имеют парадоксальное свойство подрывать ту самую безопасность, к которой мы стремимся, и ускорять ущерб, нанесенный экономике, климату и жизням людей». Негативные последствия беспрепятственного накопления богатства очевидны всем. Нарушения прав человека, коррупция и опустошение планеты – все это оправдывается деньгами. Можно представить множество реинкарнаций денег, служащих разным ценностям. Установление платы за выбросы углекислого газа является одним из способов компенсировать экологический ущерб, нанесенный экономическим ростом. Всеобщий базовый доход и бесплатное высшее образование помогут перераспределить и уравнять финансовый и социальный капитал.
Есть и более радикальные вопросы: что, если деньги, накопленные вами за всю жизнь, умирали бы вместе с вами? Что, если актуарии определяли бы сумму денег, необходимую людям для комфортной жизни, а доходы были бы ограничены? Как выглядел бы мир, в котором пылкий труд, а не только удача, географическое положение и привилегии, определял бы богатство человека?
Гезелль считал, что капитализм победил коммунизм, но он признавал недостатки победившего экономического порядка. «Выбор лежит между прогрессом и гибелью», — писал он. Является ли его идея об исчезающей валюте более абсурдной, чем та система, которую мы унаследовали? Возможно, его величайшим вкладом является напоминание нам о том, что правила денег можно изобрести заново.
*Данная статья является частным мнением и может не совпадать с мнением редакции.