В конце 1920-х годов Ритти – мальчик из простой семьи – основную часть времени проводил в собственной «лаборатории», находившейся в родительском доме в Рокавее штата Нью-Йорк.
Его «лабораторией» стал старый деревянный ящик, в котором лежали аккумулятор и электрическая схема из лампочек, переключателей и резисторов. Одним из изобретений, которым Ритти очень гордился, была самодельная сигнализация, срабатывавшая всякий раз, когда родители входили в его комнату. Он изучал природу с помощью микроскопа и иногда показывал детям на улице разные фокусы с помощью набора для химии.
При этом особыми успехами в учебе юный Ритти не отличался. Ему с трудом давались литература и иностранные языки, и хотя его IQ в детстве был выше среднего – 125 баллов, это не считалось зоной гениальности. Однако в подростковом возрасте он проявил способности к математике и начал самостоятельно заниматься ею по учебникам. К концу средней школы Ритти занял первое место в чемпионате математической лиги штата.
Остальное – история. Вероятно, вы знаете Ритти как лауреата Нобелевской премии по физике Ричарда Фейнмана, чья теория квантовой электродинамики произвела революцию в изучении субатомных частиц.
Другие ученые находили непостижимой работу его интеллекта. Своим знакомым Фейнман казался обладателем почти сверхъестественного таланта, именно поэтому Марк Кац, польско-американский математик, один из создателей теории вероятности, в своей автобиографии назвал его не просто обычным гением, а «магом высочайшего уровня».
Может ли современная психология помочь нам расшифровать эту магию и понять задатки гениальности в более широком смысле?
Даже простое определение термина – уже головная боль, поскольку нет явных объективных критериев. Но большинство определений отождествляют гения с исключительными достижениями, по крайней мере, в одной области, а также с оригинальностью и талантом, которые признаются экспертами в той же области и могут способствовать другим достижениям.
Поиск истоков гениальности и лучших способов ее развития – еще более сложная задача. Является ли гениальность результатом высокого общего интеллекта? Или безграничного любопытства? Или упорства и целеустремленности? Или это удачное стечение счастливых обстоятельств, что невозможно воссоздать искусственно? Изучение жизни выдающихся личностей, в том числе нобелевских лауреатов, таких как Ричард Фейнман, могут дать некоторые подсказки.
«Термиты»
Начнем с генетических исследований гениальности, чрезвычайно амбициозного проекта, которым руководил психолог Льюис Термен, работавший в начале 20-го века в Стэнфордской высшей школе образования.
Переведя и адаптировав французскую методику конца 19 века для оценки учебных способностей ребенка, Термен стал одним из создателей теста IQ. Вопросы этого теста были нацелены на определение словарного запаса, склонности к математике и логическому мышлению, предполагалось, что в совокупности это даст представление о способности человека к обучению и абстрактному мышлению. Затем Термен создал таблицы средних баллов для каждой возрастной группы, с которыми можно было сравнить результаты любого ребенка для определения его умственного потенциала. Рассчитывался IQ путем деления умственного возраста на биологический и умножения полученного результата на 100.
Например, 10-летний ребенок, набравший то же количество баллов, что и среднестатистический 15-летний подросток, имел бы IQ 150. Ребенок, в 10 лет рассуждавший, как в 9, имел бы IQ 90.
Показатели IQ имеют график «нормального распределения», похожий на перевернутый колокол с центром в точке 100 баллов, что означает примерно равное количество людей с IQ больше и меньше среднего значения, а также очень маленькое количество людей с максимальными и минимальными значениями.
Заявив в одной из статей, что «самое важное, что можно сказать о человеке, это его IQ», Термен предполагал, что данный показатель у ребенка станет предвестником его больших достижений в будущем.
С начала 1920-х годов Термен занялся «прочесыванием» калифорнийских школ в поисках учеников с IQ не менее 140, считая этот уровень порогом гениальности. В итоге, в когортном исследовании, которое Термен и его коллеги проводили не один десяток лет, приняли участие более 1000 детей.
Многие из этих детей, которых ласково называли «термитами», сделали успешную карьеру. Например, среди них была Шелли Смит Майданс – военный репортер и романист и Джесс Оппенгеймер, продюсер и сценарист, прославившийся работой с комиком Люсиль Болл. К моменту смерти Термена в конце 1950-х годов более 30 «термитов» попали в книгу о влиятельных американцах Who’s Who in America и почти 80 были в справочнике American Men of Science, отмечающем наиболее выдающихся ученых США.
Однако если вы внимательно посмотрите на данные, они не свидетельствуют об убедительности идеи, что люди с высоким IQ обречены на величие. Здесь важно контролировать факторы, которые потенциально могут сбить с толку. Например, социально-экономические условия в семьях «термитов». Дети, чьи родители образованны и имеют достаточные ресурсы, в основном получают более высокие результаты тестирования на IQ, и это преимущество способно облегчить достижение успеха впоследствии. Если это учитывать, то «термиты» показали себя ненамного заметнее, чем любой ребенок из подобной среды.
Другие исследования сосредоточились на показателях IQ внутри группы Термена, чтобы выяснить, было ли у «лидеров» пропорционально больше шансов на успех, чем у тех, кто едва дотягивал до нижней границы. Оказалось, что нет. Когда Дэвид Генри Филдман проанализировал критерии профессиональной «заметности», такие как назначение юриста судьей или получение архитектором престижной награды, люди с IQ более 180 были лишь немногим успешнее, чем набравшие на 30–40 баллов меньше. «Высокий IQ, видимо, не указывает на гениальность в общепринятом смысле этого слова», – резюмировал он.
Примечательно, что первоначальное исследование Термена отбраковало двух калифорнийских мальчиков – Уильяма Шокли и Луиса Уолтера Альвареса, впоследствии награжденных Нобелевскими премиями по физике. При этом никто из детей, имевших «проходные» баллы IQ, такой награды не получил.
У выросшего в Нью-Йорке Ричарда Фейнмана не было возможности принять участие в генетических исследованиях гениальности, проходивших в Калифорнии. Но даже если бы он и жил неподалеку от Стэнфорда, где находился Термен, его детский IQ в 125 баллов означал, что он тоже оказался бы непригоден.
Многогранный ум
Однако истории жизни «термитов» не должны подрывать полезность IQ как научного инструмента. Хотя он далек от совершенства, известно, что в целом по популяции показатели IQ коррелируют с уровнем образования человека и его доходом. Высокий уровень IQ, безусловно, способствует пониманию абстрактных концепций, которые важны во многих дисциплинах – особенно в математике, естественных науках, инженерии и философии.
Но когда дело доходит до прогнозирования экстраординарных достижений, которые можно было бы считать гениальными, уровень интеллекта, по-видимому, лишь малая часть картины.
Посмотрите на способность оригинально мыслить и вносить что-то ценное в свою дисциплину – довольно фундаментальный критерий гениальности. Тесты на интеллект обычно содержат вопросы, проверяющие вербальное и невербальное мышление, и на них часто есть только один правильный ответ. И это не затрагивает такой важный элемент креативности, как дивергентное мышление, то есть способность генерировать новые идеи.
Для оценки общих творческих достижений психологи разработали подробные анкеты с вопросами о том, как часто участники занимаются различными видами творческой деятельности – написанием литературных произведений, сочинением музыки, проектированием зданий или созданием научных теорий. Важно отметить, что впоследствии респондентов просили указать, получили ли их проекты какое-либо признание – например, удостоились премии или привлекли внимание СМИ. К настоящему моменту множество исследований, в рамках которых эти анкеты были заполнены тысячами участников, показывают скромные корреляции уровня IQ с творческими достижениями.
С учетом таких выводов представляется, что интеллект – это необходимое, но недостаточное условие для больших творческих прорывов. Ваш более высокий показатель IQ увеличивает вероятность творческих озарений. Но чтобы придумать что-то действительно оригинальное и заслуживающее внимания, интеллект должен сочетаться с рядом других черт. И это способно объяснить, почему вопреки предсказаниям Термена подавляющее большинство «термитов» не вошли в историю. Несмотря на необычайно высокий интеллект, они не имели других качеств, необходимых для гениальности.
Мы еще не пришли к полному пониманию, какие другие качества для этого нужны, но одним из главных кандидатов является любопытство. Его можно определить с помощью анкет, выясняющих, насколько людям нравится исследовать новые идеи и пробовать новый опыт. И любознательные люди проявляют себя более креативно в лабораторном мозговом штурме и в своей частной жизни.
Важность любопытства для творческого гения прослеживается и на примерах выдающихся личностей. Поскольку не всегда есть возможность получить заполненные ими лично анкеты, исследователи попросили сделать это знающих подробности их жизни биографов. Биографы, в основном, очень высоко оценивали своих «подопечных» по характеристикам, связанным с интеллектуальным интересом и поиском. К примеру, джазовый музыкант 20-го века Джон Колтрейн был глубоко увлечен религиозными традициями, он изучал христианство, буддизм, индуизм и ислам, и их влияние можно обнаружить в его музыке.
Почему любопытство приближает человека к гениальности? Жажда знаний, безусловно, способна мотивировать вас раздвигать границы собственной дисциплины, в то время как другие – с меньшей потребностью в знании – могут просто сдаться. Любопытство также способно побудить выйти за пределы своей специализации, что, по-видимому, приносит плоды.
Так, ученые, получившие Нобелевскую премию, по сравнению со среднестатистическим человеком перечисляют примерно в три раза больше увлечений, и особенно они склонны к творчеству – музыке, живописи, поэзии. Эти занятия могут тренировать мозг в создании и совершенствовании идей, подпитывая возможность прозрений в основной сфере.
Наличие множества интересов способно привести и к случайному «перекрестному опылению» идей. Так, химик Дороти Кроуфут-Ходжкин получила Нобелевскую премию за достижения в области рентгеновской кристаллографии, позволившие ей установить структуру пенициллина и витамина В12. При этом подростком она была увлечена византийской мозаикой, и знание ее симметрии и геометрии оказалось полезным для научных исследований Кроуфут – оно, видимо, помогло понять вероятное расположение в кристаллах повторяющихся паттернов молекул.
По словам Вакаса Ахмеда, автора книги «Эрудит», «чтобы вы могли внести новый вклад в какую-либо конкретную область, вам нужно взглянуть на эту область через максимально широкую призму и привлечь как можно больше источников вдохновения». Знания в различных областях учат смотреть на проблему с разных точек зрения, повышая тем самым вероятность ее оригинального решения. Он указывает на Майю Энджелоу – поэта, журналиста, актрису, режиссера, борца за гражданские права, которой к тому же нравилось быть певицей и танцовщицей, – как на современный пример эрудита, чьи многочисленные интересы в совокупности подпитывали ее незаурядное творчество.
Жизнь Ричарда Фейнмана, несомненно, соответствует этим тенденциям. Вспомните его детскую «лабораторию» и различные увлечения. К тому же, будучи уже взрослым, он самостоятельно научился рисовать, играть на бонго, говорить по-португальски и по-японски, читать иероглифы. Более того, у него был свой проект в области генетики.
Однажды в университетской столовой он случайно увидел мужчину, жонглировавшего тарелками. Заметив их колебания в полете, он начал набрасывать уравнения, описывающие их движение. А вскоре обнаружил параллели с активностью электронов на орбите вокруг ядра – и это привело его к работе по квантовой электродинамике, удостоенной Нобелевской премии.
Из этих научных и забавных свидетельств легко сделать вывод, что сочетание интеллекта с любопытством – удачная формула гениальности. Хотя, конечно, это не всё – в головоломке будет еще много фрагментов.
Например, есть упорство – способность продолжать следовать своему интересу даже при столкновении с неудачами. Любой гений в любой области, прежде чем совершить собственный прорыв, должен овладеть огромным объемом знаний и навыков, потратить годы на практику. Анджела Дакворт, профессор психологии Пенсильванского университета, стала пионером в исследовании упорства, и результаты ее работы свидетельствуют, что оно способствует успеху так же, как интеллект и любопытство.
Для гениев характерны и «метакогнитивные стратегии», описывающие процессы, которые мы используем для планирования проектов, мониторинга прогресса, поиска более эффективных способов выполнения необходимой работы. Без этих полезных размышлений можно обнаружить, что время, которое стоило бы использовать более результативно, тратится впустую. Сказанное выше кажется очевидным, но стратегическое мышление, позволяющее эффективно использовать усилия, для некоторых людей затруднительно, а это существенно усложняет их путь к высоким достижениям.
Наконец, есть интеллектуальное смирение – фундаментальная, но часто игнорируемая черта. Недавнее исследование Тенелл Портер из Боллского государственного университета в Манси (штат Индиана) показывает, что способность признавать свои недостатки и ограничения способствует обучению, побуждая исправлять ошибки и заполнять пробелы в мышлении. Что в долгосрочной перспективе содействует большему росту в любой дисциплине. Фейнман, видимо, осознав это, сказал однажды в телеинтервью: «Я могу жить с сомнениями, неопределенностью и отсутствием знания. Думаю, гораздо интереснее жить с незнанием, чем с ответами, которые могут быть неверными».
Даже при наличии всех этих положительных черт, большую роль в том, кто станет первым среди сверстников, играет удача. Вы должны оказаться в нужном месте, в нужное время и среди нужных людей, чтобы иметь возможность максимально реализовать свои способности – и эту возможность могут упустить даже самые многообещающие таланты. Легко представить блестящего ученого, получившего несправедливый отказ занять место в лаборатории, которая идеально подходила для раскрытия его способностей. Или художника, которому не хватило контактов, чтобы выставляться в хорошем месте.
И это не говоря о структурных барьерах, которые связаны с расой, полом или сексуальностью и мешают многим блестящим умам раскрыть свой потенциал и получить заслуженное признание. Как заметила Вирджиния Вульф в книге «Своя комната», время и уединение – основные условия для творчества – были и остаются для многих людей недоступными. Поэтому роль удачи в достижениях является еще одной серьезной причиной для тех, кто преуспел, сохранять смирение даже после получения признания.
Скромный гений
К сожалению, многие из признанных гениев смотрят на свой путь несколько нереалистично. Они верят, что их исключительный ум гарантирует успех, а их суждения непогрешимы – утрата смирения зачастую плохо сказывается на репутации.
Пишущие о науке давно отметили существование «нобелевской болезни» – этим ироничным термином описывается склонность некоторых нобелевских лауреатов к созданию в более позднем возрасте довольно иррациональных теорий. Многие ученые, стоявшие на трибуне Стокгольмской ратуши и получавшие абсолютное научное признание, делали потом абсурдные заявления, отрицая СПИД, проблему климата, необходимость вакцинации или одобряя научный расизм и псевдонаучные методы лечения вроде гомеопатии.
О необходимости смирения говорил еще тысячелетия назад Сократ. В «Апологии» Платон описывает, как его учитель бродил по улицам Афин, чтобы встретиться с самыми успешными поэтами, ремесленниками и политиками города. В конце концов, он понял, что самые мудрые люди – это те, кто может признать пределы своих знаний.
Сегодня этот урок для будущих гениев так же актуален, как и 2400 лет назад. Неважно, насколько велик ваш талант, всегда найдется что-то, чего вы не знаете.