Кто с большей вероятностью толкнет вас под надвигающуюся вагонетку, чтобы спасти кучу других людей — житель Америки или Китая?
Такой вопрос может звучать странно, но психологи и философы очень им интересуются, потому что это помогает понять кое-что важное: в какой степени культурный контекст влияет на мораль?
Теперь у нас есть масса новых данных об этом благодаря межкультурному исследованию, опубликованному в Proceedings of the National Academy of Sciences. 70 тысяч участников из 42 стран решали жертвенные моральные дилеммы, благодаря чему международная команда психологов смогла показать, как культура влияет на принятие моральных решений.
Участникам было предложено несколько версий классической дилеммы, известной как проблема вагонетки, которая спрашивает: «Должен ли я сделать активный выбор и перенаправить неуправляемую вагонетку так, чтобы ее жертвой стал один человек, если при этом я могу спасти пятерых?»
Исследование показало, что участники из восточных стран, таких как Китай или Япония, были менее склонны приносить кого-то в жертву, чем участники из западных стран, таких как Соединенные Штаты.
Естественно, следующий вопрос: в чем причина этих межкультурных различий в моральных предпочтениях? Связано ли это с религиозностью каждой страны? С акцентом на индивидуализме? С валовым внутренним продуктом?
Авторы предполагают, что больше всего на это влияет другая переменная: реляционная мобильность — насколько легко люди в данном обществе могут развивать новые отношения. Исследование показало, что реляционная мобильность оказывала значительное влияние на решение принести в жертву одного человека даже с поправкой на религиозность, индивидуализм и ВВП.
Если вы живете в обществе с высокой реляционной мобильностью, например, в США, у вас есть много возможностей завести новых друзей, так что не так уж и важно, если нынешние друзья вас бросят. Но если вы живете там, где реляционная мобильность низкая и шансов найти новых друзей не так много, вы будете очень осторожны, чтобы не оттолкнуть друзей, которые уже у вас есть.
«Люди в обществах с низкой реляционной мобильностью с меньшей вероятностью выражают и даже придерживаются взглядов, которые посылают негативный социальный сигнал. Одобрение жертвы в проблеме вагонетки — как раз такая позиция», — говорят исследователи, добавляя, что жизнь в этих обществах может сделать некоторые идеи «морально немыслимыми».
Исследование показывает, что наши представления о морали как минимум в некоторой степени выступают продуктами культурного контекста. Но, что интересно, также оно показывает, что в человеческой морали есть некие общности.
«Одни философы говорят, что мораль универсальна, а другие — что субъективна, — говорит Эдмонд Авад из Университета Эксетера. — Оказывается, есть доказательства в поддержку и того, и другого взгляда».
Проблема вагонетки
Мы часто говорим о проблеме вагонетки, будто у нее есть один-единственный вариант, но на самом деле есть несколько версий этого мысленного эксперимента. Исследователи протестировали три варианта — «Переключение» (Switch), «Петля» (Loop) и «Пешеходный мост» (Footbridge), — которые помогли им определить культурные общности и различия в моральных решениях.
В версии «Переключение» вагонетка несется на пятерых рабочих, но можно перевести стрелку и перенаправить вагонетку на другую дорожку, где она собьет только одного рабочего.
В версии «Петля» вагонетку можно перенаправить на боковую линию, которая позже все равно возвращается на основные пути. На боковом пути вагонетка собьет одного рабочего, чье тело должно притормозить ее, прежде чем она наедет на пятерых рабочих на главном пути.
В версии «Пешеходный мост» под вагонетку можно толкнуть крупного человека. Он погибнет, но его тело притормозит вагонетку, и она не убьет пятерых рабочих на путях.
Оказывается, люди независимо от культурного контекста одинаково оценивают моральную приемлемость действий в каждом конкретном случае. Наиболее приемлемым вариантом оказалось «Переключение», затем «Петля», а затем «Пешеходный мост».
Вероятно, это связано с тем, что в версии «Переключение» смерть рабочего выглядит плачевным побочным эффектом действия, которое спасает пятерых человек, тогда как в «Пешеходном мосту» смерть крупного человека — не побочный эффект, а средство достижения цели, и оно требует личного применения силы против этого человека.
Независимо от конкретных причин, похоже, что эту модель ранжирования можно назвать универсальным культурным элементом в моральной психологии (хотя, возможно, в какой-то еще не изученной культуре может быть другое мнение). То есть мы можем объяснить это «базовыми когнитивными процессами».
Но вот то, насколько сильно поддерживается или отвергается каждая жертва, отличается в разных культурах. Вы можете считать, что сценарий «Переключение» более этичен, чем «Пешеходный мост», но при этом все равно быть против действий даже в «Переключении», что демонстрируют участники из Китая и Японии.
Свою роль могут играть и религиозные нормы. «Проблемы вагонетки возникают из-за попыток применить абстрактные правила к практическим рассуждениям и требуют, чтобы мы дистанцировались от всех потенциальных жертв, — говорит директор Института конфуцианских исследований и философии Восточной Азии Сунгкьюн Филип Айванхо, который не участвовал в исследовании. — Как в буддизме, так и в конфуцианстве доброта или сострадание — это основные добродетели, и как бы вы ни поступили с вагонеткой, этот поступок нельзя назвать добрым».
Но авторы исследования предполагают, что низкая реляционная мобильность может играть более важную роль, так как люди «испытывают большее давление, придерживаясь мнений, которые выставляют их не заслуживающими доверия». Они ссылаются на выводы другого психолога, Молли Крокетт из Йельского университета, которая показала, что мы гораздо более склонны доверять людям, которые отвергают жертвы во имя всеобщего блага — а как следствие, дружить, встречаться или вступать в брак с ними.
«Когда дело доходит до жертвенных дилемм, — говорит Крокетт, — мы доверяем людям намного больше, если они говорят, что нельзя жертвовать одним человеком ради спасения множества других».
Крокетт подтвердила эту тенденцию в западных обществах с высокой реляционной мобильностью, а авторы исследования расширяют ее работу, исследуя эффект в восточных обществах с низкой реляционной мобильностью.
Ограничения и последствия
Несмотря на впечатляюще большой набор данных, это исследование имеет ряд существенных ограничений. Во-первых, все участники были добровольцами в онлайн-эксперименте Массачусетского технологического института. Его веб-сайт Moral Machine, изначально предназначенный для сбора данных о моральной приемлемости решений автономных автомобилей, также предлагает «классический режим», позволяющий исследователям получать ответы на другие вопросы.
«Наша выборка искажена с точки зрения возраста, пола и образования: по нашим оценкам, треть участников — это молодые мужчины с высшим образованием», — отмечают авторы. Также они признают еще одну проблему: «Мы сосредоточились на реляционной мобильности из-за ее теоретического интереса, но одним из ограничений этой стратегии служит то, что реляционная мобильность оценена не во всех странах, представленных в нашем наборе данных». (Хотя из опросников мы знаем, как оценивают реляционную мобильность участники в той или иной стране, в некоторых странах анкеты заполнили недостаточно людей, чтобы обеспечить достоверность данных.)
С другой стороны, исследователи обнародовали огромный набор данных, которые другие могут использовать и дополнять.
Исследование также имеет важные последствия для нашего понимания моральных решений. Они не возникают из некоего универсального, исторического, герметически закрытого царства чистого разума — скорее они формируются культурными нормами.
Исследование также может повлиять на то, какие решения будут запрограммированы нами для машин в эпоху искусственного интеллекта. Возьмите, например, автономные автомобили. «Жертвенные дилеммы представляют собой полезный инструмент для изучения и понимания общественного мнения о том, как автономные автомобили должны вести себя в ситуациях неизбежного риска на дороге», — говорит Авад.
Должны ли политики принимать во внимание, как отличаются моральные предпочтения в разных странах? Хотим ли мы разные правила для машин в разных странах? Эти вопросы все еще остаются открытыми.