Facebook часто с сарказмом называют платформой для обмена детскими фотографиями. Заходя в соцсеть, я встречаю и такие фотки, но большинство малышей в моей ленте — детеныши крыс.
Эти лысые крысята начали заполнять мою новостную ленту, когда моя подруга рассказала мне о группе в Facebook, которая ее покорила: оживленный форум для обсуждения имен детей. Я тоже присоединился к ней, и вскоре после этого моя хроника была заполнена постами о «сильном ирландском имени» или «имени, похожем на Эверли, которое мы, к сожалению, не можем использовать».
Я пока не ищу имени для ребенка, но новизна меня впечатлила. И я пошел дальше: я вступал в группы или подписывался на страницы любителей вина, медленных бегунов, ценителей динозавров, жителей юго-восточного Мичигана, помешанных на снеге. В конце концов я наткнулся на сообщество «Все о разведении крыс».
До того, как я начал этот эксперимент по вступанию везде и всюду, мое время в Facebook было похоже на наблюдение алгоритмически организованного парада достижений и мировоззрений моих сверстников. Но фотографии окаменелостей и обзоры вин с «маскулинными фруктами» превратили этот процесс в причудливое и иногда восхитительное зрелище всего того, что занимает людей вне моего привычного круга общения.
Мне понравилось разнообразие, а в ленте стало меньше соревновательности. Наблюдение за незнакомцами, которые занимаются чем-то обыденным, но очень важным для них, было странно захватывающим. Новые обитатели моей ленты давали мне отдохнуть от персонализации.
По словам Итана Цукермана, директора Центра гражданских медиа Массачусетского технологического института, большинство сегодняшних социальных сетей основаны на том, чтобы перевести отношения людей из офлайна в онлайн. А поскольку офлайн-сети строятся на основе гомофилии — стремления людей объединяться в группы с другими, похожими на них, — социальные сети окружают пользователей людьми, которых они уже знают. Гомофилия — это древний человеческий инстинкт, но алгоритм Facebook ставит его на промышленные рельсы.
Что по сути я пытался сделать, так это помешать Facebook заниматься тем, что соцсеть очень хорошо умеет, и взломать ее, чтобы получить обратное: случайность, сюрприз, гетерофилия. Вскоре я начал задаваться вопросом: есть ли другие, более эффективные способы сделать это?
Избавиться от алгоритма оказалось легче с помощью других алгоритмов. Я сделал это с помощью инструмента под названием Noisify, который заполняет строку поиска Facebook случайными словами. Кэти Дэн, программист из Сан-Франциско, создала Noisify после выборов 2016 года, когда люди, которых она знала, были будто одержимы политическими «пузырями фильтров». «Звучит очень ограничивающе: «Весь мир существует на этой оси левых против правых, — говорит она. — Я вижу это так: мир намного богаче».
Установка Noisify укрепила мое стремление к новизне. Благодаря этому инструменту я забрел в такие уголки Facebook, которые стали для меня мини-каникулами от привычных обновлений и политических новостей: страницы, посвященные правам интеллектуальной собственности, вещи на продажу в маленьком городке Мэриленд и, очевидно, любимый органист XX века Вирджил Фокс.
Этот подход можно использовать и в других социальных сетях. «Каждый месяц или около того, — говорит Кристал Абидин, антрополог, исследующая интернет-культуру, — я избирательно просматриваю кучу аккаунтов в Instagram, иногда связанных с конкретной страной или демографией людей или культурой, чтобы изменить свою ленту». Чтобы добиться того же эффекта на YouTube, она смотрит случайные видео.
Абидин часто проводит время в сети с исследовательскими целями, и ей нужна возможность исследовать широкий цифровой ландшафт, а не только его часть, которую алгоритмы социальных сетей подгоняют к ее личным характеристикам. Она считает полезным просматривать фотографии в Instagram по хэштегам, которые «в основном не подают больших признаков жизни, где слишком много архивированных постов», таких как #japan или #babies. Она говорит, что это «изумительно, иногда забавно, но также очень страшно, потому что есть так много всего, что я могла бы никогда не увидеть».
Макс Хокинс, 28-летний программист, решил сделать использование алгоритмов образом жизни. В 2013 году Хокинс окончил университет и устроился на работу в Google. Он искал способ сделать свою жизнь более интересной и создал инструмент, с помощью которого Uber отвозил его в случайные места на берегу Калифорнийского залива. Затем он создал инструмент, который выбирает для него случайные публичные события на Facebook.
Хокинсу понравилось разнообразие, и через два года он уволился с работы. Каждые несколько месяцев он позволял компьютеру выбирать город, в котором он будет жить, основываясь на стоимости авиабилетов, проживания и его прогнозируемом доходе в качестве программиста-фрилансера. Он слушал музыку, случайно выбранную Spotify, носил одежду, купленную случайным образом на Amazon, носил выбранные рандомно прически и звонил друзьям, чтобы поболтать на случайно выбранные темы.
Хокинс даже татуировку сделал на основе случайного поиска изображений. Его приверженность эксперименту была непоколебимой, хотя и несколько пугающей. «Я очень переживал, что это окажется неприличное аниме или что-то в этом духе, — говорит он, — и это останется мне на всю оставшуюся жизнь». Но компьютер выбрал абстрактный рисунок родителя и ребенка. «Мне очень повезло», — говорит Хокинс. (Другие результаты его экспериментов были — что, пожалуй, неизбежно — менее позитивными, как, например, время, когда компьютер велел ему вырастить бородку под нижней губой.)
Жизнь Хокинса была своего рода алгоритмическим джиу-джитсу, в котором он использовал свой собственный код, чтобы перенаправить механизмы рекомендаций на нечто неожиданное. «Случайность может дать вам нечто совершенно не похожее на то, что вы могли бы себе представить, — говорит он. — И единственное, в чем компьютеры могут принести нам пользу, — это то, что у них такой широкий спектр вещей, о которых они могут знать».
В отличие от Хокинса, я не мог позволить случайности управлять моей жизнью. Но когда он сказал это, мне стало немного грустно. По большому счету, так мало вычислительной мощности используется для развития разнообразия — и так много направлено на предсказуемость.
Алгоритм Facebook, похоже, не знал, что делать с моей новой склонностью к случайности. Однажды я присоединился к группе фанатов питонов, и Facebook рекомендовал мне заглянуть в «Сообщество рептилий». Я присоединился к «Динозаврам», и сайт предложил «Палео Мир». Время от времени это было похоже на попытки соединить два магнита одного заряда. Я искал что-то другое, но меня возвращали к тому, что я уже видел.
Facebook, Instagram и другие персонализированные платформы просто не созданы для того, что делали Дэн, Абидин, Хокинс и я. Их бизнес-модель — ориентация на рекламу на основе продемонстрированных пользователями предпочтений, — зависит от способности предвидеть, что будет интересно людям, и использования этой информации, чтобы побудить их покупать товары и услуги. Демонстрация случайных интересов не послужит этой цели.
Сеть не всегда была структурирована таким образом. В 1980-х и 1990-х годах, по словам Цукермана, до того, как такие платформы, как MySpace и Friendster, начали сопоставлять интернет с уже существующей социальной жизнью, сети обычно организовывались по темам, и ни один из алгоритмов не направлял вас к тому, что, по его мнению, вам нужно. Этот более старый интернет, как он отметил, также был гомофильным, с высокообразованной, демографически узкой базой пользователей. Но, скажем, три любителя кошек могли общаться с трех разных континентов. У людей часто происходили содержательные взаимодействия с незнакомцами.
Среди сегодняшних основных платформ Reddit кажется самым прямым наследником этих ранних интернет-сетей, ориентированных на случайные и удивительные ниши. Группы Facebook в этом смысле тоже кажутся возвратом. Дженнифер Дульски, которая отвечает за группы в Facebook, сказала: «Когда люди присоединяются к группам и встречают других людей, которым небезразлично то, что они делают — возможно, они живут в одном районе, или они оба военные родители, или они оба любят альпинизм, или у них есть корги; этот список можно продолжить — как будто они находят скрытые родственные души».
Однако каждый раз, когда я присоединяюсь к какой-то группе, Facebook делает вывод, что мои новые одногруппники «похожи на меня» — иными словами, что я разделяю их интересы, а не то, что я заинтересовался ими именно потому, что не похож на них. Даже в группах Facebook не предназначен для расширения социальных горизонтов. Как отметил Цукерман, соцсеть предназначена для того, чтобы раскрывать то, что соответствует вам и вашим коллегам в автономном режиме. Группы — это просто еще один способ показать, что это может быть.
Чем больше человек отталкивается от персонализации, тем ближе он к нефильтрованному, рандомизированному экстриму Макса Хокинса, ко всему этому восторгу, рискам и серьезным усилиям. Это может быть неэффективно и утомительно: вот почему приложение для видеочата со случайными незнакомцами Chatroulette не имеет такой же доли рынка, как Skype.
Оказывается, мои коллеги по поиску счастливой случайности почувствовали это истощение еще до того, как мы познакомились. И если Абидин все еще ищет разнообразия, так как это часть ее работы, Дэн теперь тратит меньше времени на социальные сети, а Хокинс вообще отказался от всех платформ. Он говорит, что «больше заинтересован в создании своих собственных сетей, чем в попытках переделать другие».
Конечно, можно бороться с алгоритмами и открывать новые возможности, чтобы следить за чьей-то жизнью — но борьба становится утомительной. Через некоторое время крысята начинают выглядеть как, ммм, просто крысята.