Когда речь идет о принятии решений, многие ученые и политики считают, что эмоции служат источником иррациональности. Психологи, такие как Пол Слович и лауреат Нобелевской премии Даниэль Канеман, считают, что это объясняет всевозможные ложные представления людей о рисках и вероятности. Например, многие люди боятся ядерной энергии, хотя статистический шанс катастрофы крайне мал. То есть эмоции влияют на человеческие представления о риске, и поэтому люди закрываются от научных фактов.
Один из стандартных подходов — просто использовать имеющиеся научные данные и слушать экспертов. Это то, что я называю технократическим подходом. Ориентир здесь на количественную информацию, а тревоги или беспокойства общественности отбрасываются как неактуальные. На другом конце спектра находится то, что я называю популистским подходом, когда воля общественности воспринимается как окончательный вердикт.
Однако я считаю, что оба подхода ошибочны по одной и той же причине: они не принимают всерьез эмоции и основополагающие ценности. Очевидно, что крайне важно раскрыть соответствующие научные факты, чтобы принять важные решения, скажем, о рискованных технологиях и пандемиях. Но такие решения предполагают не просто сбор научной информации и мнение экспертов, как бы это ни было важно. Научная информация необходима, но ее недостаточно. Мы также должны учитывать социальные и этические соображения, а это требует детального этического осмысления и внимания к эмоциям.
Многие исследователи психологии и философии, такие как Нико Фрейда, Антонио Дамасио и Марта Нуссбаум, продемонстрировали, что эмоции помогают с так называемой «практической рациональностью» — то есть с принятием решений в сложных жизненных ситуациях. В одной из своих работ я утверждаю, что эмоции важны для понимания морали. Эмоции не противоречат рациональности по определению, но могут быть важным источником нравственной рефлексии. Они указывают на то, что важно для нас с точки зрения морали. Эмоции могут привлечь внимание к важным этическим обстоятельствам, которые часто игнорируются при количественных, научно обоснованных подходах к риску.
Возьмите энергетические технологии, такие как электростанции, как бы они ни генерировали энергию — путем ядерного деления, сжигания угля или возобновляемых источников, таких как ветер и солнечный свет. Чтобы оценить, приемлемы ли они этически, нам необходимо рассмотреть, кто получает прибыль, а кто подвергается рискам, таким как несчастные случаи на рабочем месте и загрязнение окружающей среды. Например, технологические инновации часто несоразмерно вредны для групп, которые и так уязвимы. Они беспокоятся или злятся потому, что такие важные ценности, как здоровье, благополучие и право быть услышанными, ущемляются или игнорируются. Такие эмоции, как сочувствие, эмпатия, сострадание, энтузиазм и негодование, могут высветить этические аспекты риска — например, независимость, законность и справедливость. То есть уделяя внимание этим эмоциям, политики и разработчики технологий могут найти более этически и социально ответственные решения.
Подходы к риску обычно опираются на анализ выгод и издержек. При этом обычно упускаются из виду многие этические соображения, такие как справедливость в распределении благ, законность и независимость. Эмоции могут сыграть жизненно важную роль в акцентировании этих дополнительных этических аспектов. Вместо того, чтобы воспринимать эмоции как иррациональные состояния, которые мешают мышлению, я считаю их воротами к ценности.
Попытка принимать решения в условиях неопределенности ставит свои собственные этические проблемы. Это требует воображения и внимания к чувству ответственности и заботы. Призывает оценивать различные сценарии, не зная, какими будут результаты. Например, ядерную аварию 2011 года на «Фукусиме» в Японии можно было бы предотвратить, установив более высокие барьеры для защиты электростанций от океана. Эксперты предлагали это раньше, но цунами с такими высокими волнами считались маловероятными. Можно списать это на недостаток воображения. И хотя в результате катастрофы никто не погиб, тысячи людей были вынуждены покинуть свои дома, и многие из них никогда не смогут вернуться. Если узкие и количественные подходы могут упускать из виду или преуменьшать этот вред, то подход, основанный на заботе, с большей вероятностью охватит множество аспектов, влияющих на благополучие людей. Конечно, количественные методы можно расширить, но это потребует эмоционального и этического осмысления структуры человеческого опыта.
Шведский специалист по этике риска Свен Ове Ханссон говорит, что в научных исследованиях мы в первую очередь стремимся предотвратить ложнопозитивные результаты, то есть ложные утверждения, что какой-то феномен или эффект существует. Но в контексте государственной политики, касающейся рисков для здоровья и технологических рисков, нужно избегать ложноотрицательных результатов — ложных утверждений о том, что кто-то здоров, когда на самом деле он болен, или что технология безопасна, когда на самом деле нет. Эти идеи могут быть основаны на заботе — то есть мы предпочитаем быть в безопасности, чем сожалеть потом, — и поддерживать принцип предосторожности.
С другой стороны, мы также должны оценивать этические последствия такого подхода. Например, у любой энергетической технологии есть как плюсы, так и минусы. Это может быть выброс углекислого газа, разрушение окружающей среды или изменение ландшафта. Чтобы получить этически и социально значимый микс источников энергии, нужно сбалансировать эти плюсы и минусы. Это гораздо сложнее, чем простой анализ издержек и прибыли, который обычно проводят эксперты по рискам. Найти этически ответственные сценарии помогут такие эмоции, как сострадание.
Конечно, эмоции тоже могут приводить к ошибкам, но то же самое можно сказать о любом источнике знаний. Эмоции нужно критически оценивать на основе научной информации, рационального анализа, а также эмоциональных размышлений. В публичном обсуждении вопросов энергетики можно попросить людей поставить себя на место других заинтересованных сторон, а также примерить на себя роль политика, который должен найти решение. Это потребует творческих способностей и сострадания, которые подразумевают выход за пределы собственной первоначальной эмоциональной реакции. Другими словами, эмоции могут быть как объектом, так и инструментом критического осмысления.
Человеческие способности, связанные с эмоциями, такие как воображение, могут сыграть важную роль в разработке и рассмотрении будущих сценариев. Перспектива катастрофического изменения климата требует, чтобы мы предусмотрели разные варианты жизни и разные сценарии того, как сделать экономику более устойчивой, с более устойчивыми источниками энергии и более низким потреблением. Художники, режиссеры и писатели могут оживить эти сценарии. Искусство обращается к воображению, оно может сделать абстрактные проблемы более конкретными и, таким образом, облегчить этическое обсуждение последствий таких сценариев будущего.
Текущие разработки в области биотехнологий, робототехники и искусственного интеллекта давно фигурируют в произведениях научной фантастики, и эти работы выходят за рамки того, на что человечество способно в настоящее время. Искусство и литература помогают нам конкретизировать абстрактные проблемы и размышлять над тем, чего мы хотели бы достичь при помощи технологических разработок. Это, в свою очередь, может мотивировать на изменение поведения: эмоции не только способствуют пониманию этики — они также могут быть важным источником мотивации для разработки более ответственных технологий или ограничения нашего экологического следа. Например, документальные фильмы Дэвида Аттенборо о природе на протяжении многих десятилетий помогают миру осознавать ценности и чудеса природы.
Эмоции — это не просто неудобные факты, которые нужно заключать в скобки или контролировать. Они не столько препятствия, сколько источники общего понимания, когда речь заходит о риске. Вместо того, чтобы отбрасывать эмоции, мы должны воспринимать их как жизненно важный ресурс, даже как отправную точку для моральных дискуссий и размышлений. Сострадание, чувства ответственности и заботы помогают нам осмыслить этические последствия многих трудных решений, с которыми мы сталкиваемся. Они также помогают нам укрепить солидарность и проявить мужество, которого требует настоящий момент. Чтобы справиться с этическими проблемами рискованных технологий и неопределенного будущего, нам необходимо использовать богатые человеческие возможности: научные знания, знания социальных наук, искусства и гуманитарных наук, а также нашу способность глубоко чувствовать.