«Я никогда не буду такой, как она», — порой думают дочери о своих матерях. Этому конфликту много веков. Но современное противостояние отличается тем, что на бунт против устоев поднимается старшее поколение женщин. Редактор UnHerd Мэри Харрингтон в своей колонке анализирует особенности поколенческих отношений между женщинами.
Зигмунд Фрейд признавался, что у него нет ответа на вопрос «чего хочет женщина?», но он предполагал, что у дочерей есть скрытая обида на мать, за то, что они родились не мальчиками. Преодолев эту обиду, считал Фрейд, женщины смогут идентифицировать себя со своими матерями и принять женскую гендерную роль. Хотя Фрейд никогда не использовал этот термин, Юнг назвал это «комплексом Электры», и он прижился. Запутанные попытки Фрейда понять женщин были отброшены современной психологией. Однако «комплекс Электры» отражает нечто важное и истинное: отношения между матерями и дочерьми могут быть одновременно очень близкими и в то же время горько противоречивыми.
Современные семьи столкнулись с непониманием между матерями и бабушками. Женщины поколения бумеров не хотят тратить свое время на внуков. Например, недавно вышла статья, посвященная трем дамам, которые, по-видимому, задались целью разрушить все стереотипы о бабушках. По их словам, вместо того, чтобы «тихонько сидеть в уголке, занимаясь вязанием», они предпочитают «безумные выходки вместе с внуками». В этом видении роль бабушки заключается в том, чтобы быть «нетрадиционной»: бросать вызов авторитетам, нарушать распорядок дня, давать внукам на завтрак неполезные продукты. Звучит заманчиво, но много ли таких «веселых гламурных бабуль»? Как оказалось, немало. Американская писательница Хелен Рой недавно ворчала, что «стиль бабушек и дедушек бумеров» — это щедро делиться непрошенными наставлениями по воспитанию детей, при этом не оказывая никакой практической помощи. И да, пусть внуки даже не думают называть ее «бабушкой»! Что по этому поводу думают взрослые дочери этих женщин?
В интернете есть множество обсуждений на эту, как оказалось, довольно болезненную тему. Эмма из Лондона рассказала о своей свекрови, которая утверждает, что она «слишком занята», чтобы проехать 90 минут, чтобы увидеть своего первого внука — и при этом тренируется для своего первого марафона. Клэр из Южной Каролины говорит, что ее мать не проявляет особого интереса к помощи с внуками, один из которых еще младенец, часто «потому, что у нее запись к парикмахеру, косметологу, пластическому хирургу, на которую она должна ехать через весь штат». Элли из Новой Англии, мать двоих детей до двух лет, считает: «Наши родители просто не заинтересованы в установлении глубоких отношений с нами или нашими дочерьми». Вместо этого ее мать публикует в социальных сетях свои короткие, редкие визиты к внукам и никогда не предлагает помыть посуду. И она с презрением отвергла предложение переселиться поближе к дочери, чтобы помочь в уходе за детьми, приняв это за враждебную попытку низвести ее до уровня «просто бабушки». По словам Элли, ее расстраивает такое отношение, ведь ей бы хотелось семью с более глубокой связью поколений. Как она выразилась: «Духовно и эмоционально мы чувствуем себя ограбленными».
В то же время, не стоит забывать, что помощь в заботе о детях со стороны старшего поколения неотделима от непрошенных, а порой и навязчивых советов. И молодые матери яростно защищаются от таких рекомендаций. Но именно так и происходит передача необходимых знаний по уходу за ребенком из поколения в поколение. Журналист и писатель Сьюзан Фалуди считает, что проблема более широкая, чем разногласия матерей и дочерей: каждое новое поколение начинает отвергать достижения женщин, которые боролись за свои права до них. Не углубляясь в историю феминизма, можно понять, что женщины поколения бумеров тоже не в восторге от ситуации: с одной стороны, от них требуют «индивидуалистического» современного подхода (и вечной молодости), с другой стороны, есть ожидания, что они будут «служить» своей семье без возможности высказать свое мнение.
Традиционные культуры лучше понимают связь между поколениями женщин: возьмем, для примера, традиционную русскую куклу-матрешку. Улыбающаяся деревянная женщина с щечками-яблочками открывается посередине, чтобы явить взору меньшую улыбающуюся женщину с круглыми щечками, которая, в свою очередь, открывается, чтобы показать еще одну, меньшую, и так далее. В этой игрушке заложена буквальная истина: каждый ребенок женского пола рождается со всеми яйцеклетками, которые у него когда-либо будут. А это значит, что внутри каждой женщины уже есть ее будущие дочери, у которых внутри их внучки, а затем правнучки. Таким образом, простая матрешка отражает глубокое понимание того, как связаны между собой дочери и прабабушки даже на уровне организма.
В социальном смысле связь между поколениями женщин не менее важна. В книге «Мамины гены», вышедшей в 2021 году и посвященной «науке о мамах», Эбигейл Такер показывает, что наибольшие шансы на процветание имеют те матери, у которых есть хорошая сеть поддержки, что часто означает наличие собственной матери рядом. Автор статьи Мэри Харрингтон отмечает, что помощь ее матери в трудных обстоятельствах была бесценна:
После рождения моей дочери я несколько недель болела, и когда мужу пришлось вернуться на работу, моя мама была рядом, давая мне передохнуть и помогая негламурными способами: делала мне сэндвич, меняла постельное белье, присматривала за новорожденным, чтобы я могла без нервотрепки принять душ.
Такая помощь необходима не только для моральной поддержки. Это важнейший навык обучения. Уверенная забота о маленьких детях — это не только инстинкт, но и навык. На протяжении большей части человеческой истории эти умения передавался между поколениями женщин в больших семьях.
Тем не менее противоположных взглядов придерживаются как современные мамы, так и новые бабушки-бунтарки. В обсуждениях материнства на различных интернет ресурсах в качестве основной предпосылки берется идея о том, что матери не нуждаются в своих матерях ни в каком практическом смысле. А бабушки, в свою очередь, хотят больше свободы. Как писала одна из героинь недавно вышедшей статьи, Джейн Гордон, задача бабушки заключается не в том, чтобы поддерживать мать, а в том, чтобы действовать в обход ее правил: «отказаться от всех шаблонов, насколько это возможно, помогая внукам подвергать сомнению […] правила, которые навязывают им общество и их родители».
При этом связь между поколениями рвется не только в отношениях матери и дочери, но и просто между женщинами разных поколений. Фалуди цитирует пожилую феминистку, участвующую в конференции NOW, которая ворчит: «Мне так надоело, что эти молодые женщины обращаются с нами как с кучкой старых мешков, которым нужно убраться с дороги». Вероятно, что бабушки поколения бумеров, чьи советы по воспитанию оказались никому не нужны, чувствуют себя похожим образом.
Харрингтон видит в этом явлении связь с общим либеральным настроем людей, который подразумевает, что идеал личности насколько это возможно, должен быть самодостаточным, ничем не обремененным. Но если идеал заключается в том, чтобы быть независимым, что мы должны делать с теми способами, которыми мы зависим от других или другие от нас, особенно в материнстве? Идея полной независимости превращает матерей в невидимок: их проблемы не должны никого беспокоить. А бабушек вынуждает тратить вдвое больше сил на гипертрофированную заботу о женской молодости и красоте, с неуклонным угасанием и того, и другого.
Автор отмечает, что пожилые женщины чаще других сталкиваются с политической дискриминацией, как в среде феминисток, считающих взгляды старшего поколения устаревшими, так и со стороны противников феминизма, в среде женоненавистников, где принято характеризовать всех женщин старше 30 лет как «отработавших свой срок» и «бесполезных».
Таким образом, и матери, и дочери находятся под давлением, пытаясь пробить себе путь из матрешки к «индивидуальности». Учитывая это, чудом должно быть то, что многие функционирующие отношения между матерью и дочерью все еще остаются, какими бы амбивалентными они ни были.
Если тенденция продолжится, то мы вскоре будем жить в мире, где не существует прочной связи между матерями и бабушками. Общение станет столь же поверхностным, как связь случайных знакомых или коллег. И если есть доля правды в том, что каждое поколение дочерей некоторым образом восстает против поколения матерей, чтобы затем занять их место, то сегодня многие молодые женщины бунтуют против предписания «быть свободной от ограничений». Возможно, они согласились бы на жизнь, которая была бы чуть менее свободна, но при этом в ней было бы больше теплоты и заботы, чем в той изолированной, что сейчас провозглашается «индивидуальной». Элли с мужем хотят создать большую семью и готовы пойти на некоторые уступки: «Я просто придерживаюсь долгосрочной перспективы помочь нашим внукам». Похоже, и в этом история повторяется: с одной стороны, это отвержение образа жизни ее матери, а с другой кропотливая пожизненная задача собрать матрешку заново.