У каждого поколения своя моральная паника относительно новых технологий. Говорили, что немое кино провоцирует преступления, а жестокие передачи и видеоигры — насилие.
Сорок лет назад мы обсуждали в парламенте вредное воздействие «Space Invaders» и других электронных игр на детей. В наши дни достается социальным сетям. Говорят, они вызывают привыкание и настроены на то, чтобы включать функции вознаграждения мозга. Мы говорим о социальных сетях, оказывающих влияние на дофаминовую систему, как о наркотике. И, конечно же, они приносят вред: вызывают подавленность, чувство одиночества и тревожность.
Проблема в том, что мы упускаем главное: с появлением каждой новой технологии о предыдущих забывают. Но жестокие видеоигры никуда не делись. На самом деле, они даже стали качественнее. В начале 1990-х годов было много страхов из-за Doom, но если вы сыграете в нее сейчас, это будет почти смешно. Если эта грубая пиксельная графика могла вдохновить поколение детей на насилие, на что тогда способна Apex Legends? Или Call of Duty: Black Ops Cold War?
То же самое с фильмами, телевидением, рекламой: люди, которые их создают, со временем научились делать свою работу лучше, да и сами технологии изменились.
В журнале Clinical Psychological Science опубликована новая статья, в которой указывается на интересное следствие этой идеи. Если технологии действительно оказывают на нас плохое влияние, то не должно ли это влияние становиться еще хуже с их развитием?
Вернемся к примеру с видеоиграми, потому что, на мой взгляд, их легче всего понять: если проблема заключается в реалистичном изображении насилия, то в Doom Eternal (2020) это изображение чертовски реалистичнее, чем в оригинальном Doom (1993). Каждый час игры в Eternal должен влиять на нас намного больше, чем час игры в классическую версию.
Авторы статьи в CPS попытались разобраться в этом. В ней рассматривается три технологии: социальные сети, «использование цифровых устройств» (например, видеоигры или другое использование экранов, не связанное с работой) и телевидение. Авторы изучили корреляцию между использованием этих технологий и различными последствиями для психического здоровья подростков: депрессией, суицидальностью, а также поведенческими и эмоциональными проблемами. И они посмотрели, изменилась ли эта корреляция с течением времени: связан ли час видеоигр в 2018 году с более серьезными проблемами поведения, чем час в 2010 году? Или час телевидения в 2018 и 1995 годах?
Что ж, без церемоний — ответ «нет». Наблюдается небольшой рост связи между цифровыми устройствами/социальными сетями и эмоциональными проблемами, а также уменьшение связи с депрессией, но в целом эффекта нет:
Но если технологии имеют негативные последствия, которых мы все боимся, то это не имеет смысла! Эти технологии должны все глубже вонзать в нас свои когти, ведь они все более утонченно привлекают наше внимание, а кровь и мясо становятся все более реалистичными. Но этого попросту не происходит.
Это не означает, что технологии совсем не приносят негативного опыта. Очевидно, у некоторых из нас он есть. Но это достойное напоминание о том, что каждое поколение переживает свою панику, связанную с «видеогрязью», и как только появляется новая, мы забываем о предыдущей.
Также стоит помнить, что прямо сейчас мы находимся в процессе регулирования «вреда интернета». А он основан на уверенности, что этот вред реален. Но, как сказал один из авторов статьи, профессор Оксфорда Пшибыльский: «Если мы вмешиваемся, то должны быть уверены, что получаем достоверные данные, иначе мы допустим ошибки». Если мы хотим ограничить права людей на использование интернета, это должно быть основано на веских доказательствах. «Действительно шокирует и удручает, — говорит Пшибыльский, — что никаких доказательств нет».