Доктор медицины Карл Марси, автор книги «Перепрошивка: как защитить свой мозг в цифровую эпоху», о том, чем жертвуют подростки, погруженные в виртуальный мир.
Когда я был подростком, телевизор считался устройством для развлечения, телефон — устройством для коммуникации, а компьютер — устройством для повышения производительности. Сегодняшние подростки ожидают, что каждое устройство должно обеспечивать всё это и даже больше. Они тратят больше времени на просмотр и взаимодействие с мобильными мультимедийными устройствами, средствами коммуникации и технологическими гаджетами, чем любое другое поколение в истории человечества. И этим все сказано.
Гаджеты обеспечивают детям младшего школьного возраста и подросткам доступ к несметному числу возможностей — не только к развлечениям, каналам коммуникации и информации, но и к созданию собственного контента и коммерции. Взрослому, который помнит времена, когда телефонные аппараты висели на стене, а трубки были связаны с ними проводом, нынешние подростки могут казаться постоянно погруженными в новые онлайновые миры.
Это порождает образ современного подростка, который неутомимо общается по нескольким каналам и делает сразу множество дел. Он может одновременно бродить по сети, обмениваться мгновенными сообщениями с друзьями и играть в электронные игры на одном мобильном устройстве. Цифровой абориген легко переключается с задачи на задачу, с экрана на экран, а его жизнь, как и жизнь сверстников, глубоко интегрирована в киберпространство. Однако соответствует ли этот образ реальности?
[…]
Понятно, что подростки используют медиаресурсы с разными целями. Некоторые из них — заядлые игроки, другие больше смотрят видео, а есть и такие, которые предпочитают читать цифровую литературу. Намного менее разнообразно использование цифровых медиаресурсов для общения. Цифровая эра изменила характер нашей коммуникации, причем сильнее всего это проявилось у подростков. Они самые активные пользователи систем обмена текстовыми и мгновенными сообщениями, отправляющие в среднем более сотни сообщений в день. По некоторым оценкам, это в десять раз больше, чем у взрослых в возрасте 55 лет и старше. За пределами школы подростки общаются с помощью текстовых сообщений чаще, чем другими способами, включая личное общение.
Цифровая коммуникация подростков, помимо прочего, высоко фрагментирована, поскольку общение происходит с помощью не только текстовых сообщений, но и приложений вроде WhatsApp и Kik , а также таких платформ для обмена видео, как Live.me, YouTube и TikTok. Нередко подростки ведут одновременно несколько бесед с разными группами друзей, используя ряд приложений и социальных сетей, о которых их родители могут даже не знать. Между тем вся эта переписка идет в то время, как они смотрят видео, слушают музыку или делают домашнее задание.
Увеличение экранного времени и цифровая коммуникация уже почти 20 лет вызывают вопросы и заставляют ученых исследовать их влияние на развивающийся мозг подростков. Полученные результаты как минимум неоднозначны и нередко указывают на вызывающие тревогу последствия.
Одна из сфер исследования — это привязанность.
Привязанность в раннем возрасте служит хорошим предиктором здоровых отношений во взрослой жизни, и увлечение гаджетами в детстве может негативно сказываться на привязанности. Теперь вполне резонно задаться вопросом: наблюдаются ли такие же результаты в подростковом возрасте? В определенной мере на этот вопрос отвечает выполненный в 2010 г. в Новой Зеландии анализ опросов более 4000 молодых людей в возрасте 19 лет, проведенных в 1987 и 2004 гг. Исследователи оценивали изменение привязанности с учетом корреляции между экранным временем подростков и качеством их отношений с родителями и сверстниками. Им удалось выявить влияние как потребления медиаконтента в целом, так и потребления нового цифрового контента на основе сравнения подростков, опрошенных в 1987 г., с опрошенными в 2004 г.
Более высокие уровни потребления медиаконтента оказались связанными с более низкой привязанностью подростков к родителям в обоих случаях. По данным опроса 2004 г., пристрастие к компьютеру и видеоиграм приводит к таким же результатам, что и бесконечное сидение перед телевизором. Значительное потребление цифрового контента также коррелирует с низкой привязанностью к родителям и сверстникам. В отличие от этого, в выборках 1987 и 2004 гг. чтение книг и выполнение домашних заданий сопровождается противоположным эффектом — усилением привязанности к родителям.
Хотя это исследование и указывает на взаимосвязь потребления медиаконтента и отношений, в очередной раз подчеркну, что корреляцию не следует принимать за причинно-следственную связь. Кроме того, опросы проводились до превращения смартфонов в неотъемлемую часть жизни подростков. Так или иначе, более современные исследования продолжают демонстрировать очевидную связь между использованием цифровых технологий и проблемами в области психики и общего состояния здоровья.
Новые исследовательские работы также углубляют наше понимание сложных аспектов поведения в цифровом медиапространстве. Наглядным примером служит связь пристрастия подростков к обмену текстовыми сообщениями и успеваемости в школе. Исследование 2017 г. определяет пристрастие к текстовым сообщениям как частую переписку, которая не поддается контролю и мешает выполнению других задач, таких как повседневные дела и выполнение домашних заданий. Подростки с таким пристрастием испытывают сильное беспокойство, когда им запрещают заниматься перепиской, а само пристрастие к текстовым сообщениям имеет прямую связь с более низкой успеваемостью в школе. В то же
время у тех, кто способен умерить свою страсть к переписке, успеваемость не особенно страдает. Это говорит о том, что некоторые подростки могут успешно ориентироваться в цифровой среде. К несчастью, подростки зачастую не слишком сильны в самоконтроле из-за недостаточно развитой префронтальной коры. А технологические компании хорошо знают, как играть на импульсивности и незащищенности молодых людей.
Страх пропустить что-то важное и эмоциональные качели социальных сетей
Джейн — 15-летняя девушка, страдающая от прыщавости и мечтающая о подходящем спутнике для выпускного бала. Как и многие другие подростки, она использует социальные сети для общения с друзьями весь день напролет и частенько до поздней ночи. В последнее время она заметила, что девушки из ее школы выставляют напоказ свои фото в бикини на пляже в весенние каникулы. Это встревожило ее. Почему ей не предлагают присоединиться? И почему она выглядит не так в купальнике? Глядя на себя в зеркало, Джейн решает, что она не соответствует необходимым требованиям. Возможно, если поголодать с месячишко и тренироваться каждый день, то ей удастся улучшить свой образ. Но, посидев несколько дней на диете, она понимает, что долго не выдержит, да и тренировки тоже не для нее. И Джейн возвращается к своим старым привычкам до тех пор, пока сладкозвучные песни социальных сетей не привлекут ее внимание снова и не заставят задуматься о том, что она должна быть кем-то другим.
Социальное сравнение, круг друзей в сети и эмоциональные перепады давно стали частью жизни подростков. Переживания из-за своего внешнего вида могут быть всепоглощающими. Однако до повсеместного распространения цифровых медиаресурсов и средств коммуникации было намного труднее узнать о том, что ты не дотягиваешь до некоего воображаемого стандарта. В условиях, когда количество информации невероятно выросло, а отфильтрованные и специально подобранные картины из жизни подростков выкладываются в сети непрерывно, сравнений избежать крайне сложно. Доступ к примерам стереотипного поведения ровесников и откликам на них открывается мгновенно, повсеместно и в любой момент, порождая новые виды тревоги, например страх пропустить что-то важное, или FOMO.
[…]
Для Джейн и миллионов других подростков ситуация быстро усложняется. Подчеркну, что в социальном сравнении нет ничего нового, оно неизбежно возникает, когда подростки отдаляются от родителей, проводят больше времени со сверстниками и пробуют примерить на себя рискованное поведение. Однако очень многое изменилось. По словам Виктора Страсбургера, педиатра и специалиста по подростковой медицине, «дети обычно сравнивали себя с ровесниками в школе или смотрели по телевизору на Фонзи из сериала “Счастливые дни” и думали: “Да, а я ведь не такой крутой, как Генри Уинклер”». Набор образцов для сравнения был сравнительно небольшим. Теперь же подростки входят в социальные сети и сразу получают возможность сравнивать себя с бесконечными группами ровесников и сетевыми знаменитостями.
Какое влияние оказывают эти общедоступные, мгновенные цифровые социальные сравнения на мозг подростков? Лорен Шерман, исследовательница пользовательского восприятия, ранее сотрудничавшая с Детским цифровым медиацентром Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, привлекла группу подростков, размещавших в сети снимки различных объектов, к участию в исследовании мозга. Этим подросткам демонстрировали 140 изображений на экране компьютера, в число которых входили 40 их собственных снимков, и одновременно проводили сканирование мозга. В процессе исследования использовалось три типа фотографий: снимки, размещенные в сети участниками, «нейтральные» снимки, такие как изображения разнообразной еды, и «рискованные» снимки, включая сцены потребления алкоголя и курения, а также подростков в вызывающей одежде. Рядом с каждым фото располагалось число. Участникам говорили, что это количество лайков, поставленных в сети их сверстниками. В действительности количество лайков задавали исследователи, причем так, чтобы одна половина участников видела большие числа у каждого фото, а другая — значительно меньшие. Цель заключалась в оценке воздействия воображаемой популярности на мозг подростков независимо от типа фотографий. Участникам, кроме того, предлагали кликнуть по фотографиям, которые им особенно
понравились.
Когда подростки видят большое число лайков на собственных фотографиях или фотографиях, предположительно размещенных сверстниками в вымышленной социальной сети, в их мозге активируются те же центры вознаграждения, которые возбуждаются под влиянием шоколада, алкоголя, наркотиков и секса. На поведение подростков также сильно влияет количество лайков на фото. Они чаще кликают по снимкам независимо от их типа, когда число лайков высоко. Примечательно, что, когда подростки смотрят на снимки с рискованным поведением, области, связанные с когнитивным контролем (включая префронтальную кору), активируются у них слабее, чем при разглядывании нейтральных фотографий.
Какой из этого следует вывод? Даже число, помещенное рядом с фотографией, может влиять на уязвимый мозг подростка. Кроме того, просмотр снимков с рискованным поведением с большим количеством лайков, по всей видимости, повышает активность областей мозга, связанных с вознаграждением, и одновременно понижает активность областей, связанных с самоконтролем, — именно к такой модели активности хорошо приспособлен мозг подростков. В ответ на вопрос о результатах Шерман заметила, что онлайновые лайки представляют новый вид давления со стороны сверстников: «В прошлом подростки формировали собственное мнение об отношении каждого в их окружении. Что касается лайков, то здесь вариантов нет».
Другие исследования отмечают, что современные подростки выросли в цифровую эру со всеми вытекающими последствиями. Так, опрос 2016 г. показал, что 50% подростков чувствуют «зависимость» от своих гаджетов, а 24% сообщают о потребности в постоянном доступе к телефонам. В 2018 г. более 80% молодых людей в возрасте 13–17 лет говорили о том, что социальные сети позволяют им поддерживать более тесную связь с друзьями, однако 45% при этом испытывали значительный стресс в сети, а 40% — психологическое давление, заставлявшее заботиться о создании исключительно положительного сетевого образа.
В одной из научных работ говорится, что значение имеют типы взаимодействия подростков в сети. Например, исследование учеников средней школы показало, что использование сети для общения и укрепления связей с «высококачественными» друзьями положительно сказывается на самоидентификации подростков. Однако им также приходится размещать фотографии и комментарии, не соответствующие их внутренним убеждениям, и поддерживать контакты с «низкокачественными» друзьями при участии в кибербуллинге. Такое поведение оказывает негативное влияние на самоидентификацию. По данным последующего опроса подростков в 2018 г., социальные сети способствуют формированию как чувства близости и самоутверждения, так и чувства отстраненности, страдания и зависти, приводя к тому, что авторы называют эмоциональными качелями.
[…]
Еще больше многозадачности в медиапространстве
Не так уж трудно представить, как 15-летняя девушка делает домашнее задание. Она лежит на кровати с раскрытым учебником, наушниками и смартфоном в руке. Можно не сомневаться, что она находится на связи с друзьями в социальной сети и ничто не удерживает ее от ведения переписки в промежутках между попытками сфокусироваться на задании. Родители периодически заглядывают в ее комнату и видят, что их дочь усердно учится — ведь она выглядит очень занятой. Это классический образ многозадачного подростка, который одновременно просматривает веб-сайты, общается в сети, непринужденно играет и делает домашнее задание.
Многозадачность в медиапространстве стала такой распространенной привычкой, что мало кто из нас, независимо от возраста, осознает, как часто мы погружаемся в нее. Однако на эту привычку стоит обратить внимание. Многозадачность серьезно сказывается на когнитивных способностях и успеваемости маленьких детей. То же самое можно сказать и о подростках. Ученики последних классов, использующие Facebook (запрещен в России) и мессенджеры при выполнении домашних заданий или в школе, рискуют получить более низкие оценки.
Факты прямо говорят, что число подростков в этой группе риска растет. Некоторые из этих фактов предоставил Дон Робертс, специалист в области коммуникаций, который еще в 1980-х гг. исследовал влияние на детей описаний сцен насилия в средствах массовой информации. Надо заметить, что Робертс не является противником потребления медиаконтента молодыми людьми. Он считает, что медиаресурсы делают сегодняшних детей более толерантными к культурным различиям и помогают изолированным детям устанавливать значимые социальные связи. Вместе с тем его беспокоит потенциальный риск распространения многозадачности в медиапространстве.
Робертс был соавтором двух масштабных исследований, в которых участвовали более 2000 школьников в возрасте от 8 до 18 лет. Результаты первого из них, опубликованные в 2005 г., ясно продемонстрировали усиление феномена многозадачности у молодежи. Робертс с коллегами обнаружил, что дети, хотя и посвящали медиаресурсам шесть с половиной часов в день, находились под воздействием медиаконтента в течение восьми с половиной часов. Иными словами, более четверти времени они использовали одновременно более одного мультимедийного устройства. По словам трети подростков, участвовавших в исследовании, они использовали несколько устройств «львиную долю времени». При этом те, кто потреблял больше медиаконтента в целом, были более склонными к многозадачности в медиапространстве.
Второе исследование, проведенное пять лет спустя, показало, что учащиеся старших классов значительно увеличили потребление медиаконтента, причем в определенной мере в результате повышения уровня многозадачности почти в два раза. К 2010 г. они потребляли почти 11-часовой объем медиаконтента за восемь часов в день. В первом отчете был сделан вывод, что «многозадачность в медиапространстве совершенно очевидно является нарастающим и потенциально важным феноменом».
Подробнее о книге «Перепрошивка: как защитить свой мозг в цифровую эпоху» читайте в базе «Идеономики».