Меня, как автора книг, часто спрашивают, чем отличается древний стоицизм от современного. И это действительно важный вопрос, потому что обычно люди смешивают эти два понятия и отвергают первое из-за второго.
В основе древнего стоицизма лежит представление о том, что человеку следует действовать в соответствии со своей природой, а это говорит о двух вещах.
Во-первых, мы социальные животные, созданные для совместной работы, «как руки, ноги или веки». «Человеческая природа, — говорил учитель-стоик Музоний (умер в 95 году н.э.), — очень похожа на природу пчел. Пчела не способна жить в одиночестве, она погибает в изоляции. Она стремится выполнить общую задачу членов своего вида — работать и взаимодействовать с другими пчелами».
Проявляя неприкрытый эгоизм, мы перестаем быть людьми — но только будучи людьми, сотрудничая во имя общего блага, мы счастливы и удовлетворены.
Во-вторых, хотя муравьи, пчелы и возможно даже волки более общительны, чем люди, мы все равно считаемся самыми рациональными из всех животных, так что разум — это наша отличительная или определяющая функция. Если леопарды хотят считаться хорошими леопардами, то должны быстро бегать, а людям, чтобы считаться хорошими людьми, нужно преуспевать в размышлениях.
Если вместо этого мы стремимся преуспеть в беге, плавании или зарабатывании денег, то недостаточно хорошо понимаем, что значит быть человеком. Так, Аристипп спросил одного из тех, кто хвастался своим нырянием: «Не стыдно ли тебе гордиться тем, что делает дельфин?».
Нам, людям, в каждый момент времени следует быть рациональными и социальными. К сожалению, мы все слишком легко попадаем в ловушку неразумных привязанностей и разрушительных эмоций, которые они порождают. Эти привязанности обещают удовольствие или счастье, но на самом деле предлагают лишь рабство. Если б мы только могли обратить внимание и увидеть, что ничто так не ведет к удовольствию и счастью, как разум и самоконтроль.
Сегодня представление большинства людей о стоицизме окрашено современным стоицизмом, то есть простым подавлением или запиранием эмоций. Это современное определение возникло в XVI веке, но не следует его путать с гораздо более древним философским движением. Стоик не лишен эмоций, но в идеале у него нет болезненных или бесполезных эмоций, таких как гнев, зависть и жадность.
Безэмоциональность, если бы она была возможна, означала бы переход в неживое состояние дерева или камня, тогда как стоик, наоборот, стремится существовать и преуспевать как человеческое существо. Стоики призывали к положительным и просоциальным эмоциям, таким как сострадание, дружба и благодарность, которые проистекают из «Медитаций» Марка Аврелия. Уже в первой книге он хвалит своего наставника Секста Херонейского за то, что тот «свободен от страстей и в то же время полон любви».
Сегодня те, кто знаком со стоицизмом, часто используют его в кризисных ситуациях, но затем обнаруживают, что речь идет о гораздо большем, чем незамедлительное решение проблем или долгосрочное укрепление устойчивости.
Когда я писал стоические рассказы, застегнутый на все пуговицы хирург поставил меня в тупик, спросив, чем современный стоицизм отличается от древнего философского течения. Я рискнул ответить: «Современный стоицизм заключается в том, чтобы держать себя в руках, в то время как древний стоицизм сводится к стремлению сохранить конечную перспективу во всем, что затем порождает множество интересных вопросов».
В отличие от многих современных вмешательств, стоицизм нацелен не на то, чтобы вы почувствовали себя лучше, а на то, чтобы вы стали лучше. А учитывая все обстоятельства — это самый надежный способ почувствовать себя лучше, и не просто лучше, а лучше, чем когда-либо.