Восьмичасовой рабочий день начался как социалистическая мечта. Автором идеи считается владелец текстильной фабрики и социальный реформатор из Уэльса Роберт Оуэн. Именно он в начале XIX века призвал ввести «восемь часов работы, восемь часов восстановления и восемь часов отдыха». И это была куда лучшая идея, чем 12 или 14-часовой рабочий день, который был принят в то время даже для детей. В следующие 100 лет профсоюзы США отстаивали и добивались принятия восьмичасового стандарта в различных отраслях промышленности. Генри Форд сделал это мейнстримом в 1926 году, установив пятидневную 40-часовую рабочую неделю на фабриках своей компании. В 1940 году Конгресс официально установил 40-часовую рабочую неделю в Америке.
В наши дни есть только одна проблема: практически невозможно трудиться по восемь часов в день на многих видах работы. Как и большинство людей, которые высказывают неоднозначное мнение и размышляют о продуктивности, я имею в виду работников умственного труда — тех из нас, кто работает за компьютером, в офисе или дома. Особенно тех, кто что-то создает — писателей, программистов и графических дизайнеров. (Честно говоря, я считаю, что восемь часов в день — это слишком много и для работы на фабрике, в ресторане, колл-центре или магазине, и мы должны переосмыслить и изменить этот стандарт во всех отраслях.)
Я писатель, работающий из дома, поэтому мое расписание — моя ответственность. Это и замечательно, и ужасно. Как и многие работники умственного труда, в конце дня я часто думаю: «Куда делись все эти часы? Что я на самом деле сделала сегодня?» И в отличие от людей, которые ходят в офис, я не могу сказать: «О, я ходила в офис!» У меня нет внешних критериев продуктивности, за исключением укоренившейся в культуре идеи о том, что нужно работать по восемь часов в день, пять дней в неделю.
Чтобы выяснить, на что уходит мое время, и укладываюсь ли я в эту произвольную метрику, придуманную для преступно эксплуатируемых фабричных рабочих XIX века, я установила RescueTime. По сути, я шпионю за собой при помощи приложения. Оно отслеживает все, что я делаю на компьютере, и показывает, продолжительность работы каждый день, и что на самом деле делаю в это время. Это жутковато, но мне нравится.
Недавно у меня была исключительно загруженная и напряженная неделя работы, так как я заканчивала длинную статью для журнала и писала срочный новостной материал на техническую тему. Заниматься обеими задачами одновременно определенно было слишком трудно. Я чувствовала себя ужасно в те дни — была подавленной, тревожной, плохо ела и мало тренировалась — а по окончании этого периода сразу заболела.
Когда я посмотрела статистику RescueTime за те дни (со среды по понедельник), оказалось, что в общей сложности на работу было потрачено 35 часов 17 минут. Я не отдыхала в выходные — работала два часа в субботу и более семи часов в воскресенье. Моя продуктивность была высокой, в среднем 84%, но, судя по еженедельным отчетам RescueTime, это не запредельный показатель. (Рада похвастаться тем, что обычно провожу в Twitter меньше 30 минут в день, о чем никогда бы не догадалась до установки RescueTime, и это продолжает меня шокировать. Я думала, что Twitter съедает мои дни. Но нет, все дело в электронной почте…)
Даже в течение необычно загруженной для меня недели я не работала 40 часов. Мне не удавалось трудиться по восемь часов в день, хотя несколько раз я была близка к этому, работая более семи часов в течение трех дней. Тем не менее, это больше, чем обычно. Для сравнения: в течение рутинной октябрьской недели без больших дедлайнов я работала 27 часов 11 минут при средней производительности 82%. Обычно, по данным RescueTime, мое время за компьютером составляет 20-30 часов в неделю. (Конечно, я не всегда работаю за компьютером, но достаточно, чтобы это было полезным показателем.)
Я бы чувствовала себя хуже, если бы другие авторы из группы Slack, в которой я состою, не рассказывали о том, сколько они работают. Выяснилось, что никто не тратит на это регулярно по восемь часов в день. В основном это диапазон от пяти до шести часов. И пока мы не поделились друг с другом своим опытом, все втайне чувствовали себя виноватыми и ленивыми.
Многие из нас в этой группе — фрилансеры. Но я уверена, что если отследить время работников умственного труда в офисе так же, как я отслеживаю свое, вряд ли у кого-то вы увидите 40 часов. Сорок часов доступности — да. Сорок часов в офисе. Сорок часов размышлений о работе — как минимум, а возможно и больше. Но сколько времени вы на самом деле что-то делаете, что-то пишете, что-то создаете? Невозможно делать это по восемь часов в день, не сломавшись.
Это то, что гуру производительности Кэл Ньюпорт называет «глубокой работой». Глубокая работа, которая требует полной сосредоточенности и максимально реализует интеллектуальные и творческие возможности человека, жизненно важна для многих типов деятельности, а также для счастья. После погружения в глубокую работу вы чувствуете удовлетворение и гордость. Но оставаться в этом состоянии интенсивной концентрации более трех-четырех часов в день действительно трудно. Поэтому, если глубокая работа — это наиболее важная часть вашей деятельности, но у вас при этом восьмичасовой рабочий день, то, по сути, вы обречены тратить оставшиеся четыре-пять часов на сторонние дела и блуждание по интернету.
Я не говорю, что вам вообще не нужно отвечать на электронные письма, отправлять счета или проводить собеседования. Я даже не говорю, что не нужно тратить время на социальные сети. В любой самой творческой и самостоятельной работе есть административная часть, а социальные сети приносят удовольствие, если не занимают всю вашу жизнь. Но, наверное, на это вам не нужно четыре или пять часов в день? Так почему бы просто не проделать глубокую работу, затем сделать остальное, а потом — закончить? Скорее всего, это займет меньше восьми часов. И это нормально. В этом-то и дело.
Для меня идеальный творческий рабочий день — это пять часов. Час на разогрев и общение с командой и миром, три часа сосредоточенной работы над проектом или, может быть, два, и час, чтобы расслабиться, спланировать завтрашний день и убедиться, что я не упустила ничего важного. Я не единственная, кто считает, что это лучший подход к работе. Недавно в New York Times Ньюпорт рассказывал о стартапе в Германии, где строгий рабочий день с 8 до 13 часов:
Чтобы поддержать этот новый подход, [глава компании] заставляет сотрудников в офисе оставлять телефоны в сумках и блокирует доступ к социальным сетям. Строгие правила сокращают время, проводимое на собраниях (большинство из которых ограничено 15 минутами или того меньше). Пожалуй, самое главное, что теперь сотрудники проверяют рабочую электронную почту только дважды в день — без затяжных переписок, которые отнимают внимание, без тайных проверок входящих сообщений во время ужина или детских спортивных соревнований.
Не удивительно, что в таких условиях можно быть более продуктивными за пять часов, чем за восемь часов в обычном офисе, — если вы что-то создаете. Конечно, есть множество важных офисных работ, которые невозможно выполнить за пять часов в одиночестве: кадровая служба, менеджмент, даже редактирование, которое имеет гораздо меньше общего с писательством, чем можно подумать. Мне также интересно, как сотрудники относятся к правилам. Есть ли у них возможность хорошо узнать своих коллег, чтобы почувствовать связь с ними, или все просто кивают друг другу в перерывах? Я бы не хотела работать в офисе, где коллеги чувствуют себя чужими, независимо от того, сколько раз мне нужно проверять электронную почту.
Но тем из нас, кто занят творческой, сфокусированной, относительно уединенной работой, пяти часов достаточно. Иногда более чем достаточно. Я снимаю с вас эту ношу. Идите и насладитесь, наконец, своим рабочим днем.