Руководитель независимой исследовательской группы в Институте истории человечества им. Макса Планка Патрик Робертсис задумался, почему археологи и антропологи долгое время игнорировали «джунгли» в своих поисках происхождения человечества. Летом 2014 года он с коллегой отправился на Шри-Ланку, чтобы провести археологические полевые исследования, найти следы прошлой деятельности человека и бросить вызов преобладающим представлениям об эволюции нашего вида.
Множество ученых со времен Чарльза Дарвина не обращали внимания на тропические леса и искали ключи к ранней эволюции гоминидов в сухих «саваннах» Африки. Считалось, что именно на открытом пространстве наши предки впервые стали прямоходящими, высвободили руки для экспериментов с инструментами и стали охотиться на крупную дичь. Это подтверждается множеством находок, в том числе окаменелостями «Люси» в Эфиопии, а также древними каменными орудиями, найденными в Кении, которым 3,3 млн лет.
На протяжении всего огромного отрезка человеческой истории джунгли оставались сложной средой обитания, которая выпадала из поля зрения. Но в 2014 году на Шри-Ланке была найдена пещера под названием Батадомба-Лена, и это поставило под сомнение общепринятые представления о Homo sapiens и его предках.
«Гипотеза саванны», применяемая в палеоантропологии и археологии, говорит о том, что гоминиды в Африке покидали леса и редколесья и направлялись к более открытым пастбищам.
«Наиболее распространенная формулировка этого аргумента постулирует, что изменение климата в среднем и позднем миоцене, которое усилилось около 8 млн лет назад, привело к отступлению тропических лесов и расширению этих пастбищ, что вынудило наших предков шагнуть в саванну и добывать пропитание в новом, открытом мире», — пишет Робертис.
Эти идеи появились еще в 1809 году в трудах Жана-Батиста Ламарка, а затем – в «Происхождении человека» Дарвина (1871). Но выдвижение «саванн» на первое место в программе палеоантропологических исследований часто приписывают Рэймонду Дарту. В 1925 году он написал о своем знаменитом открытии «ребенка Таунга» в Южной Африке — окаменелом черепе гоминида вида Australopithecus africanus, который, как мы теперь знаем, жил 3,7-2 млн лет назад, — и заявил, что адаптация к суровым условиям и засушливые пастбища играли центральную роль в эволюции человеческих предков.
По мере появления новых находок эти ранние вариации «гипотезы саванны» продолжали влиять на антропологический и археологический дискурс. Самая известная из таких находок, вероятно, «Люси» — удивительно полный скелет гоминида вида Australopithecus afarensis, раскопанный в пустыне Афар в Эфиопии. Другим подтверждением гипотезы стал химический анализ сохранившихся зубов африканских гоминидов, который выявил растущую зависимость от пищи, поступавшей, предположительно, с пастбищ. В то же время были обнаружены существенные различия в использовании ресурсов между особями одного и того же вида, поэтому вопрос, что же точно ели ранние гоминиды, остается предметом для споров.
Однако за последние несколько десятилетий появились свидетельства, что наши дальние предки впервые попытались встать на две ноги в смешанных лесах и редколесьях. У «Люси» и других представителей нашего рода все еще были руки, плечи и кисти, приспособленные для лазания (навык, необходимый для жизни в лесу), даже когда они стали больше ходить по земле.
Реконструкции окружающей среды также добавили сложностей классическому повествованию о «саванне». Исследователи когда-то предположили, что прямохождение было вызвано расширением травяных лугов. Чтобы эта теория подтвердилась, эти ландшафты должны были расширяться примерно в то же время, когда появились физиологические изменения в окаменелостях гоминидов. Однако отложения из глубоководных морских кернов показывают, что древние тропические африканские пастбища расширились 10 млн лет назад, задолго до того, как гоминиды сделали свои первые шаги на двух ногах (примерно 7–5 млн лет назад).
Кроме того, экологическая информация по ископаемым останкам растений и животных, а также химические исследования отложений на суше, в озерах и в океане показывают, что многие места, где были обнаружены гоминиды (и их орудия труда), не были полностью открытыми пастбищами, а когда-то имели устойчивый древесный покров.
В плейстоцене, который начался около 2,58 миллиона лет назад и закончился около 12 тысяч лет назад, гоминиды отправились за пределы Африки — в Южную Азию, на Ближний Восток и в Европу. В основном это были особи Homo erectus, которые охотились на животных и предпочитали жизнь на открытых пространствах.
Предполагается, что животные меняли место обитания в связи с изменениями климата, а древние люди в свою очередь отправлялись вслед за ними. Появление Homo erectus в джунглях Юго-Восточной Азии совпало с сокращением площади тропических лесов и с большими изменениями в животном сообществе.
«Предполагает ли это, что «саванна» играла важную роль в заселении гоминидами азиатских тропиков? Свидетельства, кажется, говорят об этом, но необходимо соблюдать осторожность. Растения и животные, найденные рядом с Homo erectus и его каменными орудиями, скорее указывают на смешанную среду обитания: болотистую местность, луга, леса и опушки тропических лесов», — пишет Робертис.
Однако Homo erectus был не единственным гоминидом, который поселился в джунглях Юго-Восточной Азии в плейстоцене. В 2004 году на острове Флорес в Индонезии исследователи обнаружили Homo floresiensis. Он был прозван хоббитом за его небольшой рост, и это рассматривалось как возможное свидетельство его адаптации к джунглям. Кроме того, есть ещё два вида гоминидов: один пока носит условное название Denisovans, а другой — Homo luzonensis. А примерно 300 — 200 тысяч лет назад появился вид, который мог обитать и использовать тропические леса более эффективно, чем все предыдущие: Homo sapiens.
Появляется все больше свидетельств роли тропиков в эволюции и расселении нашего вида, и ключевую роль в этом играет пещера Батадомба-Лена, а также многие подобные.
Пещеры на Шри-Ланке демонстрируют, что первые люди, прибывшие на этот остров, располагались вовсе не на побережье или открытых лугах. Наоборот, первые человеческие следы и окаменелости, найденные здесь, происходят из густых тропических лесов. Они показывают, что люди охотились на обезьян и гигантских белок с помощью лука и стрел. Они ели богатые углеводами орехи и пили воду из пресноводных ручьев. И, возможно, они даже делали одежду, чтобы защитить себя — не от холода, а от множества насекомых.
Есть доказательство тесного взаимодействия людей с тропиками и в Африке. Так, в 2021 году в Кении была открыта пещера под названием Панга-я-Саиди — место самого раннего захоронения человека в Африке. Детальные реконструкции окружающей среды прошлого по останкам растений и животных, а также с использованием биохимических методов, показывают, что люди там использовали и пастбища, и тропические леса.
Недавние археологические исследования на острове Суматра показали, что люди появились в Юго-Восточной Азии примерно на 30 тысяч лет раньше, чем предполагалось. Свидетельства из пещер Ниах на Борнео показывают, что люди выжигали леса и ядовитые растения примерно 45 тысяч лет назад. Почти в то же время люди использовали богатые крахмалом лесные орехи в горных тропических лесах Новой Гвинеи. В Южной Америке люди колонизировали леса от высокогорных Анд до бассейна Амазонки примерно 14-12 тысяч лет назад.
Наскальные рисунки из колумбийской Амазонии показывают, что джунгли были ключевой частью эстетического мира первых людей. Основываясь на известных наскальных рисунках в Ласко и Альтамире в Западной Европе, мы часто связываем раннее искусство со степными животными: большими кошками, дикими волами и лошадьми. Однако в Серрания-де-ла-Линдоза в Колумбии люди рисовали гигантских ленивцев и мастодонтов, которых находят в тропических лесах по всему региону. Кроме того, именно в тропиках обнаружены древнейшие из когда-либо найденных наскальных рисунков. Они сделаны не менее 45,5 тысяч лет назад.
К окончанию плейстоцена наш вид заселил и использовал практически все типы тропических лесов на Земле. Возможно, именно это делает Homo sapiens уникальным среди гоминидов.
«В тропических лесах можно изучать, как к концу плейстоцена люди стали первыми гоминидами, колонизировавшими большую часть разнообразной окружающей среды, а затем стали последними оставшимися в живых», — пишет Робертсон.
Конечно, другие среды обитания также имеют важное значение для человеческой истории. В настоящее время есть свидетельства того, что 45 тысяч лет назад люди обосновались в пустынях, высоких горах и за Полярным кругом. Однако доказательства, найденные в джунглях, а также в других местах, побуждают археологов и антропологов отказаться от исключительного внимания к саваннам и побережьям. Они признают, что изучение множества типов климата и сред плейстоцена ведет к разгадке истории нашего происхождения — и того, что значит быть человеком.
Но было бы неправильно полагать, что палеонтологи и археологи — единственные, кто отстаивает новый взгляд на наше разнообразное прошлое. На протяжении столетий, если не тысячелетий, коренные народы подчеркивали долгую человеческую историю джунглей и скрытого в них культурного наследия, хотя их часто игнорировали. Наряду с недавними археологическими и палеоантропологическими открытиями группы коренных народов ясно продемонстрировали, что с исчезновением тропических лесов мы теряем не только огромное биоразнообразие растений и животных, но и многие тайны о том, откуда мы пришли и что делает нас людьми.
«С викторианской эпохи, особенно в литературе и кино, тропики часто считались «дикой» и враждебной глушью либо нетронутыми и «естественными» убежищами. Однако сейчас мы видим, что джунгли послужили эволюционной колыбелью для самых первых гоминидов. И они дают нам важнейшее представление об уникальных адаптационных возможностях нашего вида. Ранние художественные рисунки, найденные в Колумбии и на Сулавеси, также показывают, что тропические леса уже давно служат источником человеческого творчества и культурных представлений. Они всегда были ключевой частью замечательной истории человечества. Они были постоянными спутниками на нашем пути. Теперь задача состоит в том, чтобы они оставались рядом с нами во время всего, что будет дальше», — резюмирует Робертсон.